Роберт Джордан - Око Мира
— Значит, именно следившего за нами Фейна вы и почувствовали, — сказала Эгвейн. Лан кивнул. — Как он спасся от... от Черного Ветра? — Голос девушки дрогнул; она остановилась и сглотнула комок. — Он ведь был у Путевых Врат сразу после нас.
— Он спасся и не спасся, — сказала Морейн. — Черный Ветер настиг его... и он, как говорит, понял голоса. Некоторые приветствовали его, как будто он — один из них; другие боялись его. Едва Ветер окутал Фейна, все исчезло.
— Храни нас Свет, — прогудел гигантским шмелем шепот Лойала.
— Молитесь, чтоб так оно и было, — сказала Морейн. — В Падане Фейне еще сокрыто многое, многое, что мне нужно выяснить. Зло впиталось в него глубже и сильнее, чем в любого человека, коего мне доводилось видеть. Может быть, Темный, сотворив с Фейном то, что сделал, запечатлел в этом человеке некую частицу себя самого, вероятно даже не зная об этом, некую часть своего замысла. Едва я упомянула Око Мира, как Фейн накрепко сцепил челюсти, но за его молчанием я ощутила некое знание. Если б только у меня было время! Но медлить нам нельзя.
— Этому человеку что-то известно, — заявил Агельмар, — я вытяну из него признание! — В его лице не было ни капли жалости к Друзьям Темного; голос не предвещал Фейну ничего хорошего. — Если вам нужно узнать даже о крупице того, что вы встретите в Запустении, это стоит лишнего дня. Из-за незнания замыслов врага проигрываются битвы.
Морейн вздохнула и с сожалением покачала головой:
— Милорд, если б нам не требовалась всего лишь ночь хорошего сна, прежде чем выступить в Запустение, я бы поскакала дальше, пусть даже рискуя нарваться в темноте на троллочий рейд. Учитывая то, что я узнала от Фейна. Три года назад Темному требовалось доставить Фейна в Шайол Гул, чтобы коснуться его, несмотря на тот факт, что Фейн — Друг Темного, открытый ему до самой сути своей. Год назад Темный мог руководить Фейном, Другом Темного, через сновидения. В этом году Ба'алзамон появляется в снах тех, кто живет в Свете, и возникает наяву, хоть и с трудом, у Шадар Логота. Не в своем собственном теле, разумеется, но даже отражение духа Темного, даже его проявление, которое колеблется и не может продержаться долго, смертельно опаснее для мира, чем все троллочьи орды вместе взятые. Печати на Шайол Гул слабеют, слабеют отчаянно, Лорд Агельмар. Времени нет!
Агельмар склонил голову в молчаливом согласии, но, когда он вновь выпрямился, упрямство по-прежнему читалось в складках сжатого рта.
— Айз Седай, я могу принять, что, когда я поведу воинов в Тарвиново Ущелье, мы будем не более чем отвлекающим ударом или стычкой на окраине подлинной битвы. Долг ведет людей туда, куда он велит, как это делает и Узор, и никогда не обещает нам величия за то, что мы делаем. Но наша стычка, даже одержи мы победу, окажется лишенной всякого смысла, если вы проиграете битву. Вы говорите, что ваш отряд должен быть небольшим? Я скажу: хорошо, согласен, но прошу вас приложить все усилия, чтобы вы смогли победить. Оставьте здесь этих молодых ребят, Айз Седай. Клянусь вам, что найду вместо них трех опытных мужчин, у которых в головах ни единой мысли о славе, хорошо владеющих мечом, почти так же знакомых с Запустением, как и Лан. Позвольте мне отправиться к Ущелью, зная, что я сделал все от меня зависящее, дабы помочь вам одержать победу.
— Я должна взять их и никого другого, Лорд Агельмар, — мягко сказала Морейн. — Они — те, кто будет сражаться в битве у Ока Мира.
У Агельмара отвалилась челюсть, и он уставился на Ранда, Мэта и Перрина. Вдруг Лорд Фал Дара отступил на шаг назад, рука его невольно нашаривала у пояса меч, который он никогда не носил в крепости.
