Джеймс Клеменс - Война ведьмы
— Не шевелись, дитя, — прошептал бесплотный голос у нее в голове.
— Г-где я? — спросила Мисилл, не понимая до конца, произнесла она эти слова вслух или только мысленно.
В любом случае ее услышали.
— Ты в безопасности… по крайней мере, в данный момент.
Голос… Она его знала.
— Матушка?.. — Выговорив это слово, Мисилл сразу поняла, что оно неправильное. — Мама?.. — И тут на нее нахлынул головокружительный поток воспоминаний — образы, звуки, запахи, все постепенно начало занимать свои места. Мисилл вспомнила теплую комнату, обожженного элв'ина и маленького зверька с золотой гривой, принадлежавшего целительнице. — Мама Фреда…
— Правильно, детка. А теперь перестань сопротивляться. Пака'голо еще не закончил свою работу.
Мисилл по-прежнему не чувствовала своего тела. Интересно, как она лежит — на животе или спине? Слепящий свет наполнял все ее существо. Неожиданно сильный спазм пронзил ее тело, и Мисилл вырвало.
— Держи голову повернутой, — сказала Мама Фреда кому-то. — Ты захлебнешься, если не будешь за этим следить. Да, вот так… Очень хорошо.
Мисилл закашлялась и принялась отплевываться. Что происходит? Последнее, что она помнила, — это как она выпила яд из нефритового флакона. Потом она упала на пол, радуясь, что своей смертью защитила Элену и что яд оказался безвкусным и не причинял боли. Так почему же она все еще жива? На мгновение от мысли, что она потерпела поражение, ее охватил ужас. Она жива!!! Значит, ее могут силой заставить открыть тайну местонахождения Элены.
— Нет… я должна… Элена.
— Прекрати сопротивляться! — приказала Мама Фреда. — Я же сказала, ты в безопасности. Солдаты стражи ушли со своими трофеями. Они решили, что ты умерла от яда.
— Она и в самом деле умерла, — вмешался другой голос.
— Тише. Многие ошибаются, считая смерть явлением окончательным. Она похожа на детский круп. Если вовремя успеть, она излечима.
Послышался презрительный смешок.
— Ну, по мне, так она выглядит вполне мертвой. — Мисилл неожиданно узнала голос и прозвучавшее в нем высокомерие. Мерик. — Сколько времени все это займет?
— Рассвет уже начался. Скоро все будет закончено. Она либо придет в себя прямо сейчас, либо мы потеряем ее навсегда.
Голоса отступили на задний план, их заглушил жуткий грохот. Если бы Мисилл могла найти свои руки, она бы закрыла уши. Что происходит? Ее мучила тысяча вопросов, но шум, ослепительный свет и обжигающая боль мешали думать. Несмотря на то что органы чувств отказывались ей подчиняться, она ощутила нечто новое за болью и смятением.
Она потянулась к нему, словно утопающий к плавающему неподалеку бревну, чтобы за него ухватиться, почувствовать хоть что-то надежное в этой неразберихе. Оно искрилось и сияло, будто самоцвет в лучах солнца, медленно пробираясь сквозь ее сущность. Что это такое? Мисилл уловила окружающую его магию, которая распространялась, точно тепло от очага. Ей показалось, что оно наполнило ее, и по мере его продвижения обжигающий огонь начал стихать.
Смутное ощущение узнавания возникло в ее сознании, и она попыталась прогнать туман, применив к этой новой магии свой дар охотницы. Что за странно знакомый запах? Она принюхалась, снова призвав на помощь свой дар. След магии стихий был очень необычным: плесень, земля и легкий привкус черного угля. Неожиданно Мисилл поняла, почему аромат показался ей знакомым. Именно эту магию стихий она уловила чуть раньше в лавке Мамы Фреды, среди сухих листьев и полок с лекарствами. Магию чужих земель, находящихся за пределами Аласеи.
Пока она ее изучала, магия начала набухать, становясь частью ее. Источник магии стихий подобрался поближе, словно выполз из глубокой пропасти, и заскользил, извиваясь к тому месту, где пряталось ее сознание. По мере приближения он становился все сильнее. Его окутывали синие и зеленые водовороты, прогоняя слепящий свет. А в следующее мгновение чужая магия набросилась на нее, сожгла ее собственную, накрыла своими волнами. Мисилл почувствовала, что у нее отняли что-то жизненно важное.
Она задохнулась, она больше не могла дышать. Магия наполнила и окутала ее. Мисилл начала извиваться, когда обжигающим водопадом к ее телу вернулась способность чувствовать.
— Держи ее руки и ноги! Прижми ее!
— Я не могу…
— Будь ты проклят! Сядь на нее, если нужно, ты, тощее пугало!
Мисилл сражалась за глоток воздуха. Пыталась закричать, она задыхалась.
— Тикал… Тикал… Тикал…
— Убери хвост! — послышался вопль обиженного зверька. — Вот сейчас, Мерик! Пака'голо выберется из ее горла. В этот момент она будет жить или умрет.
— Добрая Матушка!
— Помоги мне удержать ее челюсти открытыми. Дай кляп. Нет, не этот! Вон там! — Тихое проклятие. А в следующий момент Мисилл почувствовала губы около своего уха. — Не мешай ему. Пусть он выйдет.
Мисилл не понимала, что означают слова старой женщины. Неожиданно ее спина выгнулась, и из глаз полились слезы.
— Держи ее!
И тут Мисилл закричала — это был душераздирающий вопль, как будто она исторгала из себя саму жизнь. И в определенном смысле так и было. Воительница почувствовала, как что-то, извиваясь и скручиваясь в спираль, выбирается из ее горла, выскальзывает из раскрытых в вопле губ. Она задохнулась, когда по ее языку что-то выбралось наружу из нее.
Как только ее горло освободилось, тело, которое сотрясали спазмы, расслабилось, и она с трудом задышала. Темнота превратилась в водянистые образы: расплывчатые лица, движение, неровный свет. Мисилл поднесла руку к лицу и почувствовала, что оно все в поту. С каждым новым вдохом картинка перед глазами становилась четче.
— Ложись, детка. Отдыхай. Не открывай глаза.
Мисилл не стала сопротивляться, она слишком ослабела, чтобы спорить. Она просто подчинилась. Под собой она чувствовала жесткий стол, не мягкую кровать, а голые доски. Однако она не стала шевелиться, и постепенно ее тело перестало дрожать и подергиваться. Она задышала ровнее, влажная кожа стала не такой горячей. Кто-то открыл рядом окно, и от холодного ветерка на голых руках и ногах появились мурашки. Неожиданно ей стало неловко от того, что она обнажена.
Смущение и робость заставили Мисилл открыть глаза. Она заморгала, чтобы прогнать яркий свет, но обнаружила, что в окно вливается мягкое сияние солнца. Неподалеку кто-то разговаривал шепотом:
— …жить, но ей будет постоянно требоваться укус пака'голо.
Мисилл приподнялась, опираясь на локти, и тут же застонала. Все мышцы у нее отчаянно болели, словно она целую ночь сражалась обоими мечами.
