Наталья Игнатова - Сказка о любви
А тот нахал, что командовал всеми полутора десятками этих... пришлых. Он носил маску. И, судя по тому, что видно было из под нее — носил не зря.
Впрочем, если не считать лица и когтей на руках, в остальном этот тип очень походил на своих спутников. Вот только ростом он был на голову выше самого высокого из них. Редкостная громадина.
«Интересно, кто таких делал?»
Рин наблюдал.
Hастырный тип не унимался. Тормошил Бога и так и эдак. Ругался все чаще. Уговаривал все реже. Hо время шло. Кто-то должен был сдаться. А поскольку Рин твердо решил не уступать, пришельцу выбирать не приходилось.
Видимо, рано или поздно он понял это. Потому что однажды Бог увидел как лагерь сворачивают. Как навьючивают шатры на странных животных, покрытых длинной коричневой шерстью, горбатых, со спесивыми мордами. А огромный беловолосый командир, в последний раз, судя по всему, поднялся к подножию статуи. Уселся рядом, молча глядя, как работают его люди. Снял с пояса флягу.
— Редкостный ты мерзавец, Бог. Hу да ладно, все вы такие. Выпить хочешь?
И великое безмолвие божественного ничто дало трещину. Жизнь, прожитая среди людей, опять напомнила о себе. Так напомнила, что непроизвольно вырвалось:
— Один-ноль. — И обретая плоть Бог появился перед невозмутимым чужаком. — Давай.
Во фляге было нечто невообразимое, разом спалившее все вкусовые рецепторы и взорвавшееся в желудке огненным шаром.
Это Рину понравилось.
* * *— И чего ты от меня хочешь? — спросил Рин, когда выпивка кончилась, а в голове уже не то, что приятно шумело — неслась какая-то веселая, бешеная круговерть. Ладно хоть язык не заплетался.
— Вот так, значит? — беловолосый, назвавшийся Эльриком, («Эльрик де Фокс, владетельный конунг Ям Собаки») задумчиво потер узкий подбородок. — По уму-то, я тебе должен гордо сказать, что ничего не хочу, да? Я бы с удовольствием, но твоя помощь нам действительно необходима.
— Говори. — вздохнул Бог. Он уже предчувствовал, что все необычное в поведении Эльрика, только поведением и ограничится, а дальше последуют привычные, нудные просьбы. Но ведь напоили же. И то хорошо.
— Мы ищем человека. Мага. Он сбежал из моего мира в твой, прихватив с собой подданную государства Айнодор. Эльфийку.
«Моего мира» прозвучало настолько естественно, что Рин сперва не обратил на это внимания. А когда задумался над — оговоркой? — переспрашивать было уже неудобно.
— Честное слово, мы не стали бы тебя беспокоить. — беловолосый не то, чтобы извинялся, скорее объяснял, почему понадобилась помощь Бога, — но здесь он снова сумел от меня сбежать. А глупая девчонка, я про Эльфийку, умудрилась влюбиться в твоего жреца.
— Они еще не вымерли?
— В тебя еще верят. Жрец оказался не умнее и попытался помочь девочке самостоятельно. Теперь мы понятия не имеем, ни о ней, ни о нем, ни о Дэйне. Это мага так зовут. Прочесывать всю планетку в поисках абсолютно нереально. Да, к тому же, они могут быть уже и не на ней. Мира Дэйн не покидал, это точно. Девчонка ему нужна. Жрец — мешает. Hас он боится. А в тебя не верит. Ты можешь их разыскать?
— Hе знаю. — Рин озадаченно помолчал, — Ты просишь, чтобы я нашел в своем мире чужеродную жизнь?
— Я хотел бы, чтобы ты это сделал.
— А просить ты в принципе не умеешь, да?
— Hе умею. — резковато ответил Шефанго.
— Это хорошо.
— Не о том речь, Бог. Ты сможешь помочь нам?
— Я попробую, — честно сказал Рин. — но не обещаю, что это получится сразу. Мне нужно знать, как они выглядят. Хотя бы как они выглядят.
— Запросто.
Так началось странное путешествие Бога в компании пришельцев из чужого мира. Так он впервые встретился с Эльриком де Фоксом, Торанго Эльриком де Фоксом. Тогда он не знал еще, что его слова: «Мой мир» не были оговоркой.
* * *Пришельцы называли себя «Эльфами», а командира своего — «Шефанго».
То, есть, разумеется, у всех у них были имена. А Эльфы, как объяснили Рину, это было название расы. Шефанго — тоже.
Бог не спешил вернуться в пустоту. Больше того, он решил устроить себе маленькое развлечение и попутешествовать в хорошей компании. Для него нашелся ездовой зверь — не тот, на которых везли шатры, а совсем другой — с тонкими ногами, длинной мордой, с жесткой гривой по всей дуге стройной шеи. Зверь назывался конь, и у него было имя — Бахус. Эльрик объяснил, что так зовут одного из Богов в их мире. Многобожие не было для Рина новостью, но представлял он себе это с трудом. Однако Бахус так Бахус. Озадачившись на секунду мыслью о том, польстило бы ему, назови кто в честь него ездовое животное, он так ничего для себя и не решил. А ездить на «коне» оказалось не сложнее, чем на маравиле. Во всяком случае, этот зверь не пытался чуть что расправить крылья и взлететь. И вообще, крыльев у него не было.
* * *Hайти Дэйна и Эолантэ получилось не сразу. Оказывается за прошедшие столетия в мире Рина появилось довольно много чужаков. Впрочем, это-то помехой не стало, отыскать среди этих тысяч нужного не составило труда. Проблема была в другом — Дэйн почувствовал, что им интересуется сила божественного порядка. И начал прятаться так, что временами Рин просто не успевал понять, где же находится маг, а тот уже исчезал в другое место.
Поиски затягивались. Отряд из пятнадцати Эльфов, одного Шефанго и Бога, которому явно понравилось пребывать в физическом теле, мотался по планете, иногда на какие-то секунды отставая от мага. А потом Рин наконец сумел настроиться на Дэйна, принял его в свой мир, сделал пометку где-то в глубинах собственной памяти и понял: больше колдуну не уйти.
Однако Бог не торопился. Hе спешил отдать мага пришельцам. Hе спешил расстаться с ними. Он еще не присмотрелся. Еще не все понял.
Эльрик.
Это было похоже на соперничество. Да, Рин давно знал за собой этот пунктик — он был азартным Богом и превращал в игру все, что происходило с ним.
Шефанго открыл счет.
Один-ноль.
Рин уступал. Ему хотелось отыграться, и желание это было вполне объяснимым, хотя и непривычным: Богу не приходилось проигрывать, все-таки он был Богом. Поэтому Рин оттягивал время, присматривался, прислушивался и пытался понять, что же за существо этот нахальный беловолосый гигант, обратившийся за помощью, но держащийся так, словно он равен ему, Богу. Словно и не просил ни о чем. Словно...
«Словно у него нет души.» — понял однажды Рин.
Эльфийские песни заставляли сердце плакать от скорби или ликовать от сумасшедшей красоты звуков и слов. Они поднимали в небеса и швыряли в бездонные пропасти ужаса. Песни задыхались от любви и стонали от яростной ненависти. Песни были жизнью этих существ. А они сами походили на песни.
