Ив Форвард - Анимист
– А ты ничего не можешь сделать? – взмолился Алекс. – В смысле – раз ты знаешь о крысах, разве ты не можешь поговорить с его светлостью…
– Его светлостью? Королем? – Темит скривился в совершенно неуместной на его лице кислой гримасе. – И быть обвиненным в измене? За то, что посмел усомниться в мудрости короля Бельтара? Знаешь, после этой легкой разминки иногда устраивают еще одну церемонию – если есть приговоренные к смерти хуманы. Быку перетягивают брюхо ремнем, достаточно крепко, чтобы по-настоящему разозлить, а потом приговоренного сажают верхом, и надо усидеть, держась только за этот ремень. Тот, кто продержится, пока не сдастся бык, может быть свободен. Теоретически. Но больше десяти секунд еще никто не выдерживал. – Снова вопль толпы, визг грыза, оборванный ужасным хрустом, и победное мычание быка. Темит был бледен. – Не хотел бы я умереть таким образом.
– Никто не должен умирать таким образом, – пробормотал Алекс.
В воздухе пахло дымом, потом и кровью. Пылинка, дрожа, прижималась к его шее.
– Согласен, но что мы можем сделать? Пойдем. Пойдем отсюда. Нам надо успеть к Чернану до полуночи. Позже он никого не принимает.
Темит вздохнул и увел Алекса от арены.
Наконец они добрались до каменной башни возле городской стены. Алекс и Темит поднялись по винтовой лестнице; внизу жил гончар, над ним городской писец, потом – художник и, наконец, на самом верху – деревянная дверь с семиконечным знаком тавматурга. Страх перед тавматургом постепенно вытеснил из сознания Алекса ужасную казнь. Темит, казалось, сохранял профессиональную отстраненность и все время напоминал Алексу, что эта встреча – своего рода научный опыт.
– Возможно, ты не сможешь сразу рассказать мне обо всем, что ощутишь, когда мы будем там, так что просто запоминай как можно лучше, ладно? – шепнул Темит, и Алекс кивнул.
И Алекс, и Темит были не настолько глупы, чтобы стучать по знаку. Темит осторожно постучал посохом по деревянному полу и окликнул:
– Чернан? Это я, Темит, с приятелем. Можно поговорить с тобой?
В тишине Алекс внезапно почувствовал, как застыла Пылинка.
страх!
– Пылинка испугана, – шепнул он Темиту и взял ее в руки.
Она дрожала, и внезапно Алекс заметил, что в Офире знак на двери повторяется узором светящихся линий. Эфирный знак вспыхнул и погас.
Из-за двери раздался голос:
– Темит, полагаю, ты знаешь, кто таков твой приятель?
– Знаю. Он говорил, что обычно волшебники недолюбливают ему подобных, но я объяснил ему, что ты не похож на остальных.
– Духи рассказали мне, что на острове появился Подглядыватель… очевидно, он вызвал какой-то переполох в храме Дженджу.
Алекс ощутил приступ страха, но не был уверен: своего или Пылинки. За дверью послышались шаги.
– Да, Чернан. Это он.
Алекс метнул на врача возмущенный взгляд, но Темит покачал головой и сделал успокаивающий жест.
– Ну что ж, милости прошу, – нараспев произнес волшебник со сдержанной усмешкой, и дверь медленно открылась.
Перед ними была большая круглая комната с множеством маленьких окон. В большом очаге с общей для всех этажей трубой теплился огонь, и, наверное, из-за этого здесь казалось неуютно после прибрежной прохлады улиц. В центре комнаты было пусто, но по стенам тянулись книжные полки, письменные столы, какие-то пачки, бочонки и ящики, напоминая Алексу картинку из виденного у Темита трактата по математике. С потолка свисали чучела животных, пучки трав и прочие атрибуты волшбы.
И в центре комнаты – довольно далеко от двери, так что никак не мог открыть ее сам – стоял Чернан. Алекс, ожидавший увидеть более мистический вариант Темита – седовласого мудреца, – с удивлением обнаружил очень молодого (пожалуй, около тридцати) хумана, высокого, с проницательными черными глазами на бледном лице и длинными черными волосами, заплетенными в толстую косу. Его одеяние из странной переливающейся ткани, казавшейся то темно-темно-синей, то пурпурно-черной, было расшито, по-видимому, изображениями висов, хотя Алексу они обычно казались более закрученными и менее округлыми. Чернан стоял, сложив руки на груди, и вид у него был надменный.
– Незачем ломать перед нами комедию, Чернан, – проворчал Темит. – Посмотри, это всего лишь мальчик. Он не представляет для тебя угрозы.
– Ну еще бы, – парировал Чернан, окидывая Алекса презрительным взглядом. – Сама такая мысль оскорбительна. Просто не хочу тратить время на дураков и дилетантов.
– Если я дурак и дилетант, господин, то только потому, что меня никогда не учили ничему другому, – почтительно сказал Алекс. На его восприятие накладывалось офирное впечатление Пылинки: Чернана окружало слабое свечение и ровное жужжание, но страх Пылинки улегся.
– Потому-то мы и пришли, – вставил Темит. – Просто ищем информацию.
– Снова пришел совать нос куда не следовало бы, – вздохнул Чернан, опуская руки и расслабляясь.
Алекс заметил, что окружающая волшебника аура потускнела, а жужжание стало тише, но ни то, ни другое полностью не исчезло. Волшебник подошел столу, на котором Алекс заметил недоеденный обед.
– Однако любой, кто смог утереть нос этим виноградно-бычьим жрецам, не может быть совсем уж плохим. Как тебя зовут, мальчик?
– Алекс, господин, – сказал Алекс и осторожно показал Пылинку. – А это Пылинка.
Не было смысла прятать ее: несомненно, Чернан мог заглядывать в Офир с недоступной Алексу легкостью.
Чернан бросил на него быстрый взгляд, пытаясь рассмотреть, о чем Алекс говорит; он не сразу заметил в руках Алекса серый комочек. Потом прищурился.
– Это крыса?
– Да, господин, – сказал Алекс, стараясь уговорить Пылинку показаться, но она по-прежнему была
напугана
и совершенно не скрывала этого.
– Она немного нервничает из-за…
– Крыса? – Чернан смотрел недоверчиво. – Ты выбрал крысу?!
– Я не выбирал, господин. Она сама выбрала меня, – обиделся Алекс.
Темит нашел кресло и сел.
– Она умничка, Черн, – сказал он.
Чернан рассмеялся. Не грохочущим колдовским смехом, а так, словно услышал хорошую шутку; это сделало его не таким грозным, и Алекс, несмотря на раздражение из-за того, что над ним смеются, начал расслабляться.
– Не понимаю, как она могла… – хихикал волшебник. – Если только… нет, погоди. Ну-ка…
Он поднял голову, зажмурился и воздел руки, и Алекс отшатнулся, а Пылинка ощетинилась и задрожала. Ибо волшебная аура Чернана внезапно ярко вспыхнула и потрескивание превратилось в рев.
Темит, разумеется, ничего этого не видел – только жест Чернана и то, как попятился и болезненно вздрогнул Алекс, словно ему плеснули в лицо ледяной воды. Через мгновение Чернан, ухмыляясь, опустил руку, и Алекс разогнулся, моргая и задыхаясь. Пылинка пищала – очевидно, на Чернана, – но тавматург, не обращая на нее внимания, взял недоеденную куриную ногу и снова принялся за еду.
