Альвина Волкова - Стальная: наследие авантюристки (Гордость черного дракона) (Часть 1) (СИ)
— Слушай, Матя, это случайно не наше поселение? Ну, русских? — полушепотом спросила горгулью.
— «Скорее всего, — моргнул пес, — Возможно первые поселенцы были из нашего мира, но кто теперь помнит, записей-то не осталось».
— Нина, тебе не кажется это знакомым? — подполз ближе Славик.
— Кажется, — кивнула я.
— Сперва дядька с серпом и молотом на лысине, теперь это… Хм, — парень поскреб подбородок, где уже проявилась щетина.
— Хозяйка, пора расплачиваться, — отвлек нас Ласснир.
— Может ты сам? — буркнула я, протягивая монеты.
— Нет, — качнул головой, — Я слуга. Расплачиваться может только хозяин.
— Сурово тут у вас, — хмыкнул Славик, сползая с телеги.
Он попробовал и меня спустить, но ему не дали. Ласснир перехватил его запястье, и, вывернув руку за спину, легонько толкнул. Я беспомощно захлопала глазами, размышляя, что мне теперь делать, прыгать или нет. Но меня все-таки спустили, бережно подхватив и поставив на землю.
— Незамужняя женщина может принимать помощь только от близкого родственника, слуги или раба, — пояснил свои действия дракон, оборачиваясь к разобиженному на него парню, — в крайнем случае, от женатого мужчины, если ее семья с ним хорошо знакома.
— Это, что за хрень такая? — насупился Славик.
— Правила поведения, которые вам нужно знать.
— Но я, же родственник! — возмутился парень.
— Только близкий родственник, — непоколебимо, как китайская стена, — слуга или раб.
— Я что ли теперь к ней и подойти не могу?! — от возмущения, Славик даже покраснел.
— Почему же, можешь, — пожал плечами дракон, — но близкий контакт запрещен. Это и к тебе относится, Ни'ийна, ни каких близких контактов с мужчинами…
— Если он не мой близкий родственник, слуга или раб? — тут же подхватила я.
— Или муж, — с какой-то странной интонацией кивнул дракон, сверля тяжелым взглядом.
— Средневековье какое-то! — раздраженно фыркнул Славик, стягивая с повозки сундук.
У меня тоже возникло стойкое ощущение, что мы попали в средневековье, хотя и другого мира. Но правила есть правила, и не нам их судить, все-таки некоторые предостережения возникают не на пустом месте.
Ласснир проследил за блондином, но по его отрешенному выражению лица, я так не разобрала, о чем он подумал.
— Пойдемте, хозяйка, расплатимся.
Меня подвели к вознице, вложили в ладонь две монетки по пять копеек, и тихо зашептали на ухо:
— Скажи «Тауро иш маир» и вытяни руку с раскрытой ладонью.
Сделала, как он велел. Старик стразу как-то вытянулся, оправился, словно рядовой перед генералом, и, склонив голову, громко произнес:
— Атэ иш ала, — и взяв монеты, губами прикоснулся к кончикам пальцев, — Риита ам сарэйя.
Я нервно дернулась, не зная, как и реагировать.
— Успокойся, — прошептал Ласснир, — Все хорошо. Он поблагодарил тебя за твою щедрость.
Так расстались с Ашетом. Мы пошли прямо, а он направил своих животных куда-то по дороге направо.
— Что означало, то, что я сказала? — прицепилась я к Лассниру, до сих пор ощущая прикосновение обветренных губ.
— Дарую тебе плату.
— Как-то очень пафосно, — поморщилась я.
Дракон счел необходимым пояснить:
— Ты наследница итессы Родэн, обладательница боевой горгульи и слуги-дракона, только так ты можешь обращаться к черни.
— Но Лас, — воскликнула я, но потемневшие глаза мужчины, напомнили о предостережении, — ой, прости, прости, Ласснир, мне кажется это слишком грубо. Я же еще не наследница, да и не хочу ей быть, — подперев рукой бок, — да и из тебя такой же слуга, как из меня балерина.
— Ни'ийна, прошу тебя, здесь все не так как в вашем мире, — опять дракон начал говорить со мной как с ребенком, — Поверь, так будет лучше.
— Мне это не нравиться, — топнула, что облачко пыли взвилось у ног, — Мне не нравится относиться к людям как к черни, мне не нравится, что надо корчить из себя благородную. Ласснир я не приучена к этому, и я не хочу походить на тех изнеженных леди, которые даже руки не подадут своему слуге, лишь бы не замарать свой светлый облик. Это мерзко.
Дракон обернулся, и я увидела улыбку, добрую, ласковую улыбку… точь-в-точь такую, с которой, когда-то давно, папа разъяснял мне, почему нельзя таскать в дом бродячих кошек и собак. Меня перекосило.
— Вот только не надо нотаций, — буркнула я, и пошла искать Матика, который куда-то слинял, как только мы остановились.
Как оказалось, он бегал узнавать примут ли гостей в одном уютном доме на отшибе. У меня сразу возник вопрос, почему не остановиться у старосты. Выяснилось, что там, в этом доме, живет один давний знакомый бабы Маши, у которого они часто гостили, когда наведывались в этот мир.
Мне, как и Славику ничего другого не оставалось, как только развести руками и идти следом за Лассниром. Шли долго, чуть больше часа. Но эта странная гравитация спасала, по крайней мере, в моем случае, от усталости и боли, которая все еще меня тревожила. Особенно голова. Шишка на затылке выросла прибольшушая, да и изрезанные ладони нещадно чесались.
Наконец, узенькая тропинка, по которой шли все это время, привела нас к склону холма, где под громадным деревом, расположился не менее мощный бревенчатый дом с пристройкой. Добротное строение, этакий монолит из экологически чистого материала. Из пристройки доносился звук удара металла о металл.
Как только мы подошли ближе, звук оборвался и к нам на встречу вышел настоящий гном. Именно такой, каким я его себе и представляла: ростом невысок, где-то метр пятьдесят, коренастый, бочкообразная фигура, мощная грудная клетка, мускулистые руки; густые рыжие лохмы кое как заплетенные в косу, и борода — длинная и ухоженная, перевязанная зеленой лентой с каким-то орнаментом. Одет в простую рубаху, порты и короткие полусапожки, а поверх накинут кожаный фартук.
— Лассаиндиар! — воскликнул он, увидев Ласснира, — Тави ашерэт бар риярд каро!
— Эрдо, кавир ашерэт каро, — ответил ему дракон.
Гном поспешил нам на встречу, распахнув объятья. Ласснир обнял его, хотя для этого дракону пришлось согнуться в три погибели.
Я наблюдала, как они искренне смеются и тихо завидовала. Со мной дракон никогда так не смеялся. Они что-то очень эмоционально обсуждали, Ласснир указал сперва на меня, потом на Славика, и я поняла, что он объясняет другу, кто мы и зачем пожаловали.
