Стивен Кинг - Противостояние
Дитц вытащил из кармана лист бумаги.
— Виктор Палфри, скончался. Норман Брюетт, Роберт Брюетт, скончались. Томас Уоннамейкер, скончался. Ральф Ходжес, Берт Ходжес, Черил Ходжес, скончались. Кристиан Ортега, скончался. Энтони Леоминстер, скончался.
— ВСЕ? — услышал он звук своего собственного голоса. — Вся семья Ральфа?
Дитц перевернул бумагу.
— Нет, осталась маленькая девочка, Ева. Четырех лет. Она жива.
— Ну, и как она?
— Извините, но эта информация засекречена.
Его охватил внезапный приступ ярости. Он вскочил, схватил Дитца за лацканы пиджака и начал трясти его из стороны в сторону. Боковым зрением он уловил смятенное движение за двойным стеклом. Он услышал, как в отдалении завыла сирена.
— Что же вы, черти, вытворяете? — закричал он. — Что же вы делаете? Что вы делаете, сукины дети?
— Мистер Редман…
— Что? Что же вы, сволочи, вытворяете?
Дверь с шипением распахнулась. Трое мощных людей в оливкового цвета форме вошли внутрь. У всех были носовые фильтры.
Дитц увидел их и резко крикнул:
— Убирайтесь отсюда к чертовой матери!
Троица выглядела нерешительно.
— Нам приказали…
— Убирайтесь отсюда — вот ваш приказ!
Они ретировались. Дитц спокойно сел на кровать.
— Послушайте меня, — сказал он. — Не я виноват в том, что вы здесь. Ни я, ни Деннинджер, ни медсестры, которые приходят измерить вам кровяное давление. Если кто и виноват, так это Кэмпион, а с него вам вряд ли удастся спросить. Он сбежал, но в таких обстоятельствах вы или я также могли сбежать. Техническая неполадка позволила ему сбежать. Такова ситуация. Мы пытаемся исправить ее, все мы. Но это не значит, что мы в чем-то виноваты.
— Тогда кто виноват?
— Никто, — ответил Дитц и улыбнулся. — Ответственность лежит на стольких людях, что ее как бы и не существует. Это был несчастный случай.
— Несчастный случай, — повторил Стью почти шепотом. — А что с остальными? Хэп и Хэнк Кармайкл и Лила Брюетт? Их парень Люк? Монти Салливан…
— Засекречено, — сказал Дитц. — Еще хочешь потрепать меня? Если тебе от этого станет легче, то давай.
Стью ничего не сказал, но то, как он посмотрел на Дитца, заставило его опустить глаза и заняться складками своих брюк.
— Они живы, — сказал он. — Может быть, со временем вы их увидите.
— Что с Арнеттом?
— Карантин.
— Сколько там умерло?
— Нисколько.
— Вы лжете.
— Мне жаль, что вы так думаете.
— Когда я смогу уйти отсюда?
— Я не знаю.
— Засекречено? — горько спросил Стью.
— Нет, просто неизвестно. Вы, похоже, не заразились. Мы хотим узнать, почему это так. После этого мы свободны.
— Могу я побриться?
Дитц улыбнулся.
— Если вы позволите Деннинджеру начать обследование, я отдам распоряжение побрить вас прямо сейчас.
— Я и сам умею держать бритву в руках. Я занимаюсь этим с пятнадцати лет.
Дитц твердо покачал головой.
— Боюсь, это невозможно.
Стью сухо улыбнулся.
— Опасаетесь, что я перережу себе глотку?
— Давайте просто назовем это…
Стью прервал его речь приступом сухого кашля. Кашель был таким сильным, что Стью согнуло пополам.
Это оказало на Дитца гальваническое действие. Он вскочил с кровати и пулей понесся к двери, казалось, не касаясь ногами пола.
— Не бойтесь, — мягко сказал Стью. — Я просто пошутил.
Дитц медленно повернулся к нему. Лицо его изменилось. Губы сжались от гнева, глаза горели.
— Что ты сказал?
— Пошутил, — сказал Стью. Улыбка его стала еще шире.
Дитц сделал по направлению к нему два нерешительных шага.
— Но почему? Почему ты сделал это?
— Прошу прощения, — ответил Стью с улыбкой. — Эта информация засекречена.
— Ах ты, сукин сын, — проговорил Дитц слегка изумленно.
— Иди. Или и скажи им, что они могут приступать к своим анализам.
13
Было четверть двенадцатого. Дитц в одиночестве сидел в кабинете. В руках он держал микрофон.
