Виталий Дубовский - Воины Нави
Ведьмак нахмуренно оглянулся назад. День пролетел незаметно. Солнце садилось за его спиной, близилась ночь. Глупо ночью продолжать сражение на узких улицах города. На каждую сотню гарнизона ляжет две сотни его воинов. Такие жертвы ему не нужны. Отцепив от пояса охотничий рог, он трижды протрубил войскам сигнал отхода. Ничего, ворота горожанам уже не восстановить. Завтра у Древграда будет новый хозяин.
Авангард медленно отходил от города, выставив впереди копейщиков и яростно отбиваясь от конной дружины. Лучники поддержали отступающих товарищей, вгоняя во всадников и лошадей стрелу за стрелой. От боли животные вставали на дыбы, сбрасывая с себя наездников. Дружина развернула коней, возвращаясь за городские стены. Оставшиеся в живых в обоих воинствах вздохнули с облегчением.
Стоян остался доволен первым днем осады. Уставшие воины шли, поддерживая раненых товарищей. Сотня его воинов так и осталась лежать в воротах Древграда, накрыв своими телами вдвое больше ратников. Хмурый Ярослав молча подошел к ведьмаку и, опираясь на меч, устало сел на землю. Следом за ним шел его бородатый родич. Недоля бросилась к нему, обняла за шею. Ведьмак неодобрительно покачал головой, наблюдая за ними. Вдруг Недоля, бросив своего медведича, побежала в его сторону. Нетерпеливо схватив за руку, она заставила ведьмака склониться в седле и поцеловала в губы.
— Спасибо, Стоян. Спасибо за то, что сказал.
И радостно вернулась к озадаченно нахмурившемуся любимому. Ледея также не улыбалась, ревниво глядя ей вслед. Растерявшийся ведьмак взглянул на их лица и весело расхохотался.
…Стоян бродил меж костров ночного лагеря, с любопытством прислушиваясь к разговорам. Плотно перекусив, воины отдыхали, весело перешучиваясь меж собой.
— Эх, парни, влюбился я сегодня, — веселый молодой рысич, худой и весь усыпанный веснушками, томно вздохнул.
— Это когда же ты успел? — его одноплеменник, лежа на боку, хитро прищурился. — Уж не в бородатого ратника, что в воротах сегодня секирой размахивал?
Сидящие вокруг костра воины захохотали, а конопатый парнишка, ничуть не смущаясь, продолжил:
— Нет, не в ратника. В Бобуру я, братцы, влюбился. Вот это баба! Ух! — он восхищенно выставил перед собой руки, изображая огромную женскую грудь. — Пойду я, братцы, к ней свататься. А чего? Батька мой не поскупится, вено даст о-го-го!
— Так она ж ведьма, — его товарищ вновь расхохотался, — как обнимет тебя, прижмет носом между этими самыми «ух!», там-то ты, задохлик, и задохнешься.
Воины снова громко расхохотались, другой тут же добавил:
— Во-во, а потом дунет на тебя одной ноздрей, и долетишь до самой Нави. Ты видал, какой она сегодня ураган учинила? То-то!
Слушая их шутки, ведьмак улыбнулся. Вот ведь как натура людская устроена, стоит лишь человеку почувствовать опасность, и в нем тут же просыпается инстинкт продолжения рода. Да, девок в отряде было маловато, лишь ведьмы с колдуньями да десятка три кухарок. Не больно три тысячи воинов разгуляются меж сраженьями. Стоян взглянул на город, вон там, завтра, пускай подруг себе и набирают. Он не станет препятствовать разграблению и насилию, пусть воины развлекаются. Война есть война, и это лишь еще одна ее черная сторона.
Ведьмак пошел дальше, разыскивая Глядею. На реке медведичи спускали на воду плоты. Одна из сторон каждого плота была защищена щитами на случай ответной стрельбы лучников. Не разжигая раньше времени костры, медведичи погрузились на плоты и, отталкиваясь длинными шестами, тихо поплыли к городу. Ведьмак усмехнулся — не выспится сегодня Древград, ох не выспится. Увидев у костра Всеведу в окружении двух десятков воинов, ведьмак, подойдя, присел рядом. Раздвинувшись, освобождая ему место, воины замолкли, прекратив все разговоры. Ведьмак, подбросив в костер хвороста, ласково спросил:
— Выспалась днем?
Колдунья, неторопливо оглядывая окрестности, обеспокоенно сказала:
— Бобура так и не пришла в себя.
Ведьмак кивнул, вглядываясь в пламя костра.
— Ничего, пусть ночь отдохнет, а утром я ее сам на ноги поставлю. Сейчас нельзя, слаба еще совсем. Ты Глядею не видела?
Всеведа отрицательно покачала головой. Повела глазами по лагерю, разыскивая ведьму, и безошибочно указала пальцем:
— Вон там, у пятого костра. — Затем, помолчав мгновенье, добавила: — Стоян, ты уж поласковей с нею, ладно? Боится она тебя после шабаша. Мы же только бабы, нам простого женского счастья хочется, а ты с нами, как с мужиками, разговариваешь.
Ведьмак молча поднялся и пошел в указанном направлении. Не нравились ему такие разговоры, стар он уже стал, чтобы понимать их девичьи чувства. Не до этого сейчас, торопиться нужно, мало времени подарила ему Морана. А вернуться с поражением он никак не мог, забросит Отец в наказание в самые мрачные слои Нави, сотни лет выбираться будешь. Однажды он там уже был. Не хотелось бы снова бродить этими ледяными пустынями, не имеющими ни конца ни края. Проходя мимо каждого костра, ведьмак прислушивался к разговорам. Настроение воинов нужно знать, от этого зависит успех их великого дела. Одни обсуждали сегодняшнее сражение, жалея, что не спят этой ночью в древградских избах. Иные говорили, что торопятся лишь те, кто на тот свет опаздывает. Кто-то хвастался сегодняшним штурмом, радуясь, что живым вернулся. Некоторые сетовали на нехватку женщин, тут же переводя разговоры в шутливое русло.
Ведьмак подошел к костру Глядеи, тихо присел рядом с ней.
Оглянувшись на него, она испуганно съежилась.
— Здравствуй, Глядея, не спится?
Ведьма молча покачала головой.
— Это хорошо, что не спится. Там, за стенами града, тоже сегодня спать не должны. Так что ставь свой котел на костер и приступай. Чтоб никто в граде не спал до утра, поняла?
Глядея снова молча кивнула, вглядываясь грустными глазами в яркое пламя костра. Ведьмак поднялся, собравшись уходить, взглянул на нее задумчиво и, положив руку на ее плечо, тихо прошептал:
— Будут тебе дети, дура бестолковая. Обещаю. Только все они будут Моране служить и на их судьбу еще больше войн достанется.
Глядея, словно ослышавшись, поднялась, удивленно взглянув в его удаляющуюся спину. Она улыбнулась, зная, что он сказал правду. Он никогда не врал.
Не знала она лишь одного: несколько месяцев спустя, раненую, мечущуюся в лихорадке, Стоян оставит ее в одной из полянских деревень. Ее будет выхаживать молодой святорус, каждый день умывая и вычесывая красивые длинные волосы. Он влюбится в нее до безумия, и наконец-то придя в сознание, она впервые увидит его голубые влюбленные глаза. Эта новая жизнь станет ей подарком от ведьмака. Через девять месяцев, в ночь, Глядея родит двойню: мальчика и девочку. Она обнимет своих долгожданных детей, станет плакать от счастья и, не дожив до рассвета, умрет, призванная волей Великой Мораны.
