Анфиса Кохинор - Дурацкие игры магов. Книга вторая.
- У тебя очень талантливый слуга, Ксана. Никогда не видел защитных заклинаний, подобных этому. А ты?
- К сожалению. - Лицо Роксаны было пунцовым от злости, но она всё же снизошла до объяснений: - Заклинания такого рода может снять лишь тот, кто их наложил. А если убить этого, без сомнения талантливого мага, заклинание не рассыплется, как вроде бы положено, а станет лишь крепче, впитав жизненную силу своего создателя.
- Так это же прекрасно, дорогая! - Арсений расплылся в радостной улыбке, презрительно взглянул на дверь, которая отделяла его от ненавистного сына, и уставился на донельзя рассерженную любовницу. - Дима решил за нас все проблемы. Надо просто оставить Артёма в его темнице, и дело в шляпе! Лайфгарм погибнет вместе с временным магом, а у нас будет одной заботой меньше.
- А если эти щиты окажутся настолько крепкими, что переживут гибель мира? Что если Дима догадался, что я собираюсь убить Артёма, и защитил его столь радикальным образом? Что если он уже придумал способ избавиться от моей власти и ждёт лишь подходящего момента? Керонский выродок не чета твоему бестолковому сыночку, к тому же его воспитывал лучший интриган во Вселенной.
- Ну, это ты преувеличиваешь. Фира был не настолько хорош, как ты думаешь. Обычный, средней руки маг, правда, весьма изворотливый.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что Витус потратил полвека своего драгоценного времени на никчемного середнячка?
- Конечно, середнячка, поэтому и возился так долго. Мы с Федей расстались гораздо раньше, и, заметь, довольные друг другом. Фира же с Витусом цапались постоянно, а последние годы вообще не разговаривали, сама помнишь.
- Давай-ка отложим воспоминания о делах минувших на потом, вернее, до той поры, когда мы сможем усесться возле камелька и всласть почесать языками, не опасаясь чокнутых магов - ни временных, ни им подобных.
- Да, пожалуйста! - Арсений оскорблёно выпятил нижнюю губу и кивком указал на дверь: - Так как мы будем его убивать?
- Для начала щиты снимем, затем я отвлеку Тёму, а ты нанесёшь смертельный удар. Ясно?
- Более чем, госпожа, - с нескрываемым сарказмом отозвался наблюдатель. - Я убью Артёма, а затем Дима прибьёт меня. В этом состоит твой гениальный план?
- Соображаешь, что несёшь? - Роксана всем корпусом повернулась к любовнику и уставилась на него, как на говорящую обезьяну. - Дмитрий вот-вот станет моим рабом, и не просто рабом, а марионеткой, бездушной куклой, забывшей друзей, любовников, родственников и даже самого себя, а ты говоришь о какой-то там мести?! Да ты просто боишься мальчишек до дрожи, вот и придумываешь невесть что!
- А сама-то! Почему бы тебе не убить Тёму лично? Давай поменяемся ролями: я - отвлекаю, ты - убиваешь! Идёт?
- Нет! Временного мага убьёшь ты, Сеня. И сделаешь это по одной, единственной причине - в наказание! Слишком много я стала позволять тебе, ты и распоясался. До побега додумался. Пентюх! Да мне в страшном сне не привидится отпустить тебя восвояси. Ты сможешь избавиться от меня только сдохнув, и если тебе так не терпится пополнить ряды лайфгармских покойничков, могу освободить от своего общества сию секунду. Готов?
- Н-не-ет… - еле шевеля губами, пробормотал Арсений.
Белый как мел, он смотрел на Роксану, боясь шевельнуться и не понимая, что за блажь на него накатила. Несколько веков назад он по доброй воле принёс уништу клятву верности и с тех пор никогда не помышлял об измене, побеге или бунте. Роксана была доброй и справедливой госпожой, не то, что Лайфгарм, державший запретного сына Хранительницы на коротком поводке и не позволявший шагу ступить без разрешения. Ради избавления от сурового "родителя" наблюдатель сменил короткий поводок мира на длинную цепь уништу, и чтобы освободиться от его жесткой власти, готов был горы свернуть, а тут…
Осознав глубину своего падения, Арсений сгорбился, сжался в комок и, точно лишившись сил, рухнул на колени.
- Простите, госпожа. Ради Вас я убью любого, только прикажите!
- Уже приказала. - Роксана презрительно хмыкнула, потрепала наблюдателя по волосам и более мягко произнесла: - Ты прощён, дружок. Но помни, следующий раз я убью тебя.
- Спасибо, госпожа, - дрожащим голосом произнёс Арсений, прижался щекой к сапогам воительницы и замер, продлевая минуты близости с доброй и ласковой хозяйкой, пощадившей своего неразумного раба.
Роксана же смотрела на некогда могучее дитя Лайфгарма и брезгливо морщилась. Его собачья преданность раздражала независимую и свободолюбивую уништу, и за многие века набила оскомину. Поэтому, когда последний житель ненавистного мира расстался с жизнью, она немного поколдовала, и Арсений заимел собственное мнение, обзавёлся строптивым, неуживчивым характером. Уништу не хотела скучать в ожидании Димы, и наблюдатель весьма успешно скрашивал её существование. Теперь же необходимость иметь разумного и даже упрямого слугу отпала, сейчас ей был нужен исполнитель, покорный и преданный как пёс.
- Встать!
Команда хлестнула Арсения не хуже плети. Он вскочил и вытаращился на хозяйку, словно на сошедшую с пьедестала богиню.
- Приготовься, Сеня! Как только щиты падут, ты войдёшь в камеру и убьёшь своего сына.
- Будет сделано, госпожа! - восторженно выкрикнул наблюдатель и вперил взгляд в дверь, боясь, пропустить момент, когда можно будет выполнить волю уништу.
Камийцы с благоговейным вниманием взирали на нового принца Камии, боясь пропустить хоть слово из его инаугурационной речи, которую несколько часов кряду усердно составляли Бастиар и Хавза. Сами авторы, стоя по бокам от трона, с довольными лицами наблюдали за юным правителем, самозабвенно излагающего вольный пересказ заветов великого Олефира. Оба камийца были чрезвычайно довольны собой: им понадобилось всего пара часов, чтобы втолковать Кевину, что и как надо делать, и мальчишка мгновенно проникся ситуацией и теперь говорил уверено и чётко, полностью осознавая, что от этого зависит его жизнь и покой, а также благополучие Камии.
- Законы, составленные моим великим отцом, останутся без изменений, ибо они справедливы и правильны, как сама жизнь! - Кевин сделал паузу, набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить, но вдруг выдохнул и часто заморгал, заставив Бастиара и Хавзу переглянуться.
Каруйский граф поспешно склонился к юному принцу, положил руку на его плечо и с непререкаемой требовательностью прошептал:
- Продолжайте, Ваше высочество, нельзя давать им время на размышления. После всё переварят.
- Но Дима…
- Всё потом!
Кевин неуверенно кивнул и посмотрел на разодетых в пух и прах придворных:
- Я сниму щит, и вся Камия узнает обо мне!
Принц снова замолчал, сглотнул и вцепился в подлокотники трона. Бастиар заглянул ему в лицо и обомлел: губы юноши мелко дрожали, а на глазах блестели слёзы.
