Вера Огнева - Нестрашная сказка кн2
- Эта женщина пойдет со мной и останется в доме Катана до особого разбирательства, - объявила жена мэра.
Народ забурчал, дескать, и сами бы все порешили. Мясник Эльрик разочарованно опустил палку. Хорошо, хоть не с топором выскочил.
Дома Житана отвела нищенку на задний двор и поставила перед ней ведро воды. Та, дождалась, пока останется одна, разделась, и начала остервенело мыться. Она терла кожу жесткой рогожей так, будто собиралась вовсе ее содрать. Обмылок кончился очень быстро. Женщина просто поливала и поливала себя водой, доставая понемногу из колодца. Полное ведро срывалось. Худой слабой нищенке оказалось не под силу его вытащить.
- Как она выглядела? - оборвал рассказ Гуго.
- С меня ростом, худая, как весенний заяц. Половина лица, шея, грудь - один сплошной рубец. На ноге, на щиколотке большая шишка. Или подвернула или палкой ударили.
- Что было дальше?
Житана, конечно, далеко не ушла. Она спряталась неподалеку и оттуда наблюдала за нищенкой. Вымывшись, та натянула старую рубашку хозяйки, надела поверх такое же старое, но еще целое платье. С обувкой у нее обстояло совсем плохо. Узкий горский сапожок не годился для пеших прогулок по лесам и полям. Мало, что он наполовину развалился, так еще не хотел налезать на больную ногу. Но женщина не сдавалась. Она так и так пыталась натянуть обувь.
- Погоди, - крикнула ей хозяйка, появляясь из своего укрытия.
Житана покопалась в сундуках и нашла старые крепкие ботинки, в которых щеголяла еще невестой. Ее нога сильно раздалась, но как выбросить? Нищенке они оказались чуть великоваты. Велико - не мало. Чтобы не натирали Житана, так и быть, отдала в придачу толстые носки. На поварне она поставила перед женщиной миску супа и опять поразилась. Та ела медленно, аккуратно отламывая от краюхи кусочки хлеба. Подобрала все с тарелки, встала и тихо поблагодарила. Уже собирался вечер. Оставлять в доме невесть кого хозяйке не хотелось. Да женщина и не просила. Напоследок она подошла к столу и положила на край злосчастную половинку рубленой монеты. Житана поскребла на дне кошеля и выложила перед незнакомкой три мелкие монетки.
- Катан тогда был в отъезде. А вернулся, я ему показала монету. Думала, он меня отругает, что так много хороших вещей отдала какой-то бродяжке. А он сказал, что на этот обрубок можно было весь наш рынок скупить.
- Монета сохранилась? - спросил Гуго, впрочем, не надеясь на положительный ответ. Все же оно - золото!
- Приберегли, - отозвался старый друг. - Сейчас принесу.
Он вернулся с половинкой империала в руках. Рубщик оказался неумехой. Край половинки сплющился и иззубрился.
- А сапоги?
- Что ты! - махнула рукой Житана. - Я их сразу выбросила. Порванные, да и прогорели.
- Она не говорила, куда собирается?
- Она вообще не говорила. Сказала спасибо, и - все. Но одна женщина мне потом попеняла, дескать, собиралась запереть воровку до разбирательства, а сама отпустила. Она ее встретила на дороге, которая ведет в парки. Может, у нее там родственники?
- Там всех вырезали, еще до нашего приезда. Она, скорее всего, в горы шла. Илай говорил, что к единорогам прибилась какая-то юродивая. Ходит за ними, живет с ними в конюшне. Мы с Долмацием ее не видели - спряталась. По описанию, очень похоже на твою нищенку.
- И что в ней такого?
- Видишь ли, - вместо короля ответил Катан. - У нее как-то оказалась монета, которая принадлежала той девушке. Ну ты помнишь, приезжала.
- А разве она не стала женой...
- Нет! - жестко оборвал король. - Твоя нищенка может знать что-то о Тейт. Ее приняли единороги. Убийцу или воровку животные не подпустили бы к себе.
Всю дорогу до селения Илая Гуго гнал так, что мог остаться вообще без коня. Капитан гвардейцев, в конце концов, уговорил его попридержать. Не хватало, чтобы лошади переломали ноги на крутой тропе.
- Ты будешь спать в сарае?
Илай, хрустнув коленями, опустился рядом с Гуго на охапку сена. В щели пробивался свет костров. Их будут жечь до утра. Противоположную стену располосовали дрожащие красные отсветы. Измотанную невыносимой скачкой охрану король отправил спать вместе с капитаном, который на этот раз даже спорить не стал.
Первое, что спросил Гуго, въехав глубоким вечером в горское село: где юродивая? Брови Илая повело вверх, хотя куда уже больше удивляться - неожиданный приезд короля всех вогнал в оторопь. Новости доходили сюда медленно. Илай не мог знать о переменах в жизнь двора.
- Она ушла.
Дальнейший их разговор проходил за толстыми стенами мужского дома. Гуго выслушал Илая и молча ушел на край обрыва.
Ниточка оборвалась. Юродивая Черкен сбежала и увела самку единорога. Илай до сих пор сокрушался. Он отправил в погоню отряд, но женщина будто в воду канула.
- Мы завтра покинем горы. Мои люди отдохнут, и мы уедем, - сказал Гуго.
- А ты? Ты собираешься отдыхать?
- Ты прав, пойдем.
Оставаться тут стало невыносимо. На поверхности воспоминаний как пена плавала вся гнусная, непроходимая, невыносимая правда. Ложь во благо - родная сестра слабости. Безразличие толкает в омут еще большей лжи. Ком растет. Один толстый слой фальши наслаивается на другой. В результате растет гора, на которую восходишь, чтобы сорваться с вершины, так ничего и не достигнув.
Что он вообще искал? Он в тайне тешил себя надеждой, что под личиной юродивой чернавки окажется Тейт. Маленькая, черная, хромая? Бред!
Возможно, впервые в жизни Гуго остро ощутил, что ему не хватает знаний. Тейт когда-то говорила, что их вместо законного наследника получил Алекс. Рука, поменявшая младенцев, разрушила жизнь обоих. Но Гуго не холеный, занянченный юнец. Он будет делать, что должно. На его плечах лежит королевство. Забот хватит, чтобы за ними притупилась боль, стерлись воспоминания о той, что принесла ослепительный свет в его жизнь.
Но как же не хотелось! Как не хотелось забывать!
* * *
Конюшни выстроили совсем недавно, и пока не успели украсить. Но все равно, серый камень и белая кровля под синим небом выглядели нарядно. Крытый цирк располагался в центре. Денники оставили в крыльях. Трибуны предстояло поднять еще на один ярус.
Король по привычке думал о насущном. В последний год бремя забот немного отпустило, и Гуго вдруг заметил, что ему некуда девать время. Государство из захудалой провинции на окраине ойкумены превратилось во вполне процветающую державу. Сопредельные правители и даже государи дальних стран присылали к нему послов. Торговля шла - на диво. Еще пару лет назад королю и в голову бы не пришло развлекаться верховой ездой. Седло набило зад, хоть плачь. Он объездил всю страну...
