Дуглас Найлз - Черные Волшебники
Тристан с сомнением взял мешок и, набрав в легкие побольше воздуха, начал его надувать. Мешок, казалось, ничуть не увеличивался в размерах.
Раз за разом Тристан выдыхал в мешок, и, по его прикидкам, тот давно должен был стать тугим, как барабан.
– В нем наверняка есть дырка, – мрачно сказал Тристан, с опаской поглядывая на поднимающуюся воду.
Дарус тем временем надувал свой мешок.
– Я сначала тоже так думал. Тем не менее, весь воздух, который мы в них вдуваем, остается внутри.
– Что-то незаметно! – Принц потряс своим вялым мешком.
– Они волшебные. Я нашел эти мешки в замковой сокровищнице. В них поместится гораздо больше воздуха, чем это кажется на первый взгляд.
Продолжай дуть!
Все еще сомневаясь, они, однако, усердно пытались наполнить мешки воздухом. Мешок Тристана начал медленно увеличиваться и через некоторое время стал довольно твердым. Дарус достал из-за пояса бечевку и быстро связал три мешка вместе, тщательно проверив надежность узлов на горловине.
Вода добралась уже до самых верхних ступенек, и вскоре друзья уже стояли в ней по пояс.
Оказалось, что мешки могут легко удержать на воде не только троих мужчин, но и Кантуса.
Вода неумолимо поднималась вверх, – и вдруг сквозь амбразуры хлынул морской поток. Поднявшиеся волны перехлестывали через стены, грозя вырвать мешки из рук. Отчаянно вцепившись в край импровизированного плота, Тристан озирался в поисках Кантуса – не смыло ли того волной, но разглядеть что-либо было невозможно. Вдруг море успокоилось, и Тристан с облегчением увидел рядом с собой Кантуса, Даруса и Понтсвейна. Прошло еще немного времени, и они уже легко плыли по спокойному морю.
– И по-прежнему ни одного корабля на горизонте, – уныло сказал Дарус.
– Вот мы и вернулись к тому, с чего началось сегодняшнее утро.
– Ну, не совсем, – возразил Тристан. – Я ведь получил назад меч Симрика Хью.
Он хотел было рассказать своим спутникам о предсказании королевы Аллисинн, но язвительная мина на лице Понтсвейна заставила его прикусить язык. Возможно, позже принц расскажет обо всем Дарусу.
* * * * *
– Господин, нам необходимо обсудить одну проблему.
– Прямо сейчас, Крифон? Я очень устал. Его величество был просто несносен сегодня.
Синдр отвернулся от зеркала и посмотрел на Крифона. Все это время глава совета был занят созерцанием подводного мира, но Крифон успел лишь заметить, как медленно тает в зеркале бледно-зеленое сияние, имеющее очертания города; какие-то существа с оружием в руках, несколько похожие на рыб, не спеша проплыли мимо зеркала, прежде чем изображение пропало совсем.
– То, о чем я хочу сообщить, может иметь для нас очень серьезные последствия, господин, – торопливо проговорил Крифон. – Алексей нас предал.
– Ты готов обвинить в предательстве члена совета, колдуна, Крифон? Ты меня удивляешь.
– Я могу доказать, что мое обвинение – чистая правда! Он попытался убедить Дорик, что священник вами манипулирует. К счастью, сразу после разговора с Алексеем она пошла ко мне, и я бросился искать вас.
– Ты уверен, что все обстоит именно так, как ты говоришь? Дорик не лжет?
Крифон энергично кивнул.
– Я околдовал Дорик, когда она рассказывала мне о своем разговоре с Алексеем, – она не могла солгать. Если бы я не усыпил ее, она проговорила бы всю ночь напролет.
Синдр задумчиво потирал подбородок.
– Ты сделал все как надо, – проговорил он наконец. – Боюсь, мы лишились одного члена совета. Необходимо сделать все возможное, чтобы эта потеря не причинила нам вреда.
– Разфалло?…
– Нет, Крифон. Для него у меня есть другое задание. Пока мы можем позволить тебе не спешить с Алексеем. Некоторое время он будет выжидать:
Алексей никогда не был человеком действия. Но наше время придет. Когда священник вернется, выполнив свою миссию в Гвиннете, он займется Алексеем, и тот обагрит своей кровью алтарь Баала.
* * * * *
Медленно, с неохотой Робин шла к пруду. Она уже сменила свое разорванное платье на кожаную куртку и юбку.
«Я не могу убить его!» – повторяла она про себя. Впервые наставница приказала ей сделать нечто, противоречащее ее убеждениям. Или это было проверкой? Может быть, Генна хочет испытать ее преданностью богине, ее умение повиноваться? «Мне все равно! – сердито сказала она себе. – Я не могу его убить!»
Но позволить Желудю оставаться в роще Робин тоже не могла. Его полные безумия глаза, цепкие, жадные руки – все это живо встало в ее памяти, и по спине пробежал холодок. К счастью, ее заклинаний смогло остановить этого страшного человека.
Она решила изгнать Желудя из рощи, навсегда запретив ему возвращаться снова. Робин получила другой приказ, но выполнить его она была не в силах.
Генна назвала Желудя злом – так оно и было. Однако Робин чувствовала, что он не до конца отвечает за свой действия.
Робин пересекла сад и пошла между исполинских дубов, окружавших пруд.
Когда девушка проходила то место, где несколько недель назад подстригала лозу, она заметила, что крепкая дубинка, которой она раздвигала кустарник, лежит рядом с толстым дубом. Чувствуя некоторую неуверенность, она наклонилась и подняла дубинку.
Вдруг ей ужасно захотелось, чтобы рядом был Тристан. Он, без сомнения, легко справился бы с заданием Генны.
Робин вышла из дубовой рощи, предполагая увидеть на берегу реки застывшего на месте Желудя. Но незнакомец исчез.
Робин охватило беспокойство. Она осторожно шла по поросшему травой берегу, внимательно глядя на землю: девушка пыталась отыскать хоть какой-нибудь след, который указал бы ей, куда исчез Желудь. На одном берегу реки был небольшой зеленый луг, на другом – густые заросли кустарника. Широкая река была неглубокой, ее хрустальные воды весело мчались, перескакивая с одного яркого камушка на другой. Эта река была южной границей рощи Верховной Друиды.
Вдруг Робин услышала шорох в кустах и, резко обернувшись, увидела мчавшегося к ней, с безумным блеском в глазах. Желудя. Он что-то невнятно бормотал, и Робин заметила, что двигается он гораздо быстрее, чем можно было бы ожидать. Она подняла посох и снова произнесла одно только слово:
– Остановись!
Желудь застыл на месте, но вовсе не из-за ее заклятья. Безумец закинул голову назад и зашелся в истерическом смехе. Вдруг он как-то сразу успокоился и уставился на Робин неподвижным взглядом.
Никогда в жизни девушке не доводилось видеть таких страшных глаз.
Желудь начал бормотать слова, похожие на заклинания, и ее страх превратился в ужас. Ее рот беззвучно открылся – Робин не в силах была даже закричать. Но ведь Желудь не мог произносить заклинания – или она ошиблась? Что значило его странное бормотание?
