Марина Казанцева - Воздаяние Судьбы
Фургоны задрожали, когда серый поток грязи и мусора дунул под их днищами. Порывом урагана сорвало парусину и пошло швырять во все стороны жалкие цыганские пожитки. Люди покатились по земле, крича от ужаса, а повозки стали крениться набок и упали одна за другой. Никто уже не видел, как из центра урагана взлетела к небу крупная сова.
Переполох на площади. Все носятся, орут, прилавки падают, люди валятся, товары разлетелись. Всеобщее столпотворение. Поэтому некому было особенно смотреть, как в стороне, у каменной стены дома, села на землю белая сова и тут же превратилась в человека.
Лён изумлённо смотрел на то, что сам и натворил. Он не собирался делать ничего подобного — просто в какой-то момент почувствовал ярость. Эти шестеро мордоворотов ему напомнили банду Мордатого — те же ужимки и прыжки. Лён только смутно помнил, что в тот момент он был зол и на обманщика-цыгана, и на эту наглую свору, которая беззастенчиво пользуется своим, так сказать, служебным положением. И вдруг его пальцы словно ухватили ветер, он машинально, не отдавая себе отчёта, швырнул этот плотный поток в наступающих. А в следующий момент ему казалось, что ураганные вихри есть продолжение его рук, что он сам есть ветер. Его вдруг словно разделило с этой алчной человеческой суетой — они стали ему так противны! Мгновенная ярость и желание снести этот отвратительный муравейник, хотя лишь час назад он думал, что ему здесь нравится. Теперь делать уже нечего: самое лучшее — тихонько испариться.
Он огляделся в поисках товарища и увидел, что Долбера уже утаскивают с площади. Его стащили с лошади другие красные кафтаны, связали ему руки и уводят, а следом двое верхом на Сивке и Каурке сопровождают эту процессию. Лён хотел броситься вслед, но тут его повалила бегущая толпа.
Глава 7. Снова во дворце
— Мне нужен мой друг. — безапелляционно заявил неважно одетый молодец, подходя к узорчатым створкам ворот в царский дворец.
— Что? — оторвался от игры в щелчки один из стражников.
— Моего товарища схватили ваши люди. — пояснил пришелец. — Я думаю, его должны привести куда-то сюда.
— За что взяли? — поинтересовался второй.
— Я не знаю.
— Поди узнай. — ответили ему государевы слуги и снова занялись игрой.
— Где я могу узнать? — продолжал спрашивать нахальный тип.
— А наше что за дело?
Оборванец отошёл в сторону, подумал не более минуты, потом снова подошёл. Стражникам он уже начал надоедать и они, переглянувшись, взяли топорики наизготовку, но на бродягу это не произвело должного эффекта.
— Мне. Нужен. Мой. Друг. — заговорил он снова, резко бросая слова, а к каждому слову — взрывающийся ком огня под ноги стражников.
— Браво! — сказал громко чей-то голос. — Наконец я вижу дивоярца, а не вяленую рыбу!
От этих слов стражники пришли в ещё больший ужас — казалось, звук доносится отовсюду. Они с криками повалились наземь, мелко дрыгая ногами — их подошвы дымились от огня.
— Ну, так что? — холодно спросил неизвестный, в упор глядя на солдат.
Когда ворота отворились, он вошёл в царский двор, держась, как победитель.
— Мне нужен царь. — заявил он таким тоном, словно пришёл собирать долги.
Дальнейшее царским слугам — от поварёнка до дворцовой знати — запомнилось надолго. Гость шёл среди толпы, перед ним взрывались и взлетали в воздух каменные плиты, а позади горел огонь. Синие глаза пришельца смотрели с холодным гневом, в руках его сиял смертельным светом невиданный клинок. Не доходя до двери, человек выбрасывал вперёд левую руку, и от воздушного толчка обе створки срывало с петель и далеко швыряло, разбивая в щепы. Так он шёл среди полного безлюдья — все, кто попадались на пути его, бежали прочь.
В одной из зал он обнаружил стоящего у окна пожилого человека, богато одетого, но без головного убора. Тот повернулся движением уставшего человека и взглянул в лицо незнакомцу.
— Чего ты хочешь? — спросил царь.
В голове у Лёна прояснилось. Какое-то мгновение он вслушивался в себя, пытаясь узнать, что же посетило его, отчего он совершал несвойственные ему поступки. Почему был так дерзко смел и беспощаден? Ты дивоярец или что? — словно спрашивал его кто-то очень знакомый. И даже не спрашивал — требовал решительности. И всё же, зачем он сюда пришёл?
— Твои люди схватили моего друга. — всё ещё под действием воинственного духа сказал Лён. — Я желаю получить его назад живым и невредимым. В противном случае…
Царь ничего не говорил и ждал.
— В противном случае я буду разносить твой город по камешкам и брёвнышкам, пока не получу желаемого. — твёрдо закончил Лён.
— Ты не от них? — неуверенно спросил царь.
— Я дивоярец. — резко сказал Лён, не поинтересовавшись, о чём речь.
Царь колебался — в его лице явственно читалась и непонятная надежда, и плохо скрываемое отчаяние. При виде этой внутренней борьбы Лён окончательно утратил намерение разнести тут всё к чёртовой бабушке.
— Моего товарища зовут Долбер, он был здесь неделю назад на пиру. Царевна налила ему вина, а потом её похитили. Верните мне моего друга и мы уезжаем. Ему угодно найти вашу каменную красавицу, и я сделаю для него всё, что только можно. Во всяком случае, до тех пор, пока это будет иметь смысл. Так что, пресветлый царь, возможно, в ваших застенках сейчас мордуют вашего зятька — ваша дочь налила ему вина из своего кувшина, всего за мгновение до похищения.
Результат этой речи оказался для Лёна полной неожиданностью: царь бросился к дверям, громко созывая стражу. Лён уже думал, что придётся снова прибегать к жестоким мерам, но царь кричал:
— Сюда его! Немедленно! Головы всем поотрываю! Кто посмел?!!
Монарший гнев был столь неистов, что всего минут через десять в палату ввели Долбера. Под глазом у него была ссадина, губа кровоточила, рубашка порвана, но сам он цел.
— Т-тебе налила царевна вина? — спросил царь, заикаясь от непонятной товарищам причины.
— Да. — мрачно отвечал Долбер. — Она мне налила вина.
— Что у тебя было на руке? — продолжал царь свой странный допрос, и дворцовая челядь так же внимательно рассматривала оборванного парня с расквашенной губой.
— Перстень у меня был. — буркнул Долбер, не доверяя тут никому.
— Покажи! — воскликнул царь, едва скрывая волнение.
— Мы потеряли перстень. — сказал Лён. — У нас его украли.
— Кто мог украсть его? — изумился царь.
— Один женишок. — нехотя ответил Долбер. — Он тоже отправился искать царевну.
Царь призадумался, поглядывая на статного молодца, которого не портила даже подбитая губа.
