Стивен Эриксон - Охотники за Костями
Демон пошел странными пятнами, в таверну хлынул поток сладко и пряно пахнущего воздуха. Тварь пропала, на ее месте, вытирая руки о грязный фартук, стоял дальхонезец. Он повернулся и вошел в зал, снова растянув в улыбке рот под перекошенными глазами: — Да — да, кувшин лучшего эля. Уже несу!
Хеллиан осела на стул. Взор ее метался между хозяином и единственным гостем. Женщина у стены. Шлюха. Сержант хмыкнула и сказала: — Ты тут много зарабатываешь?
Та фыркнула, бросив: — А тебе что?
— Тихо вы обе! — полузадушенным голосом пробормотал Банашар. — Это был демон — Кенрилл" ах!
— Он не такой уж злой, — заметила шлюха, — когда поближе познакомишься.
Из-за стойки бара послышались треск разбитого горшка и ругательства.
* * *Толпа начала возвращаться на Центральную набережную — сперва отдельными группами, потом целыми бандами. У людей появилось больше оружия, в том числе луки. Запылали факелы, уверенные голоса раздавали приказы.
Прижавшийся к фальшборту на носу "Силанды" — она стояла как раз за шлюпкой, на которой приплыли Алые Клинки — Корик некоторое время следил за творящимся на берегу, затем пошел на среднюю палубу.
— Сержант Бальзам.
— Что?
— Скоро у нас возникнут проблемы.
— Типично, — нервно вскочил на ноги Бальзам. — Скрип пропадает. Геслер пропадает. Остался только я и без свистка. Что делать? Мертвяк, иди внутрь, поговори с кулаком Кенебом. Пусть скажет, чего от нас ждут.
Капрал пожал плечами и направился к трапу.
Тарр надевал панцирь. — Сержант, у нас внизу припасы Скрипа…
— Худовы яйца, ты прав! Каракатица, иди вниз. Горелки и жульки, все, что сможешь унести. Горлорез! Ты что там забыл?
— Я подумываю проникнуть в толпу, — сказал солдат (он уже перекинул одну ногу через борт, собираясь прыгнуть в темную воду). — Тут все не так, не так ли? Там вожаки Когтя — ты знаешь, как я люблю резать эту сволочь. Я смогу устроить замешательство, хотя уже и так всё…
— Идиот, тебя порвут в клочки. Нет, оставайся. Нас и так слишком мало.
Корик присел рядом с Тарром и Улыбой. — Скрипач не зря ушел, так?
— Расслабься, — сказал Тарр. — Если нужно, я и пехота Геслера удержим пристань.
— Ты прямо-таки напрашиваешься! — обвиняюще бросила Улыба.
— Почему бы нет? Разве виканы заслужили такую ненависть? Толпа жаждет Четырнадцатой армии — зачем ее разочаровывать?
— Потому что нам приказано оставаться на борту.
— Легче удерживать пристань, чем позволить ублюдкам прыгать на борт.
— Едва они увидят головы, — предсказал Корик, — как начнут прыгать обратно.
— Корик, мне не терпится в бой.
— Отлично, Тарр. Давай готовься. Я, Улыба и Каракатица будем за твоей спиной, с парой дюжин жульков.
К ним подошел Корабб Бхалан Зену'алас. Он взял круглый щит. — Я стану сбоку, капрал Тарр. Я нашел саблю, а с саблей я хорошо управляюсь.
— Рад такой компании, — отвечал Тарр. И глянул туда, где Острячка, Курнос, Поденка и Уру Хела помогали друг дружке надеть панцири: — Первая линия — шесть человек. Пусть попробуют пройти мимо.
Каракатица вернулся с ящиком.
— Раздай их, сапер, — приказал Бальзам. — Потом выходим и зовем толпу в гости.
Корик проверил самострел, шлепнул Тарра по плечу: — Давайте, пойдем поглядим. Я тоже в настроении убить кого ни попадя.
Капрал сплюнул на сторону. — Разве не все мы?
Глава 23
Встали Близнецы на башне
А внизу пошла резня
Кости падали, стуча,
К их полному восторгу.
Но внезапно изменилась
Презабавная игра
В смертных, что цедили кровь
И во тьме кричали —
Поднялась иная буря,
Ветер планы разметал
Силы, коих не понять,
Сыграли Близнецами.
Луна Убийц, Ватан Урот
Завидев впереди Крепостной Путь — ступени к замку Обманщика — Калам Мекхар снова оглянулся. Толпа осторожно смыкалась, двигаясь как будто бы назад, к гавани. Кто стоит за всем этим? Каковы причины?
Четырнадцатую не заманить на бойню. Нет, реальный результат будет совсем иным: сотни горожан погибнут, прежде чем остальные дрогнут и сбегут. На пристанях осталась лишь горстка морских пехотинцев, но Калам точно знал, что морантских припасов у них достаточно. Да еще Быстрый Бен…
"Только не надорвись, дружище. Похоже…" Ассасин пошарил под плащом, удостоверяясь, что не потерял данный ему Верховным магом желудь. "Заткнуть плотину пальцем…" Когда потребуется, он призовет Бена. "Похоже…"
Адъюнкт без колебаний взошла на ступени Крепостного Пути. Остальные двинулись следом.
Их ожидает долгий и утомительный подъем, пролет за пролетом. Каждая ступень впитала немало пролитой крови. У Калама не осталось приятных воспоминаний об этой лестнице. "Она наверху, так что кровь течет и течет вниз". Сейчас они на уровне Верхних Имений, дорогу затянули клочья пропитанного дымом тумана. Стенку слева покрывает роса, как будто сама скала начала потеть.
По городу внизу носились люди с факелами. То тут, то там звучали рога Городской Стражи; одно из зданий вдруг запылало, повалил черный дым, зловеще подсвеченный снизу. До них донеслись ослабленные расстоянием крики.
Группа двигалась молча и без остановок. Только тихий лязг и хруст доспехов, топот сапог, все более тяжелое дыхание. Мутная луна показалась, бросив болезненный свет на город, на бухту, явив Старый Дозорный остров на краю гавани, серебристые тростники острова Грязи, а на юге, напротив устья Краснопещерной реки, остров Змеи с руинами давно брошенного храма Д'рек. Чистые воды по эту сторону острова Грязи были заполнены транспортными кораблями, а эскорт Нока стоял между флотом и четырьмя дромонами Императрицы Лейсин (пришвартованными у Имперских Доков, напротив самого Замка).
Мир вдруг показался взору Калама маленьким, плоским — набором изящных детских игрушек. Если бы не масса факелов, сходящихся к Центральной набережной, не мечущиеся по улицам и переулкам фигурки людей, не отдаленные вопли захваченного судорогами города — картина показалась бы ему вполне живописной.
Не видит ли он предсмертные конвульсии Малазанской Империи? На том острове, где родилась она, будет объявлено о ее падении; эта ночь узрит водоворот хаотического, бессмысленного насилия. "Адъюнкт сокрушила мятеж Семи Городов. Возвращение должно было стать триумфом. Лейсин, что ты творишь? Дикий зверь сорвался с твоего поводка?"
Он знал, как тонка вуаль цивилизованности. Как легко ее сбросить… а подстрекать к этому еще легче. В мире достаточно негодяев — негодяй может носить и одеяния аристократа, и рясу жреца, и мантию ученого — и все они жаждут хаоса и открывающихся в нем возможностей. Возможностей безумного произвола, высвобождения ненависти, убийства и насилия. Им подойдет любое оправдание. Да никаких оправданий и не нужно!
