Алексей Большаков - Получить статус Бога
— Ты сильно разозлился, будто оправдываешься… или споришь с кем-то.
— Злость на себя вне конкуренции, никак ее другие злости не компенсируют, — заглянул в почти круглые карие глаза. — Еще только предстоит научиться принимать собственные решения.
— Это говорит лучший космолетчик земли, — по-доброму засмеялась Галчонок. — Представляю, как комплексуют остальные пилоты.
— Они не успевают дорасти до комплексов…. мы сбиваем их раньше, и, поверь, без удовольствия, — работа такая. Накапливает, грузит в душу такое, что не хочется и с самим собой обсуждать.
— Груз достигает «критической массы», и у психиатра очередной пациент, — Галя мягко улыбнулась. — Продолжай, говори, нужно быть откровенным, хотя бы с собой… и со мной. Вуди-Руди, — Галя показала яркую зеленую точку на экране. — Правда, что твой экипаж — отцы многочисленных семейств на планете?
— Правда, — не стал я отпираться. — Бездумно наследили… Переходим на орбитальный полет, приготовься к перегрузке: посадка будет жесткой.
Галя посмотрела укоризненно, легла в противоперегрузочное кресло и пристегнулась.
— Здравствуй, любвеобильная зеленая планета, — тормозя на остатках топлива, я дотянул корабль на место прежней посадки, между хвойным лесом и серебристой рекой; на полянку с изумрудной травой и уютной тропинкой, гостеприимно уходящей в сторону леса.
Выработав топливо, остановились двигатели. Галя поднялась с кресла и, морщась от боли, разминала суставы рук и ног:
— С гаремом познакомишь, султан?
— Если согласишься стать любимой женой.
— Я подумаю, — серьезно ответила Галя, приблизив к моему лицу большие почти круглые глаза.
ГЛАВА 16 ЗАПАСНОЙ АЭРОДРОМ
Есть места, где мужики «отдыхают душой»;
для кого-то — это отчий дом,
для других — «запасной аэродром».
Наблюдение «по жизни»Корабль плотно стоял на грунте, напряжение отпустило, и, как следствие, мгновенно навалилась усталость; обмякшие плечи, плетьми повисшие руки. Неделя почти без сна, работа «на нерве», — истощили, вымотали организм. Осмотр и ремонт повреждений корабля, полученных при «жесткой посадке», можно оставить на потом. Сейчас только спать, приводить себя в рабочую форму.
Наверное, годы поджали. Двадцать семь для космолетчика — большой возраст, когда риск внезапной смерти особенно высок, тем более, жизнь старательно подводила к обострению. Все чаще возникало ощущение, что вот-вот и разорвется или тихо остановится сердце, не выдержав запредельных нагрузок, и голос «садился» до шепота — легкие не могли с достаточной силой выталкивать воздух.
Старушка в надвинутом на глаза темно-сером капюшоне, никогда не отходящая далеко от пилотского кресла, легонько качнув вперед острую косу, внимательно смотрела и придвигалась ближе. Радость жизни и любовь отодвигались, заслонялись необходимым, насущным и обязательным. Душевные порывы уже не поддерживало уставшее тело. Секс с Галей не состоялся.
— Я не готова, — просто сказала Галчонок, — извини.
Правду сказать, никакой готовности и у меня не было. Наши отношения пока определяли воспоминания детства и школьная влюбленность, в которой не было место плотскому. Мы чувствовали и понимали друг друга на уровне взгляда, дыхания, прикосновения и несли в себе это нежное чувство как переполненную чашу, боясь уронить капельку драгоценной жидкости, расплескать неосторожным движением или неловким шагом. На смену количеству пришло качество счастья, которое хочется долго с наслаждением смаковать мелкими глотками, — возраст.
— Галчонок, иди спать. Моя каюта свободна, а я вздремну в кресле.
— Спасибо, — Галя благодарно улыбнулась, прижалась щекой и чмокнула в нос. — Знала, что поймешь и простишь, я в душ.
— Угу, — буркнул, следя за восходом первого из двух местных солнц.
В расстроенных чувствах, тревожном недоумении и неясных сомнениях встретил начало долгого дня на Вуди-Руди. На планете два дневных светила и одно ночное. Солнца — Стен и Буль (местные названия). Стэн светит двенадцать часов, потом всходит желтоватый Буль, опаляет жаром около восьми часов и «передает вахту» ночной Эоле. Непривычные долгие сутки длятся сорок часов. Не случившийся секс не мог повергнуть в уныние и заставить в одиночестве хлебать черный кофе в центральном посту грозного транспорта «Надежда»…
Из десятка кораблей, отправившихся за стратегическим сырьем, точно уцелела только наша «Надежда», и под вопросом оставались узкоглазые желтолицые братья. Вопрос складывался из нескольких «если»: если «тайконавты» не стартовали до взрыва, если не исчезли вместе с планетой Меллатин, если, взлетев, умудрились не провалиться в «черную дыру».
Ясности не было, но задачу я себе уже поставил: фелексин не должен добраться до Земли. Слишком безответственны земляне для обладания столь мощным оружием. Кого ни возьми: американцев, китайцев, русских, зулусов — непременно используют волшебный минерал для завоевания абсолютной власти.
Прав Колька-стажер, правящему конгломерату из бизнесменов и политиков и в голову не придет извлечь из сказки волшебную палочку и оделить каждого ребенка мороженым, а женщинам подарить цветы; а вот устроить Конец Света, он же Апокалипсис, он же Армагеддон, он же Страшный Суд без участия Бога — всегда пожалуйста. «Сплю», — сказал себе и «отключился».
Сон для меня время перезагрузки. Пока отдыхает тело, в мозгу идет конструктивная неостановимая работа. Накопленная информация кружится в поисках нужных, близких к теме файлов, сцепляется пазлами в картинки и логические цепочки и аккуратно раскладывается на полочки с надписью «решения». Три часа в позе полусидя-полулежа вернули к жизни и работе. Команда завтракала, и Сашка торопливо подвинул в мою сторону пластиковую посудину с говяжьей тушенкой.
— НЗ доедаем, — пояснил Отрепьев, — но к вечеру планируется уточка в золотистой корочке.
Чувствовалось, мой хмурый вид напрягал команду, но тут в центральный пост вошел могучий Джумбо-Ваня, сладко потянулся и всех развеселил:
— Очень хороший, спать без женщина сзади. Теперь всегда буду.
— А с женщина хорошо не спать, — мгновенно скаламбурил Гришка. — Только учти, амазонок сзади не возьмешь, пока спереди оборону не взломаешь.
— Командир, почему не разбудил посадку без двигателей посмотреть? — отсмеявшись, спросил Сашка.
— Галя расскажет.
— Нечего рассказывать, — улыбнулась Галя. — Все суставы вывернулись в обратную сторону, а тело расплющилось.
