Академия Зеркал (СИ) - Ярц Астерия

Занятие тоже проходило странным образом. Их привели в огромный зал, полностью состоящий из зеркал. Такие можно было встретить по всей академии. Круглые или квадратные, длинные или широкие, в деревянных или золотых рамах. Все разные и уникальные, тем не менее, каждое имело витиеватую надпись по центру: «Здесь вас слышат». Элина побаивалась этих зеркал. Каждый раз стоило ей заглянуть, как отражение начинало двигаться само по себе и что-то пыталось сказать. Но как оказалось, для этого ими и утыкана вся Академия. Нет, не пугать учеников. Наоборот. Им можно было раскрыть душу, выговориться и тогда отражение поддержит или даст совет. Отныне фраза: «себя понять можешь только ты сам» заиграла новыми красками.

Однако Григорий Маркович дал задание в разы сложнее. Не просто поговорить с зеркалом, итак открывая душу перед всеми на распашку, а ещё «отпустить все обиды, ненависть, злобу; то, что копится внутри». Такое только для самых-самых смелых. И ведь нашлись. Элина пряталась за чужими спинами и глаза опускала вниз, боясь, что её вот-вот выберут. Но повезло. Не выбрали. От одной мысли ноги немели, и в животе крутило. Ребята были такими искренними и открытыми, ничего не боялись и не стыдились. Везунчики.

Хотя было занятие, которое пришлось Элине по душе – «Искусство самовыражения». Как объяснила лично для неё Аделина, содержание менялось от недели к неделе. В один день, например, могло проходить занятие музыкой, в другой рисованием; бывали ещё театральное мастерство, пение, танцы, лепка, готовка, флористика и многое другое. Это был отличный способ найти себя в чём-то новом, чего никогда не было в школах, где училась Элина. Это удивляло не меньше, чем наличие в мире магии – такой подход к учёбе.

Виолетта Демидовна относилась ко всем как к детям, обращалась не иначе как «милая» или «дорогуша». Ей было около семидесяти, но это не мешало громко хохотать, приплясывать и всех веселить. Элина невольно сравнивала её с цыганской предсказательницей: повязанный на плечи цветной платок, голубые тени, бусы и плиссированная юбка в пол. Не хватало только хрустального шара.

На нынешнем занятии оказалась обожаемая музыка. Виолетта Демидовна с заразительной страстью вещала о струнных инструментах – именно так звучала тема. На невысокую сцену актового зала выносились то скрипка, то контрабас, гитара и даже гусли и китайский гуцинь. Каждый ученик выбирал себе инструмент и практиковался, чтобы в конце сказать, понравилось ему или нет.

Конечно же, Элина хотела завладеть знакомой и родной гитарой, в которой была уверена больше, чем в себе самой. Но таких как она оказалось слишком много, почти половина класса, и в конечном итоге пришлось сдаться без боя и отступить. Но, тем не менее, под конец раздачи ей повезло урвать нечто похожее – укулеле.

За их обучение отвечал музыкальный кружок. Те, казалось, не особо были рады, не иначе как Виолетта Демидовна заставила. Она имела безграничную власть на все творческие объединения. Не удивительно, что те считали себя её рабами.

Ученики разбились на группы. Каждую курировал один из музыкантов. Первую проблему Элина заметила сразу: с гитарой в руках на краю сцены сидел знакомый парень, тот самый, что показал ей путь до библиотеки. Вторая проблема состояла в том, что именно он выпал её куратором. А третья стояла рядом – везде преследовавшая Лиля.

Элина взмолилась Богам, лишь бы не облажаться.

– Так, что у вас тут? Гитара, укулеле и это…вроде домра, да? – Авелин неохотно кивнула. Она была третей в их группке. Прямо-таки святая троица, без слёз не взглянешь. – Отлично. Меня зовут Демьян, если ещё не знаете. Будем знакомы. Сегодня я ваш наставник. Наш кружок активно ищет ребят со способностями. Половина прошлого состава успешно и не очень выпустилась. Поэтому если вы что-то умеете, приходите.

Элина не могла поверить, что так легко захочет куда-то вступить. Жаль только у неё уже был опыт школьного «клуба». Она догадывалась, что и здесь главным будет не общение, разучивание песен, просмотр концертов и другое интересное, а те самые обязательные выступления на каждом празднике. Да и заинтересовала её отнюдь не музыка…

– Итак, – Демьян посмотрел на них, прицениваясь. – Кто что умеет?

