Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)
— Ты считаешь, других у империи нет? — спросила Шаик, наконец поворачиваясь к нему.
— Кольтен был последним, пророчица, — ответил перебежчик. — Новая адъюнктесса нам не опасна. Аристократка, возвысившаяся по прихоти императрицы. Она еще не бывала в настоящих сражениях. И потом, кто ждет ее в Арене? Кто даст дельный совет? Седьмой армии больше нет. Армии Пормкваля — тоже. Тавора явится сюда с полками новобранцев, а ей будет противостоять опытная, закаленная армия. К тому же нас втрое больше. Должно быть, малазанская императрица совсем рехнулась, если думает, что эта изнеженная выскочка сумеет подавить мятеж в Семиградии.
— Приказываю тебе, Корболо Дэм, сняться с занимаемых позиций и соединиться с моей армией.
— Я… пророчица, это…
— У армии Дриджны должен быть только один командир. Выполняй приказ, Корболо Дэм.
«И опять твое молчание говорит больше, чем все слова».
— Слушаюсь, пророчица, — выдавил из себя перебежчик.
— Леом!
— Да, пророчица.
— Наши войска пока останутся здесь. Пусть разобьют лагерь, а потом займутся погребением убитых и казненных.
— Позволь узнать, что будет дальше, когда мы выполним оба твоих приказа? — осторожно спросил Корболо Дэм.
— Встретим с надлежащими почестями Тавору. Только время и место встречи будет выбирать не она, а я… Мы возвращаемся в Рараку, — помолчав, добавила Шаик.
Ее не волновали крики и возгласы. Кого-то ее решение откровенно удивило, кого-то — насторожило и обозлило. Ей задавали вопросы, иногда звучавшие как требования. Шаик оставалась безучастной к происходившему вокруг.
«Рараку — сердце моей новообретенной силы. Я не могу без твоих объятий, иначе мне не одолеть кошмар, зовущийся моей сестрой. Богиня, не дай мне сделать ложных шагов…»
Крики и возгласы понемногу стихли. Порыв ветра пронесся по Аренскому пути и ударил в спину Шаик и ее спутникам.
— Кто это? — неожиданно громким голосом спросил Геборий. — Я ничего не вижу и не чувствую. Скажите, кто этот человек?
— Почему он тебя так волнует, безрукий старик? — насмешливо спросил грузный жрец в шелковых одеждах. — Не более чем солдат. Один из десяти тысяч.
Мутные глаза Гебория странно блестели.
— Разве ты… разве ты не слышишь смех бога? Скажите, кто-нибудь слышит, как смеется бог?
Джистальский жрец снисходительно покачал головой.
— Увы, я слышу только ветер.
Шаик посмотрела на Гебория. Ей показалось, что он еще усох и стал меньше ростом. Она развернула лошадь.
— Пора возвращаться. Вы слышали мои приказы. Выполняйте.
Геборий беспомощно сидел в седле, подняв голову к молчаливому трупу. А в голове старика безумолчно звенел смех, принесенный ветром.
«Ты не хочешь, чтобы я это видел? Не ты ли лишил меня и этого зрения, Фенир? А может, это сделал незнакомец с зеленоватым лицом, который незаметно втек в меня? Жестокая шутка? Или… милосердие?.. Гляди, Фенир, что стало с твоим блудным сыном, и знай: я хочу вернуться домой… Я очень хочу домой».
Командир гарнизона Блистиг стоял на парапете и смотрел на адъюнктессу Тавору и ее свиту. Они поднимались по широким ступеням, вырубленным в известняке, направляясь к воротам дворца. Адъюнктесса оказалась моложе, чем он предполагал. Командир вспомнил слухи, ходившие о Таворе, и мысленно согласился с ними. Ее жестокость ощущалась даже на расстоянии. Рядом с адъюнктессой шла совсем молоденькая женщина — ее помощница и, как утверждали, возлюбленная. Блистиг не помнил, чтобы где-нибудь слышал ее имя. По другую руку шел некто Гимлет Гамет. Рассказывали, он служил еще у родителей адъюнктессы, являясь начальником домашнего караула. Блистиг почувствовал в нем старого, опытного солдата, знающего о войне не понаслышке.
«Надо будет познакомиться с ним поближе».
На парапет поднялся капитан Кенеб.
— Безуспешно, — коротко ответил он.
Блистиг нахмурился, затем вздохнул. Команда обгоревшего корабля, который доставил в гавань Арена раненых солдат Седьмой армии, исчезла с судна, едва последний раненый проковылял по сходням на берег. По мнению командира гарнизона, матросы должны были бы дождаться прибытия Таворы: мало ли, вдруг адъюнктесса захочет расспросить их о сражениях. Почему они исчезли? Вроде не мальчишки, должны бы понимать, что адъюнктессе нужны сведения из первых уст.
— Солдаты Седьмой… те, кто уцелел… их собрали для встречи, — сообщил Кенеб.
— Виканцы тоже там?
— Да. И эти… малолетние колдуны с ними.
Блистиг невольно вздрогнул. Брат и сестра. Отчужденные, замкнувшиеся в себе. Старики в облике детей.
Щербатого так и не нашли. Командир гарнизона догадывался, что вряд ли когда-нибудь снова увидит своего лучника. Геройское… убийство. Попробуй-ка жить с таким грузом! Только бы не увидеть его труп, плавающий лицом вниз в водах арен-ской гавани.
— Командир, уцелевшие солдаты, они…
— Да, Кенеб, я знаю, — перебил его Блистиг.
«Телесные раны заживают быстрее душевных. Душевные порой не затягиваются никогда. Мне хватает забот со своим гарнизоном. Никогда еще мои солдаты не были такими… уязвимыми».
— Нам пора спускаться, командир.
Тавора уже почти у ворот.
Блистиг вздохнул.
— Пошли встречать высокую гостью, капитан.
Маппо осторожно уложил Икария на мягкий песок. Чтобы солнце не обжигало его бездыханного друга, трелль соорудил подобие навеса. Однако разогнать стойкое зловоние, наполнявшее воздух, он не мог.
Позади чернели остатки сожженной деревни. Закопченная арка стояла, будто часовой, охраняющий покой мертвых. Маппо и Икария выбросило в десяти лигах к северу. Несколько дней трелль шел, неся друга на руках. Он мечтал найти уголок без свидетельств смерти, а нашел их в еще большем изобилии.
Заслышав стук колес, Маппо повернулся на звук. Он прикрыл глаза ладонью, загораживаясь от слепящего солнца. По Аренскому пути двигалась повозка, запряженная одним волом. На козлах сидел человек. Еще двое, нагнувшись, занимались каким-то непонятным делом.
Повозка еле тащилась. Возница останавливал ее возле каждого дерева и принимался внимательно разглядывать помещенные туда трупы. Затем он трогал поводья, чтобы остановиться возле следующего кедра.
Подхватив свой мешок, Маппо направился к ним. Возница заметил трелля и остановился, не доехав до очередного дерева. Обернувшись назад, человек достал громадный кремневый меч и положил на колени.
— Послушай, трелль, если ты вздумаешь нам мешать, то крупно пожалеешь, — пробасил возница.
Его спутники выпрямили спины. У обоих в руках были арбалеты.
