Генри Каттнер - Ярость
Хейл снова покачал головой, слегка улыбнувшись. Невозможно ни любить, ни ненавидеть этих эфемерных короткоживущих. Их разделяет временной барьер — и только.
— Это не была вина Сэма Рида, — сказал Хейл. — Он не мог ни стать мошенником. Это у него врожденное. И во всяком случае, он был только орудием. Я не имею ничего против него.
Сэм глотнул. Что ж, он сам напросился на это. Он решительно перешел к следующему пункту.
— Мне нужен ваш совет, губернатор Хейл. Я лишь недавно узнал, что мой отец был мошенником и банкротом, но правительство отыскало его следы и оплатило все его долги — верно?
— Верно.
— Он ничего не оставил мне — даже доброго имени. Но я произвел расследование. Существует ценное имущество, которым обладал мой отец перед тем, как уснул, и которое не конфисковано у него. Документы на землю. Сорок лет назад правительство выдало ему патент на центральные области Венеры, и этот патент до сих пор сохраняет силу. Я хочу знать, значит ли он сейчас хоть что-нибудь?
Хейл постучал пальцами по столу:
— Почему вы пришли ко мне?
— Отец был с вами, когда начиналась колония. Я считал, что вы знаете. Вы помните, вы ведь бессмертный.
Хейл сказал:
— Я, конечно, знал об этом патенте. И пытался перехватить его. Но он был на имя вашего отца. А такие патенты не подлежат отмене. У правительства есть для этого причины. Колонии на Венере полностью зависят от башен, и в случае необходимости их легко отрезать от источников снабжения. Значит, вы унаследовали этот патент…
— Он чего-нибудь стоит?
— Да. Харкеры немало заплатят Вам за сокрытие этой информации.
— Харкеры? Почему?
— Чтобы я не смог основать новую колонию, — сказал Хейл, и руки его, лежавшие на столе, медленно раскрылись. — Вот почему. Я основал эту колонию после того, как ваш отец… после того, как он исчез. Начинали мы с маленькой группой тех, кто верил в меня. Их мало осталось в живых. Жизнь тут вначале была нелегкой.
— Сейчас она такой не кажется, — заметил Сэм.
— Видите ли… Харкеры пытались мне помешать основать колонию и не смогли. А после того как колония появилась, они не посмели дать ей погибнуть. Они ведь тоже хотят со временем колонизировать Венеру и не желают, чтобы психологический эффект от гибели нашей колонии помешал им. Они не хотят, чтобы мы погибли, но и не дают нам двигаться вперед. Мы тяжело трудились в первые годы. Мы не потеснили джунгли, но начали. Мы расчистили место и построили колонию. Мы сражались за каждый шаг, а джунгли пытались отбросить нас назад. Мы продолжали идти вперед. И когда мы были готовы основать новую колонию, Харкеры помешали нам. Они лишили нас снабжения. Они лишили нас добровольцев.
В соответствии с договором, мы должны давать ежегодную прибыль. Иначе правительство имеет право взять управление на себя. Они не смогли отстранить меня, но зато смогли сделать так, чтобы колония не давала прибыли. Последние тридцать четыре года правительство распоряжается здесь, поддерживая статус-кво.
Они дают нам столько припасов, чтобы мы не погибли с голоду. Но этого недостаточно, чтобы мы могли развиваться. Они не хотят, чтобы мы шли вперед. Они хотят подождать, пока не будет никакого риска. А это время не наступит никогда.
Хейл смотрел на Сэма, и его глаза кипели гневом. Кого он видел перед собой, Джоэля или Сэма? Ясно было одно: он сказал много больше того, что сказал бы случайному посетителю.
— У меня связаны руки, — продолжал Хейл. — Номинально я губернатор. Но все здесь остановилось. Если бы я мог основать другую колонию… — Он замолчал, глядя на Сэма из-под сдвинутых бровей. — Но мне не дадут патента. Понимаете теперь, как важен ваш патент. Харкеры немало заплатят вам за него.
Так вот почему он так много сказал. Хейл кончил, но не смотрел на Сэма. Он неподвижно сидел за своим столом и ждал. Не убеждал и не просил — просто ждал. Что он мог предложить стоящему перед ним человеку? Деньги? Но Харкеры дадут больше. Участие в колонии? Но к тому времени, когда она начнет приносить прибыль, любой короткоживущий будет давно мертв.
Неожиданно Сэм спросил:
— Что вы сделаете с патентом, губернатор?
— Начну заново. Я не могу вам много заплатить, могу взять патент взаймы, но прибыли придется ждать долго. Вначале потребуется очень много денег. На Венере колонии должны расширяться. Это единственный путь. Теперь я знаю.
— А если вы потерпите поражение? Ведь правительство снова придет к руководству, и все придется начинать сначала.
Хейл молчал.
— Вам понадобятся большие средства, чтобы начать новую колонию. Вы…
— Не спорю, — сказал Хейл. — Я уже сказал, что Харкеры дадут вам больше.
Теперь замолчал Сэм. Десятки возможностей возникали в его мозгу — десятки возможностей раздобыть деньги, перехитрить Харкеров, развернуть пропаганду и сделать следующую колонию успешной, несмотря на противодействие. Он сумеет сделать это. Перед ним теперь все время мира.
Хейл следил за ним, и через неимоверное напряжение, написанное на его лице, начала проступать надежда. И снова Сэм удивился этому человеку. Этот долгоживущий, со всей своей зрелостью и жизненным опытом, однажды уже обращался к Сэму и готов был обратиться вновь. А ведь Сэм Рид всего лишь короткоживущий, почти ребенок с точки зрения бессмертного.
Хейл признался, что если этот короткоживущий с интеллектом котенка не поможет ему, то его любимые детища окажутся под угрозой.
Смутная параллель с социальной историей Старой Земли пришла в голову Сэму. Когда-то Сэм читал о том, что в давние времена на Земле монгольские орды были настолько обессилены своим быстрым расширением, что уже не могли играть активную роль в истории. Со всеми ресурсами, которыми располагает их территория, народ сам по себе не в силах что-либо сделать, если не появятся люди с инициативой.
Возможно, то же самое произошло и с Робином Хейлом. Он был единственным живым человеком, который сражался вместе с Вольными товарищами. Не растратил ли он в эти суровые годы свою инициативность?.. Он располагал столетиями опыта, знаний, аккумулированной зрелости, но у него не было единственного качества, которое бы позволило пустить все это в ход.
Этим качеством в изобилии обладал Сэм. А вдруг он единственный, кто им обладает? У Хейла за плечами долгая жизнь, но нет воли.
У остальных бессмертных достаточно инициативы, но…
— Если мы будем ждать, когда начнут семьи, время действий не наступит никогда, — сказал вслух Сэм, удивляясь, что эта мысль не приходила ему в голову раньше.