— Они не... Вы — не Красная Айя, Морейн Седай, но наверняка даже вы не...
Внезапно выступивший пот заблестел на его бритой голове.
— Они — та'верен, — успокоила Агельмара Морейн. — Узор вьется вокруг них сам. Каждого из них Темный уже пытался убить, и не один раз. Трех та'верен в одном месте достаточно для того, чтобы изменить жизнь вокруг них с той же неизбежностью, как водоворот изменяет путь соломинки. Когда это место — Око Мира, Узор может оплести даже самого Отца Лжи и пресечь вновь все его грозящие миру замыслы.
Агельмар оставил попытки найти свой меч, но по-прежнему подозрительно смотрел на Ранда и его друзей.
— Морейн Седай, раз вы говорите, кто они есть, значит, они такие и есть, но я не вижу этого. Фермерские мальчишки. Вы уверены, Айз Седай?
— Древняя кровь, — сказала Морейн, — разделяется подобно тому, как река растекается тысячу раз на тысячу ручейков, но иногда ручейки сливаются вместе, чтобы вновь стать рекой. Древняя кровь Манетерен — сильна и чиста почти во всех этих юношах. Станете ли вы сомневаться в силе крови Манетерен, Лорд Агельмар?
Ранд покосился на Айз Седай. Почти у всех. Он рискнул бросить взгляд на Найнив; та повернулась, чтобы, слушая, видеть Морейн, но по-прежнему избегала глядеть на Лана. Ранд уловил на себе взгляд Мудрой. Она покачала головой — она не рассказывала Айз Седай, что он родился не в Двуречье. Что знает Морейн?
— Манетерен, — медленно произнес Агельмар, кивая. — Я бы не стал сомневаться в этой крови. — Затем добавил, уже быстрее: — Необычные времена несет Колесо. Фермерские мальчишки несут в Запустение честь Манетерен, однако если какая кровь и способна нанести сокрушающий удар по Темному, так это — кровь Манетерен. Да будет так, как вы желаете, Айз Седай!
— Тогда позвольте нам удалиться в наши комнаты, — сказала Морейн. — С солнцем мы должны выступить, времени все меньше. Юноши будут спать поблизости от меня. До битвы слишком мало времени, чтобы позволить Темному нанести по ним еще один удар. Слишком мало.
Ранд ощутил на себе взгляд Морейн, изучающий его и Мэта с Перрином, оценивающий их силу, и задрожал. Слишком мало!
Глава 48
ЗАПУСТЕНИЕ
Ветер трепал плащ Лана, и Стража иногда трудно было различить даже при солнечном свете. Ингтар и конная сотня, которых Лорд Агельмар послал проводить Морейн и ее спутников к Границе — на случай, если встретится троллочий отряд, — являли собой яркое зрелище: двойная колонна закованных в броню воинов с красными вымпелами, восседающих на облаченных в сталь лошадях, во главе них — знамя Серой Совы, знамя Ингтара. Великолепием они не уступали сотне гвардейцев Королевы, но Ранд изучал виднеющиеся далеко впереди башни. На шайнарских конников за целое утро он уже нагляделся.
Каждая башня стояла, высокая и крепкая, на вершине холма, в полумиле от соседней. К востоку и западу возвышались другие, а позади их было еще больше. Вокруг каждой каменной колонны спиралью обвивался широкий, обнесенный стеной въезд, оканчиваясь на полдороге к зубцам и бойницам тяжелыми воротами. Вылазка гарнизона была бы защищена от неприятельских стрел до самого подножия башни, но враги, старающиеся пробиться к воротам, неминуемо попадали под дождь стрел и град камней с башенных стен, а также под потоки кипящего масла из больших котлов, свисающих снаружи стены. Большое стальное зеркало, сейчас аккуратно повернутое вниз, от солнца, сверкало на верхушке каждой башни над высокой железной чашей, где зажигали сигнальные огни при отсутствии солнца. Сигнальными огнями можно было посылать сообщения башням дальше от Границы, а от них — еще дальше, и так до крепостей в сердце страны, откуда отправлялись конные воины отразить набег. В обычные времена так оно и случалось — набеги отбивали.
