Александр Данковский - Папа волшебницы
Я, пока суть да дело, напилил плоский кругляшей, выпросил у ребят квадратный кусок доски и принялся расчерчивать на нем клеточки. Года два назад мы с Юлькой довольно часто играли в шашки, а потом забросили это дело. Мне пришло в голову, что неплохо было бы традицию возродить. В шахматы мы оба играли из рук вон плохо, то и дело "зевали" очевидные ходы, слишком долго думали, поэтому частенько бросали недоигранные партии. А вот в шашки и поддавки сражались с охотой.
Я уже покрасил сами шашки в черный цвет и как раз заканчивал раскрашивать импровизированное поле (в дело пошел местный разметочный фломастер, рисовавший жирными линиями, и пальцы у меня были все перепачканы), когда подошел Бержи и строго так спросил, чем это я занимаюсь в рабочее время. Я, честное слово, смутился, как школьник, застуканный на уроке за посторонними занятиями. Но признался, что делаю игру для дочки. Бержи потребовал объяснений. Потом сел играть. Дальше вы, наверное, и сами догадаетесь. Рабочий процесс был сорван, народ повадился играть в шашки. Не весь, конечно, были и те, кто заявлял, что не понимает такой пустопорожней траты времени. Я и сам не всегда понимаю. Но вслух, конечно, этого я не сказал, а, наоборот, весьма кстати ввернул расхожее выражение о гимнастике для ума. Благо, понятие "гимнастика" тут было известно. Упражняли мы мозги часа полтора — с шумом и попутным выяснением правил (я далеко не все мог вспомнить и изложить сразу). А потом Бержи вспомнил, что является начальником, грозно рыкнул на всю аудиторию (или цех? или мастерскую?) и погнал всех на рабочие места.
В четверг я остался дома — заниматься языком и литературой. (Языком — местным, литературой — земной.) Время от времени, впрочем, отвлекался на записывание идей, которыми мог бы поделиться с Бержи.
В пятницу пришел Дмиид с незнакомым мне высоким человеком (или низкорослым эльфом?) по имени Вальфар — местным математическим светилом, если я правильно перевел. Светило было лысым, как колено, и вовсю сверкало высоким куполом черепа и быстрыми глазами-маслинами. Его-де заинтересовали мои записи. Естественно, тут же возник барьер повыше просто языкового: мне срочно пришлось осваивать местную систему математических символов. Учиться считать, если по-простому. Думаете, это легко в 30 с хвостиком? Тогда попробуйте выучить, например, цифры от нуля до десятипо-японски (рэй, хитоцу, футацу, миццу, ёццу, ицуцу, муццу, нанацу, яццу, коконоцу, то), а затем быстро ответить, сколько будет от ицуцу отнять футацу или к хитоцу прибавить ёццу. С какого раза запутаетесь? К слову, в Японии в ходу еще и китайские числительные. Тут было не легче, тем более, я до конца не понял, пользуются они десятичной системой или какой-то другой. Вроде как да, но не совсем. Поэтому арифметику мы на время отложили в сторону (то есть записали для меня урок на будущее) и принялись за геометрию. Стартовать удалось с теоремы Пифагора. Фантасты оказались правы: ее знали и в других мирах. Дальше пошло сложнее: мы то и дело упирались в стенку, Дмиид на нее лез и раз даже обозвал меня тупым варваром. Я ошалел, он извинился. Словом, день прошел незаметно, мы трое устали, как собаки, разошлись затемно голодные, но весьма довольные друг другом.
А наутро Юльхен приехала. Соскучившаяся по мне и довольная, как слон после купания.
— Пап, смотри, как я теперь умею! — закричала она прямо с порога. Впрочем, чтоб показать, как именно, ей пришлось здорово успокоиться, сосредоточиться и предпринять как минимум четыре попытки. В итоге со свечки, зажженной на столе, язычок пламени взлетел огненной бабочкой, описал несколько кругов вокруг вытянутого Юлькиного пальца, оставляя в воздухе дымный след, и чуть заметным пятнышком приземлился обратно на фитиль, где снова расцвел.
— Вот, только у четырех человек в классе получилось. И у меня. А я позже заниматься начала!
— Экий в тебе бес соревновательности сильный…
— Ну, па, ты будто бы и не рад.
— Рад, конечно, солнце мое. Рад, что у тебя получается то, чем тебе интересно заниматься. Только, как по мне, на других оглядываться — практика плохая. У каждого свои способности. Есть такая замечательная книга — "Убить пересмешника". Там есть великолепная фраза: "Только дураки гордятся своими талантами".
— Почему?
— А потому что твоих заслуг в наличии таланта нет. Равно как нет твоих заслуг в существовании великих предков, в том, что родился в великой стране и так далее.
— А чем тогда вообще гордиться?
— Честно? Не знаю. А зачем?
— Ну, чтоб сказать себе "Ай да я, ай да молодец".
— Ну вот если есть у тебя по поводу чего-то такое ощущение — "Ай да я!" — значит, и гордись этим "чего-то". Только при чем тут другие?
— Ага. "Отыщешь ты в горах победу над собой", — задумчиво так процитировала Юлька. Не уверен, что я ее убедил, но, кажется, заставил задуматься. Поэтому в продолжение темы спросил:
— А чистокровные колдуны тебя не третируют?
— То есть?
— Ну, не обижают?
— Пап, значение слово "третируют" я знаю.
"Вовочка спросил, что такое "фойе", вспомнился мне неприличный анекдот.
— Ты хочешь сказать, что здесь нет читокровных колдунов? А-ля Драко Мафлой?
— Малфой, — автоматически поправила меня моя педантичная наследница. — Вроде бы нет, а почему быть должны?
— Ну, наверное, магические способности — признак рецессивный. Ради закрепления генетических линий наверняка пытались заключать династические браки, проводить евгенические программы…
— Папа, ты с кем это разговариваешь?
— С тобой, чадо мое, — до меня не сразу дошло, что ребенок шутить изволит. Но все же дошло, пришлось переводить.
— Ну, есть такая наука — генетика… В общем, если магические способности передаются по наследству, маги могли специально жениться на магичках, чтобы передавать этот дар своим детям.
— Это вроде как собак породистых выводили — путем скрещивания?
— Ну, в целом, да…
— Ты думаешь, люди пошли бы на это? Без любви, а только по воле каких-то собаководов?
— Скорее уж, "маговодов". Ты даже себе не представляешь, на что идут порой люди.
— И представлять не хочу. Гадость какая. Не, пап, я ни о чем таком не слыхала. Какие-то кучки в школе действительно есть, но я так и не поняла, на основании чего они формируются. Меня, в конце концов, ни в одну из них пока не пускают. Я сама по себе.
— А тот паренек, с которым ты фехтовала?
— Так мы и фехтуем дальше. Он меня обещал научить из лука стрелять. Здорово, правда?
— Ага.
* * *— Папа, помнишь, ты мне про науку рассказывал?
