Дмитрий Коростелев - Право на жизнь
Убийца растолкал Луку. Тот, недовольно щурившись, начал ругаться.
— Ну и какого Ящера ты меня разбудил, калика?
Северьян приложил палец к губам, указал на ставни. Те уже начали трещать под напором чего-то неведомого. Луке большего объяснять не требовалось. Он пулей соскочил с кровати, выхватил из ножен меч.
— Думаешь, хозяйка правду говорила?
— Сам видишь, — указал Северьян на прогибающиеся ставни.
Вдруг все стихло. Медленно отступило напряжение, Лука облегченно вздохнул.
— Неужели кончилось!
— Пустите меня… — раскатился по комнате тихий низкий шепот. — Пустите…
— Ты слышишь! — Пробормотал заплетающимся языком Лука.
Северьян кивнул, беря в руки посох.
— Пустите… — снова заговорило нечто.
— Ты кто? — Громко спросил Северьян.
Нечто, похоже, не ожидало, что ему будут задавать вопросы, потому задумчиво притихло. Затем томный шепот снова раздался в комнате.
— Я тот, кто подарит вам счастье и забвение…
— А вечную жизнь? — Нервно усмехнулся Лука. — Ее не подаришь?
Голос обрадовался.
— Конечно, подарю! Только пустите! Меня мучит жажда!
Северьян с Лукой переглянулись.
— Ну что, пустим незваного гостя? — Предложил Северьян.
— Ты что! Забыл, что хозяйка говорила? Найдут нас обескровленными…
— Не бойтесь, — снова встрял голос. — Вы будете жить…
— Заткнись! — В один голос рявкнули путники. — Не видишь, мы думаем.
— Не вижу, — честно признался голос. — Вот если бы вы открыли ставенки…
— Ишь как ему неймется! — Усмехнулся Северьян. — Видать шибко оголодал.
Затем сказал шепотом Луке.
— По моему сигналу открывай ставни…
— Эй! — Возмутился голос. — Говорите громче, я ничего не слышу!
— Давай! — Шепнул Северьян, вынимая клинок из ножен.
Лука распахнул ставни.
— Мать честная! — Отпрянул он от окна, хватаясь за меч.
В оконном проеме висел человек. Странный, немого бледный, с глупой улыбкой на бесстыжем лице. Передние зубы у него странно выпирали, будто клыки у волка. Человек миролюбиво протянул руки. Желтые зрачки его бестолково пялились на путников.
— Не бойтесь, это не больно, — успокаивал он.
Северьян невольно почувствовал, как разум медленно окутывает слабость, в сердце вкрадывается равнодушие, высасывающее все силы. Лишь этот странный человек может помочь… Убийца тряхнул головой, прогоняя прочь наваждение. Посмотрел на Луку. Тот с отвисшей нижней челюстью преданно пялился на бледного летуна. А тот, будто усердный маг, заучивающий заклинание, вторил.
— Не бойтесь, это не больно…
Наконец Северьян вспомнил, зачем у него в руке меч. И поспешил применить его по назначению. Рука летуна, отсеченная по локоть, бессильным обрубком упала на пол. Бледнолицый взвыл, отшатнувшись к стене.
— Бойся, — прошипел Северьян. — Это будет больно…
Летун отчего-то перестал летать, медленно отступая к кроватям.
— Брось меч, — истерично шептал он. — Вампира нельзя убить клинком.
— А я все-таки попробую, — нехорошо улыбнулся Северьян, занося меч.
Лезвие дважды взлетело в воздух. В мановение ока называющий себя вампиром лишился второй руки и ноги.
— Глупец! — Визгливо кричал он. — Я бессмертен. Даже если ты отрубишь мне голову, она прирастет обратно!
— Прирастет. — Согласился Северьян. — Если приставить к шее. А если не приставлять — не прирастет.
Меч взлетел еще дважды. Первый удар лишил вампира последней ноги, второй не в меру болтливой головы, которая не перестала болтать даже после отсечения. Северьян вздохнул, присаживаясь на кровать, вокруг человеческих обрубков.
— Теперь попробуй, полетай! — Деловито заявил он.
— Не получается, — прохрипела голова. — Если бы ты приставил все на свои места…
Северьян не обращал на болтовню башки ни какого внимания. Гораздо больше его заинтересовала безумная рожа Луки. Чтобы привести его в чувство, пришлось всыпать ему пару крепких затрещин.
— А? Что? — Забормотал тот, приходя в себя. Увидев Северьяна, успокоился. Потом, вторя своим запоздалым мыслям, спросил. — А где этот мужик, ну что в окне висел?
— Здесь я! — Завопила голова.
— Что за мать честная, Ящер ее раздери? — Выругался Лука.
— Это и есть ночной гость, о котором нам хозяйка рассказывала. — Объяснил Северьян. — Насколько я успел заметить, он бессмертный. Но в таком состоянии абсолютно неопасный.
— Ну и дела! — Лука задумчиво потер затылок. — Похоже, я пропустил самое интересное!
— Да нет, ты еще кое-что увидел, — усмехнулся убийца. — Зато он пропустил все.
Северьян указал пальцем на мирно похрапывающего на подушке домового. Тот даже не шелохнулся, лишь смешно дернул маленьким носом-пуговкой и перевернулся на другой бок. Ничто не могло нарушить его мирный, полный сладких грез, сон.
Утро было безумно неспокойным. Хозяйка, увидев расчлененное тело, упорно кричала и замолчала, лишившись чувств. Северьян с Лукой долго приводили ее в сознание, а потом столь же долго объясняли ей, что же произошло на самом деле. Когда, наконец, она поняла, что именно пытались втолковать ей странные постояльцы, радости ее не было предела.
— Спасители вы мои! — Громко рыдала хозяйка на груди у Луки.
— Да я чо, я ни чо, — оправдывался он. — Это все калика.
Северьян стоял в сторонке и мирно беседовал с Доробеем, рассказывая засоне события прошлой ночи. А счастливая хозяйка все никак не могла успокоиться. Суетилась, пытаясь что-то сделать. Но что именно хотела сделать, не знала, и все валилось у нее из рук. Северьян посмотрел, досадно хмыкнул. До чего же женщины нерасторопны, и как легко сбить их с толку. Достаточно хорошенько обрадовать и можешь делать все, что захочешь.
— Радость-то какая! И уезжать теперь никуда не надо! Только что теперь с этим злыднем делать? — Покосилась она на суповой набор ног, рук и единственной головы.
— Да ничего делать не надо, — сказал наконец Северьян. — Оттащите его на улицу, и закопайте на заднем дворе.
— Не надо на улицу! — Вдруг заголосила голова, — куда угодно, только не на улицу!
Хозяйка, Лука и домовой непонимающе переглянулись.
— Я, кажется, понял, — улыбнулся Северьян. — Он дневного света боится.
Останки вампира даже не пришлось закапывать. Как только их вынесли на улицу, под лучами утреннего солнца они вспыхнули сине-зеленым пламенем и превратились в горстку пепла.
— И никаких тебе забот, — вытер Лука руки о штаны. — Не пора ли нам, калика, в путь?
— Самое время, — согласился Северьян. — И так уже рассвет проворонили, придется под полуденным солнцем жариться.
