Николай Воронков - Неправильное привидение
Завидев женщин, он расплылся в улыбке.
- Какие цыпочки, какие красавицы!
Старшая процедила сквозь зубы:
- Негоже обращаться в подобном тоне к незнакомым женщинам.
Мужик игриво осклабился.
- Так в чём же дело? Давайте знакомиться, мадам. Меня зовут Чундик.
Старшая ещё больше построжела лицом.
- Мне плевать на твоё имя и на твои желания! Ты мне мешаешь и отвлекаешь от важных дел. Пошёл вон, чмо!
Улыбка у мужика стала блекнуть, он оторопело смотрел на ещё минуту назад казавшихся ему такими прекрасными женщин.
- А чего сразу ругаться-то? - начал он заводиться - Я ведь говорю вежливо…
- Да нас…ть мне на твою вежливость! - совсем озверела старшая. Почти без размаха она врезала мужику, и тот, не ожидавший подобной реакции, опрокинулся на землю. Подруги, до этого стоявшие молча, подскочили и, на мой взгляд, очень умело попинали его. Затем уже втроём подтащили к оказавшейся неподалеку неубранной коровьей лепёшке и ткнули его лицом прямо в неё. Мужик задергался, но старшая придавила его голову ногой (теперь стала понятно, зачем им берцы).
Поднеся платочек к глазам, она сделала вид, что промакивает навернувшуюся слезу.
- Все-таки до чего я наивный человек: никогда не понимаю, что встретился не светлый паладин, а очередной ублюдок, учуявший повод нахамить беззащитным женщинам, и разговариваю с ним, как с человеком, разговариваю…
В голосе даже послышался всхлип, но взгляд, который она при этом бросила на нас с возничим, был совсем не расстроенным. Мы с Меганом, я, во всяком случае, точно, замерли, не зная, как реагировать на произошедшее.
Подруги между тем поддержали опечаленную начальницу, тоже повздыхали над падением нравом и распущенностью мужчин.
Когда эта непонятная троица скрылась в таверне, мужик, которого они попинали, наконец смог сесть. Лицо, ещё недавно довольное и весёлое, теперь было в крови и дерьме. А полный недоумения взгляд как бы спрашивал - а что это было?!
Примерно так же подумал и я. Повернулся к возничему, и тот, поняв невысказанный вопрос, коротко ответил:
- Орден защитниц чистоты мыслей и словесности.
У меня невольно отвисла челюсть.
- Так они же сами ругаются как…
- И что? Они же взялись бороться с матом и плохими мыслями у других, не у себя. Жене нашего герцога, очень возвышенной душе, как-то пришло в голову, что народ говорит плохими словами, речь его груба. Вот и решила навести порядок. Кинула клич, собрала таких вот… гм… обеспокоенных… гм… женщин. Утвердили устав, заручились всемерной поддержкой герцога. Ну и понеслось. По слухам, в столице они школы открывают, детей учат. А на местах… ну ты сам видел. А поскольку что считать плохими мыслями и словами определяют они сами, под настроение, то никогда не знаешь, чем разговор закончится. Могут и над матершинным анекдотом посмеяться, а могут прицепиться к любой мелочи, и чем это всё закончится, одни боги знают.
Друг за дружку они горой стоят, попробуй только тронь! Этот мужик ещё легко отделался - некоторых бывает и публично распинают, да ещё и издеваются, пока порют или ещё как наказывают.
- Так у вас наверное порядок?
- Если бы! Пока они рядом - все боятся, а чуть в сторону - и всё по новой. Да и какая жизнь без матерных куплетов во время попойки с друзьями? Может и был бы толк от их работы, если бы они сами вели себя, как подобает. А то ходят фифами, цветочки нюхают, о возвышенном говорят. А потом раз, и матом, и кулаком по морде, а потом в дерьмо. Это, кстати, у них любимое развлечение. Ты здесь веди себя поаккуратней, языком поменьше трепись. К незнакомцам здесь относятся с ещё большим подозрением, чуть что и… Лучше помалкивай, а собственное мнение держи при себе.
Если бы я его послушался…
Подъехали к очередному перекрёстку, и наш отряд остановился - дорогу перегородила какая-то странная процессия. Впереди пара десятков человек в одеждах с балахонами, затем десяток женщин с распущенными волосами. За ними повозка, заваленная цветами, потом опять толпа народа. И что самое удивительное - все идут молча. И люди нашего отряда тоже молчали, даже не пытаясь ехать дальше. Это уже становилось интересным. Воспользовавшись тем, что все смотрели только вперёд, я выпрыгнул из повозки и подошёл к Тане. К нам как раз медленно подъезжала изукрашенная повозка. Только тут я разглядел, что на некоем подобии настила лежит весьма симпотная девчонка, засыпанная цветами. На виду оставалось только лицо, грудь и сложенные руки.
- А куда её везут? - тихонечко спросил я у Тани.
- Как куда?! Хоронить.
- Почему хоронить? - не понял я.
Таня покосилась на меня.
- Потому что она умерла!
- Умерла?!
Я снова внимательно присмотрелся к медленно приближающейся повозке. Я, конечно, не специалист по мёртвым, но девчонка, на мой взгляд, выглядела вполне нормально. Бледновата очень, но мало ли. Мордашка симпатичная, и грудь очень даже ничего. И мёртвой я её совершенно не воспринимал. Скорее появилось подозрение, что здесь творятся какие-то нехорошие дела, и девчонку хотят закопать живой в каких-то религиозных целях. Не зря же многие из процессии идут в белых одеждах и несут в руках свечи.
- Разбудить её надо, поднять, а не хоронить живой!
Таня восприняла мои слова в штыки.
- А поднимать ты её как будешь? Как привидений на кладбище?
- А при чём здесь это?
- Но ведь ты же не можешь без этого!
- Без чего этого?
- Без общения с мёртвыми! А ты подумал, что за компания у нас получится? Человек, привидение и живой мертвец!
Не удержавшись, я сплюнул.
- Ты больная! На всю голову! Я сказал только то, что, на мой взгляд, эта девушка жива, и её нужно просто разбудить, а не хоронить для чьего-то удовольствия!
Ответить Таня не успела. Похоже, я говорил слишком громко - сбоку раздалось рычание, я повернул голову и увидел очень неприятное зрелище - к нам подходил какой-то мужик в богатой одежде. С белым от ярости лицом.
- ТЫ! ПОСМЕЛ! ПЛЮНУТЬ?! В сторону повозки с телом моей дочери?! Посмел сказать, что я хороню её ещё живой?!
Наступила нехорошая тишина, вся процессия остановилась, вокруг стала сгущаться толпа. Мужик потянулся за мечом, я оглянулся в поисках пути для бегства, но между нами снова бросилась Таня.
- Уважаемый господин, простите ради всех богов! Этот человек болен, и не ведает, что делает и что говорит! Мы приносим соболезнование вашему горю и немедленно удалимся!
Мужик на мгновение притормозил, но потом опять взъярился.
- Мне безразлично, чем он болен! Такое оскорбление можно смыть только кровью! - он с трудом перевёл дыхание, как будто его душили - Или и в самом деле "разбудить" мою дочь - его снова зашатало от бушующих чувств - Но если ты посмеешь хотя бы словом, взглядом или движением оскорбить её, то умрёшь немедленно!
