Джордж Мартин - Битва королей
— Ты нам нужен, чтобы ходить за воронами, Сэм. И должен же кто-то помогать мне усмирять Гренна.
Многочисленные подбородки Сэма заколыхались.
— За воронами мог бы смотреть ты или Гренн — да кто угодно, — с нотками отчаяния в голосе сказал он. — Я бы тебе показал, что нужно делать. И грамоту ты знаешь — ты мог бы писать письма за лорда Мормонта не хуже, чем я.
— Я стюард Старого Медведя. Я должен буду прислуживать ему, ходить за его конем, ставить ему палатку. У меня не останется времени, чтобы смотреть еще и за птицами. Сэм, ты произнес слова. Теперь ты брат Ночного Дозора.
— Брат Ночного Дозора не должен так бояться.
— Мы все боимся — ведь мы же не дураки. — Слишком много разведчиков пропало у них за последние два года — и среди них Бенджен Старк, дядя Джона. Двух дядиных людей нашли в лесу мертвыми, однако в ночи мертвецы ожили. Обожженные пальцы Джона до сих пор вздрагивали, когда он вспоминал об этом. Ему все еще снился упырь, мертвый Отор с горящими синими глазами и ледяными черными руками, но Сэму об этом напоминать не стоило. — «В том, что ты боишься, нет позора, — говорил мне отец, — главное, как мы встречаем свой страх». Пойдем, я помогу тебе донести карты.
Сэм с несчастным видом кивнул. Полки стояли так тесно, что им пришлось идти гуськом. Библиотечный подвал выходил в один из подземных ходов, которые братья называли червоточинами, — они соединяли Черный Замок с его башнями. Летом червоточинами пользовались редко — там бегали разве что крысы и прочие гады, — но зимой дело обстояло по-иному. Когда снег достигал глубины сорок или пятьдесят футов, а с севера задувал ледяной ветер, только подземные ходы и поддерживали жизнь в Черном Замке.
«Скоро мы испытаем это на себе», — думал Джон, пока они поднимались наверх. Он видел гонца, который прилетел к мейстеру Эйемону с вестью о конце лета, — большого ворона из Цитадели, белого и молчаливого, как призрак. В раннем детстве Джон уже пережил зиму, но все говорили, что та зима была короткая и мягкая. Эта будет другой — он чувствовал нутром.
Ступени были слишком круты, и Сэм, когда они вылезли наверх, пыхтел, как кузнечные мехи. Плащ Джона защелкал на резком ветру. Призрак спал под глинобитной стеной амбара, но при появлении Джона проснулся, поставил торчком лохматый белый хвост и потрусил за ним.
Сэм покосился на Стену. Она нависала над ними — ледяной утес семиста футов вышиной. Иногда она представлялась Джону живым существом со своими настроениями. Лед в ней менял окраску от малейшей разницы в освещении. Стена была то густо-синей, как замерзшая река, то грязно-белой, как залежалый снег, а когда на солнце набегало облако, она становилась серой, как щербатый камень. Стена тянулась на восток и на запад, сколько видел глаз, столь огромная, что бревенчатые срубы и каменные башни замка казались маленькими рядом с ней. Это был край света.
«А мы собираемся туда, за этот край».
На утреннем небе за тонкими серыми облаками проглядывала бледная красная полоса. Черные братья нарекли небесную странницу Факелом Мормонта, говоря (не совсем в шутку), что боги послали ее, чтобы осветить старику дорогу через Зачарованный Лес.
— Эта комета такая яркая, что теперь ее видно даже и днем, — сказал Сэм, заслоняя глаза стопкой книг.
— Не заглядывайся, Старый Медведь ждет свои карты.
Призрак выбежал вперед. Замок казался покинутым — многие разведчики отправились в бордель Кротового городка, поискать зарытые сокровища и напиться до одури. Гренн ушел с ними — Пип, Халдер и Жаба предложили оплатить его первую женщину в честь первого похода. Джона и Сэма тоже звали, но Сэм боялся шлюх почти так же, как Зачарованного Леса, а Джон отказался наотрез. «Вы идите, коли охота, — сказал он Жабе, — а я дал обет».
Проходя мимо септы, они услышали поющие голоса. Одним перед боем требуются шлюхи, другим — боги, и неизвестно, кому из них потом будет лучше. Джона септа манила не больше, чем бордель, — его боги живут в диких местах, где чардрева простирают свои белые, как кость, ветви. «У Семерых за Стеной нет власти, — подумал он, — зато мои боги будут ждать меня».
У арсенала сир Эндрю Тарт обучал новичков. Ночью их привел Конви, один из вербовщиков, которые странствуют по Семи Королевствам, набирая людей для Стены. Новое пополнение состояло из седого старца, опирающегося на посох, двух белокурых мальчишек, по виду братьев, хлыщеватого юнца в грязном атласном наряде и дурачка с ухмылкой во весь рот, который, как видно, возомнил себя воином. Сейчас сир Эндрю доказывал ему, что он ошибся. Этот мастер над оружием был не так крут, как сир Аллистер Торне, но после его уроков синяки тоже оставались. Сэм морщился при каждом ударе, но Джон смотрел внимательно.
— Ну, что ты о них скажешь, Сноу? — Донал Нойе стоял в дверях своей оружейни с голой грудью под кожаным фартуком и не прикрытым в кои-то веки обрубком левой руки. Толстое брюхо, мощная грудь, плоский нос и черная щетина на подбородке не делали Нойе красавцем, но Джону было приятно его видеть — оружейник стал ему настоящим другом.
— От них пахнет летом, — сказал Джон, когда сир Эндрю, наскочив на одного из рекрутов, повалил его наземь. — Где это Конви их откопал?
— В темнице одного лорда близ Чаячьего Города. Разбойник, брадобрей, нищий, двое сирот и шлюха мужского пола. И с такими-то нам приходится оборонять области, заселенные человеком.
— Ничего, сойдут. — Джон по-свойски улыбнулся Сэму. — Мы ведь сгодились.
Нойе поманил его к себе:
— Слышал новости о своем брате?
— Да, вечером. — Новости принес Конви со своими новобранцами, и в трапезной об этом только и говорили. Джон сам толком не знал, как к этому отнестись. Робб — король? Его брат, с которым он играл, сражался, разделил свою первую чашу вина? Но не материнское молоко. «Поэтому Робб будет пить летнее вино из драгоценного кубка, а я — хлебать талую воду из ручьев, сложив руки ковшом». — Робб будет хорошим королем, — проявив лояльность, сказал Джон.
— Да ну? — Кузнец посмотрел ему в глаза. — Надеюсь, что так, парень, однако когда-то и о Роберте говорили то же самое.
— Это ведь ты ковал ему боевой молот? — вспомнил Джон.
— Да, я был его человеком, человеком Баратеонов, кузнецом и оружейником в Штормовом Пределе, пока не лишился руки. Я так стар, что помню лорда Стеффона до того, как его взяло море, а его трех сыновей знал с тех пор, как им дали имена. И скажу тебе — Роберт стал совсем не тот, когда надел корону. Некоторые люди — как мечи, они созданы для боя. Повесь их на стенку — и они заржавеют.
— А его братья? — спросил Джон.