— Говорит полковник Дитц, — сказал он. — Место нахождения — Атланта. Код — ПиБи-2. Сообщение N16. Файл «Проект Блу». Подфайл «Принцесса/Принц». Сообщение, файл и подфайл совершенно секретны. Если у вас нет допуска к этому материалу, то пошел в жопу, парень.
Он прервался и секунду закрыл глаза. Магнитофон плавно работал.
— Принц меня чертовски напугал, — сказал он наконец. — Не стану вдаваться в это, пусть Деннинджер докладывает. До сих пор тесты не показали наличия вируса.
Он вновь прервался, борясь со сном. За последние трое суток ему удалось поспать только четыре часа.
— Генри Кармайкл умер, пока я разговаривал с Принцем. Полицейский, Джозеф Роберт Брентвуд, умер полчаса назад. У Брентвуда неожиданно наблюдался положительный результат на вакцину типа… как ее там… — Он зашуршал бумагами. — Ага, вот она. 63-А-3. Лихорадка спала. Характерная припухлость гландов прошла. Он сказал, что голоден, и съел вареное яйцо с жареным хлебом. Разговаривал вполне осмысленно, хотел узнать, где находится. Потом лихорадка внезапно возобновилась. Начался бред. Он сорвался с кровати и бегал по комнате, крича, кашляя и выплевывая слизь. Потом он упал и умер.
Он сделал паузу.
— Худшее я приберег под конец. Мы можем рассекретить Принцессу обратно в Еву Ходжес. Ее карета с четверней сегодня превратилась в тыкву, запряженную мышами. А посмотреть на нее, скажешь, что у нее все в порядке, даже насморка нет. Конечно, она переживает — скучает по маме. В остальном с ней с виду все в порядке. И однако, она больна. После завтрака измерение артериального давления показало сначала спад, а потом подъем. В настоящее время это единственный способ диагностирования, которым располагает Деннинджер. Перед ужином Деннинджер показал мне слайды ее мокроты — как способ похудеть, слайды мокроты просто восхитительны, поверьте мне — и они кишат этими круглыми микробами, которые, по его словам, совсем не микробы, а инкубаторы. Не понимаю, как он может знать, как эта штука выглядит и где она находится, и не уметь ее остановить. Он сыплет терминами, но мне кажется, что он сам их не понимает.
Дитц закурил.
— Ну и к чему мы пришли на сегодняшний день? Есть болезнь, у которой есть несколько ярко выраженных стадий… но некоторые люди минуют одну из стадий. Некоторые могут вернуться на одну стадию назад. С некоторыми случается и то, и то. Некоторые задерживаются на одной стадии в течение сравнительно долгого промежутка времени, другие же проносятся через все четыре, словно на реактивных санях. Один из наших «чистых» объектов уже больше не является «чистым». Другой же представляет собой тридцатилетнего грубияна, который здоров, как я. Деннинджер сделал ему миллионов тридцать анализов и определил только четыре отклонения от нормы: у Редмана очень много родинок на теле. У него легкая склонность к гипертонии, настолько легкая, что нет смысла лечить ее сейчас. Когда он нервничает, у него появляется небольшой тик под левым глазом. И Деннинджер утверждает, что он видит сны гораздо чаще среднестатистической нормы — почти всю ночь подряд, каждую ночь. Они выяснили это из электроэнцефалограмм, которые они успели снять, прежде чем он забастовал. Вот такие дела. Я ничего не могу из этого извлечь. В том же положении и доктор Деннинджер, и люди, которые проверяют его работу. Все это пугает меня. Старки. Это пугает меня потому, что никто, за исключением очень классного врача, посвященного во все факты, не определит ничего, кроме обыкновенной простуды, у людей, зараженных этой штукой. И, Бог мой, ведь никто не пойдет к врачу, если только у него не воспаление легких, или подозрительная опухоль на груди, или тяжелый случай крапивницы. Слишком дорого обходится визит. Вот они и останутся дома, будут пить побольше жидкости и соблюдать постельный режим. А потом они умрут. Но перед тем, как умереть, они загрязнят каждого, кто заглянет к ним в комнату. Все мы по-прежнему ждем, что Принц — мне кажется, я где-то использовал его настоящее имя, но сейчас мне на это глубоко плевать — свалится сегодня ночью, или завтра, или — самое позднее — послезавтра. А вплоть до настоящего момента никто из заболевших не проявил никаких признаков улучшения. На мой взгляд, эти сукины дети из Калифорнии слегка перестарались».
