Валерий Афанасьев - Игра вслепую
— Мне кажется, граф, вы преувеличиваете. Не все так плохо. Фагуа — верный подданный короны, и рост его влияния идет только на пользу империи.
— Может быть. Это всего лишь мое мнение, но прошу заметить, мнение патриота и вашего горячего сторонника.
— Я ценю подобную преданность, граф. Но мнение — это всего лишь мнение. Я не могу обвинить герцога на основании таких хлипких доводов.
— Обвинить его светлость? — с притворным ужасом воскликнул граф Остер. — Мне бы такого и в голову никогда не пришло! Я всего лишь высказал обеспокоенность развитием событий, и только.
— Я рад, что ты стоишь на страже интересов империи. Но если бы ты мог сказать что-то более конкретное…
— Увы, сир, я не располагаю фактами, — печально сказал Остер.
Он видел, что зерно сомнения заронено. Что касается фактов, то их у графа на самом деле не было.
— Когда появятся, тогда и продолжим этот разговор.
— Как будет угодно вашему императорскому величеству, — поклонился Остер.
— Жду тебя на следующей неделе. — Император кивнул, давая понять, что аудиенция закончена.
Убедил ли его граф? Разумеется нет. Но тень сомнения уже появилась. К тому же герцог Фагуа в последнее время и в самом деле неприлично разбогател, а об этом виконте Вике вообще рассказывали массу удивительных историй. Один только волок с повозками на железных колесах чего стоит. А устройство, которое само превращает бревна в доски… Даже шипучее игристое вино, которое герцог поставляет в столицу, говорят, его изобретение. Как досадно, что этот человек — верный сторонник герцога.
Граф оставил императора Некуша III погруженным в думы и поспешил на встречу с человеком, которому отводилась немаловажная роль в его планах.
Как и многие родовитые дворяне империи, Остер имел собственный дом в столице. К сожалению, дела не позволяли ему жить здесь постоянно — немалые владения на юге требовали его присутствия. Пусти дела на самотек — и не заметишь, как все начнет разваливаться. Приходилось довольствоваться временными приездами в главный город империи, проводя в нем в общей сложности не более трех-четырех месяцев в году.
Не проживая постоянно в столице, граф не вел еженедельных приемов, как это было принято во многих домах, предпочитая довольствоваться приемами внеплановыми или аудиенциями, если в них была нужда. На сегодняшний вечер Остер отправил приглашение своему земляку и дальнему родственнику, тот ответил согласием и должен был прибыть с визитом. Граф не рассчитывал, что пробудет у императора так долго, и потому спешил. Его гость был менее родовит, чем сам граф, но положение его обеспечивало независимость от многих, в том числе и от самого Остера. Граф имел на родственника определенные виды, а значит, заставлять гостя ждать было бы неразумно.
— Погоняй! — крикнул Остер кучеру, лишь только устроился в карете.
Не прошло и четверти часа с возвращения графа домой, как слуга доложил:
— Ваша светлость, барон Лефлер просит его принять.
Это был тот самый ожидаемый визит, и граф не замедлил с ответом:
— Проси.
Барон появился на пороге в шитом золотом гвардейском мундире. Остер раскрыл руки для объятий и поспешил навстречу:
— Рад тебя видеть, дорогой племянник!
Если честно, то племянник был троюродным, но могло ли это сделать чувства графа менее пылкими, особенно если племянник этот смог занять неплохую должность при дворе.
— Спасибо, дядюшка. — Лефлер закрутил ус и стиснул графа в стальных медвежьих объятиях.
Барон Лефлер был молодцеват и порой излишне прямолинеен. Завзятый бретер и любитель женщин, он был чужд чересчур хитроумных интриг, предпочитая делать ставку на напор и решительность. В свои тридцать с небольшим Лефлер уже являлся командиром гвардейского полка. Правда, любой командир пехотного легиона имел под своим началом больше воинов, но гвардия всегда была в империи на особом счету.
— Как служба, любезный племянник? — поинтересовался граф.
— Хвала императору, неплохо, — довольно отозвался гость.
— Все мы желаем долгих дней и благоденствия его императорскому величеству.
— Гвардия всегда на страже его интересов.
— Не сомневаюсь, барон, не сомневаюсь. К сожалению, не все в империи разделяют наши патриотические чувства. Встречаются и те, кто вольно или невольно вредит интересам империи.
— Так ли это? Императору стоит лишь назвать нам их имена!.. — воскликнул Лефлер. — Мы все готовы выполнить его приказ.
— Да, это так, — согласился дядюшка. — Но всегда ли следует медлить, когда долг истинного патриота призывает к действиям? Нужно ли ждать?
Барон задумался. Слова дядюшки были сплетены слишком искусно, чтобы на них можно было ответить однозначно.
— Действовать без приказа? — уточнил он.
— Если нахал оскорбит тебя на улице, не станешь же ты ждать приказа, чтобы с ним разделаться? — притворно удивился граф.
— Это совсем не одно и то же, — возмутился племянник.
— Жаль. Очень жаль, что для некоторых честь империи и личная честь не одно и то же. — Голос Остера был полон горечи. Можно было подумать, что он и в самом деле об этом сожалеет.
— Для гвардии нет высшей чести, чем отстаивать интересы императора.
— Так и я о том же! — воскликнул граф. — Разве я призываю нарушить приказ? Я первый возмутился бы против такого предложения.
— Что-то я не пойму вас, дядюшка, — сказал Лефлер.
— А не подкрепиться ли нам, любезный племянник? — спросил хозяин дома, чувствуя, что разговор заходит в тупик.
«Дела пошли. Мог бы и раньше предложить», — подумал барон.
«Я и не догадывался, что этот солдафон окажется таким упертым», — подумал граф.
— Охотно. Ничто так ни способствует беседе, как плотный обед, — согласился гвардеец.
Они перешли в столовую, куда были поданы приличествующие случаю блюда и напитки.
— Повара у вас просто отменные, любезный дядюшка, — нахваливал гвардеец еду, не забывая щедро запивать ее лучшим вином.
— Что есть, то есть, — согласился Остер. — К тому же я всегда рад родственникам. Жаль только, они не всегда хотят меня понять.
— Не все в моей власти. — Гвардеец развел руками. — Да и понять вас, дядюшка, порой непросто.
— Но в нашей власти позаботиться о благополучии рода. Это тоже наш долг, такой же, как и долг перед империей.
— Поясните, прошу. Если речь идет о том, чтобы поступиться честью…
— Да нет же! — воскликнул Остер. — Как ты… — Здесь граф запнулся, он чуть было не сказал «туп», но вовремя спохватился. — Как ты тверд в своих заблуждениях, любезный племянник! Я тебе толкую о действиях на благо империи. Если кроме блага империи они послужат и твоему личному благу, что же в этом плохого?