– А мы и не должны что-то уметь, – вздёрнулась Лиля. Сегодня точно был не её день, ведь от образа милой девочки остались крохи. – Ты же наш наставник. Вот и учи.

В ответ он только хмыкнул, коснулся серёжки в правом ухе и сказал им взяться за инструменты. Элина сидела напротив, и каждый раз стоило Демьяну поднять голову, их взгляды пересекались. Наверно поэтому, пальцы дрожали, неправильно зажимали аккорды, и даже будь она сто раз лучшей гитаристкой мира, ничего бы не вышло. И пусть Женя учил сотни раз, что волнение и страх – убийцы искусства, что толку?

Демьян показывал базовые аккорды, наигрывал короткие мелодии и хвалил их. Хвалил, и хвалил, и хвалил. Но получалось-то у всех ужасно. Чего ожидать от первого раза? Абсолютно не ясно, как через час они должны выйти на сцену и что-то продемонстрировать. Единственная надежда, что они не будут хуже остальных.

– Ты точно что-то умеешь, – странно, как он приметил это. Элина слышала лишь мольбы струн. – Но вот на этом тебе будто тесно. Хм… Попробуй-ка мою.

В руки попала красная бас-гитара, красивая и блестящая. Страшно было даже дышать на неё. В панике Элине уставилась на Демьяна, который лишь тихо посмеивался.

– Это плохая идея, правда, – попыталась возразить, так и держа гитару на весу.

– Почему же?

– Я-я струны скорее порву.

– Заменить – дело пяти минут. Пробуй, – не отставал он. Деваться было некуда.

Авелин скорчила самое кислое лицо и вообще отвернулась от них, мучая бедную домру. А вот Лилиана наоборот следила внимательно и не мешала – на неё совсем не похоже.

Когда гриф гитары легко лёг в ладонь, ногти прошлись по струнам, Элина вспомнила ту единственную песню, которую знала хорошо. Никогда не забудет.

Пальцы перебирали аккорды, она сбивалась, конечно, но в голове уже звучали строчки.

«Мы будем любить и горькие слёзы лить будем.

Мы будем дышать, искать и лажать, мы люди.

Когда-то закончится эта безумная длинная чёрная ночь,

И в заключении заточения мы обнимемся вновь»

Перед глазами стоял образ Жени: на сцене, в подсобке, на мостовой, и везде-везде-везде с ним эта песня, эти слова. Как гимн, как призыв, как смысл жизни.

Не скоро Элина поняла, что строчки звучали не только в её голове. Демьян подпевал. Тихий голос легко играл тонами, прибавлял веса словам и смыслам. Неужели знает? Однако и до того чёрные, сейчас его глаза утратили всякий блеск – настроение сменилось по щелчку пальцев. Элина естественно сразу сбилась. Когда смотрят вот, с тоской и нежностью, и смотрят вообще-то на тебя, пусть и представляя кого-то другого, оставаться невозмутимой и продолжать играть – невозможно.

– Я же говорила, – вернула красотку хозяину.

– Не так всё плохо. Ты молодец.

Элину как током прошибло. Чёрт. За что он так с ней? Это ведь просто табу, вето – нельзя нарушать, ни за что. Её нельзя хвалить. Даже из жалости.

Выступили они ужасно. Ладно, может не так ужасно как многие, но и не идеально. Элина позабыла все струны, все табы, аккорды, всё на свете, и даже заверения Демьяна не спасли от самоуничижения. Почему рядом с ним не хотелось быть привычной собой? Почему хотелось быть лучше, достойнее; заслужить эти добрые слова, выстрадать, а не принимать пустыми и безличными?

Теми, кто покорил всех, стала, конечно, «одарённая четвёрка», хоть и по отдельности. Аделина заполучила скрипку и буквально вытянула всю группу, играя как сам Моцарт. Всегда идеальная. Есть ли хоть что-то, в чём плоха?

После академичности первой скрипки выступление Измагарда ещё сильнее напомнило балаган. Он отхватил гусли. Едва ли научился бить по семи струнам, как уже пошёл развлекать народ частушками. Благо не матными.

«Ты зачем же завлекала,