Евгений Щепетнов - Маг с изъяном
— Кто он? — спросил Илар, стараясь не замечать ножа, уткнувшегося в его горло и похоже, проткнувшего кожу — по шее стекало что‑то мокрое. Впрочем — может это были и слезы. После удара глаз музыканта стал заплывать, из него катились горячие капли.
— Придуриваешься, скотина? — рыкнул разбойник, и сильнее прижал нож к горлу парня.
— Эй, ты прирежешь его, а мы еще не взяли то, что нужно! Потише! — буркнул один из нападавших — парень, скажи, где «Поющий», и будешь жить! Иначе мы вначале прирежем этого раба, потом будем отрезать тебе палец за пальцем! Пока не скажешь где инструмент!
— Это далир, что ли? — сглотнув, спросил Илар — не троньте паренька! Вон там лежит в шкафу! Это вы за ним охотитесь?
— Посмотри! — приказал человек с ножом, держащий Илара, третий нападавший открыл створку шкафа, достал инструмент и расстегнул чехол:
— Он! Вот тут клеймо мастера, узнаю его!
— Наконец‑то… — вздохнул тот, кто держал Илара — нашли! «Поющий»! Эй, дубина, ты где взял эту драгоценность? Кто тебе его дал? Или ты украл его?
— Дерес, тебе какая разница? — тот, кто держал Дарана издал смешок и весело добавил — даже если ему боги дали! Главное — инструмент у нас! За него столько денег отвалят, что…
— Заткнись! — перебил «Иларов» разбойник — ты зачем называешь по имени? Теперь придется прирезать этих придурков!
— Их так и так придется прирезать — парировал третий — мальчишка меня запомнил, я уверен. Он смотрел на меня в зале, когда этот парень играл. У них деньги еще должны быть, надо поискать. Он целую кучу сегодня заработал, вы не забыли, что у нас с деньгами совсем уже хреново?
— А чего искать? Он сейчас сам нам покажет, где лежат деньги — хмыкнул первый — эй, придурок, где монеты, что ты заработал? И не только вчера — ты ведь каждый день играешь. Нагреб денег неслабо, точно. Вот придурок! След оставил хороший. Если бы не он! Старикашка смылся, не успели, и вот — счастье! Говори — где деньги?
— Можно, я спрошу? Перед смертью, так сказать? — решился Илар — что за инструмент такой? За что хоть мы умираем? Я отдам все деньги, только расскажите!
— Ты не знал, чем владеешь? — хохотнул второй грабитель, поглаживая бок далира и укладывая его в чехол — это же «Поющий», один из тех инструментов, что управляют душами людей! Драгоценный артефакт! Мы охотились за ним дооолго! Нашли, и тут этот старикашка сбежал, прихватив инструмент! Скотина! Проклятый колдун! Ведь предлагали ему продать, гаду! Хорошо хоть услышали, что по тракту едет молодой парень, который гениально играет и поет, так, что люди плачут и смеются! А я уж было распростился с мечтой… ну надо же!
— Хватит болтать — рявкнул первый — говори, где деньги! Эй, Хессан, что с тобой?! Эй!
Второй грабитель, который только что смеялся, застыл, побелев, как статуя из белого камня. Потом покачнулся и с шумом грохнулся на пол, прямо на руку, отломившуюся, будто она была стеклянной. Голова ударилась о пол, откололась, разбрасывая льдистые кусочки, красные осколки разлетелись по комнате, долетели до ног остолбеневшего первого грабителя и тот от неожиданности опустил руку с ножом.
Тут же из угла выскочил стол, топая ножками, как рьяный скакун и бросился к своему господину.
— Врежь им! — крикнул Илар, вцепляясь в руку разбойника, пытаясь вывернуть из нее нож. Это никогда бы ему не удалось — мужчина едва ли не в три раза крупнее — но разбойник был так ошеломлен гибелью товарища, явлением живого стола, что не смог быстро отреагировать на сопротивление жертвы.
Стол с разбегу врезался в обезоруженного мужчину с такой силой, что тот отлетел к ванной, проделав весь путь по воздуху, и лишенный чувств плюхнулся в грязную воду, чтобы никогда оттуда уже не выйти, задохнувшись в обмывках.
Третий грабитель так и держал Дарана, но тоже ослабил внимание, потрясенный тем, что случилось, мальчишка, воспользовавшись замешательством, выскользнул из захвата и упал на пол.
Вовремя — стол, разогнавшись, так врезался в негодяя, что почти перерубил его пополам, прижав к косяку. Разбойник вскрикнул, выбулькнул из горла фонтанчик крови и упал прямо на Дарана, накрыв его своим телом.
Стол бросился на упавшего, стал топтать его, прыгая на месте, бить ногами, как лошадь передними копытами, но Илар опомнился и крикнул:
— В угол! Отойди! — он понял, что стол добирается до Дарана, ведь приказ был «наподдай им», без уточнения — кому именно. Мальчишка чудом остался жив.
В комнате стало тихо, если не считать топотка стола, снующего туда — сюда в углу, возле окна, да прерывистого дыхания Дарана, с натугой выбирающегося из‑под тяжелого тела разбойника. Илар пошатываясь пошел к кровати — его тошнило, особенно при виде человека, в которого он выпустил замораживающее заклинание. Кусочки плоти, отколовшиеся от покойника, стали оттаивать, распространяя запах сырого мяса и оставляя на полу лужицы крови. Никогда Илар не то что не убивал, но даже не покушался ни на чью жизнь, а тут… аж три трупа! И неважно, что они хотели убить его и мальчишку. Все равно — это же люди!
Илар бросился к окну, открыл створку, и с рычанием выпустил на улицу весь свой ужин. Внизу кто‑то яростно заматерился, проклиная богов и придурка, который напакостил ему на голову, музыкант спрятался за подоконник, слегка присев, и понадеялся, что облеванный не заметил, откуда к нему прилетела кара за то, что он встал так рано, в час, когда все нормальные люди спят. Похоже что прохожий не заметил источник неприятности — в коридоре никто не топал и не матерился. Впрочем — пока стол скребся в углу, Илар никого не боялся. Защитит.
— Господин! — простонал обессиленный мальчишка — сними с меня эту гадость! Не могу! Он весит как бык! Аж дышать трудно!
Илар кивнул, подошел к придавленному богатырским телом Дарану, и совместными усилиями они отвалили разбойника в сторону, кряхтя от натуги. Потом уселись на кровать — оба тяжело дышали и некоторое время ничего не могли сказать.
Отдышавшись, Даран с гордостью заметил:
— Круто ты их, господин! А у этого аж башка отвалилась! Ты его в лед превратил! Здорово! Хрясь — и подлюга дохлый! Хрясь! И башка прочь! Хрясь! И рука в сторону! Хрясь!..
— Хватит свои «хряси» — взмолился Илар — меня и так тошнит, а ты напоминаешь! Тьфу!
— Ой, какие нежности! — хихикнул мальчишка — чего такого‑то? Ну и подохли! Туда им и дорога! Ты больно нежный, господин! Прямо как девчонка! Ой! За что подзатыльник, злой, жесткосердный господин?!
— Чтобы не обзывался и не говорил глупостей — внезапно успокоился Илар и добавил еще один подзатыльник — за грубость!
