uc1 Н?а?д?я? - Сожженное сердце (СИ)
- Чего ты боишься? Того, что раскроется правда? Того, что твой отец узнает, что ты никуда не возил сестру, а все деньги прокутил в соседней деревне? Или того, что твоя жена узнает, что Мараська от тебя беременна? Или что она узнает о нескольких детях по округе?
По таверне зешелестел шепот. Казалось, половина удивлена первой новости, а вторая половина - второй. Хозяин стоял статуей, он не хотел верить, но и не поверить не мог. Все сходилось. А ведьмак смотрел из-под капюшона в глаза паренька, и видел в них как его прошлое, так и будущее. Долго жить этой скотине, долго и не так уж и весело. Все выльется в его жизни. Все вернется бумерангом. А вот в глаза эльфу он взглянуть боялся, а тот и не очень-то хотел. На его попечении был муж младше его в два раза и носивший его ребенка, по сути он сам был еще ребенком, и заботиться о нем надо было так же, как о маленьком негоднике, уговаривая хорошо покушать и только потом съесть сладкое, и отбирать конфеты вовремя. А о старой женщине быстро забыли. Так же быстро, как рассеялся туман, образовавшийся на месте старой вампирки, что искала детей своего сына и давала им возможность жить, искупая грехи сына.
Часть 25
***три дня спустя***
Эльф наконец добрался до своего поместья в землях здешнего наместника. Его поездка за мужем оказалась слишком долгой и выматывающей. Казалось, что должен знать младший муж? Как он должен себя вести? Правильно, быть покорным, смотреть в пол и не встревать в дела старшего. А этот, по сути еще ребенок, как оказалось, в три раза младше самого Соэлена, встревал везде, где только мог, не соглашался и спорил, проявляя свой бунтарский характер, не свойственный эльфам. Он напоминал Соэлену того человека, что так въелся в сердце. Прошло уже шесть лет, а он все забыть не может. Сердце начинает тянуть болью и ныть в предвкушении встречи. Шесть лет прошло с выпускного, шесть лет он не решался жениться, и вот наконец сдался. Объездил шесть школ для младших мужей и в последней выбрал самого отъявленного хулигана. Бунтаря, что мог и голос повысить на мужа и в глаза дерзко посмотреть. Того, что не скрывал своей заинтересованности послом эльфов в человеческих землях. Прямо в школе провели обряд, обычный, не магический, эльфы обменялись брачными браслетами из серебра тонкой вязи. Не таким Соэлен представлял свой браслет. Более простым, что-ли, а не воздушно-нежным. Но сделанного не воротишь, по крайней мере сейчас, так как младший супруг забеременел в первую же ночь. Характер его испортился еще больше, но Соэлен был терпеливым эльфом. Даринэл на самом деле был мягким и нежным, это и компенсировало его характер. Парень был подвижный, его черная коса мелькала то тут, то там, он мог быть одновременно в двух крыльях поместья или в нескольких комнатах разом. С ним Соэлен не чувствовал себя настолько одиноко, что готов был выть на луну. Нет, это еще не любовь, но уже и не холодность в отношениях. Вот только все не может идти гладко.
Последняя остановка надолго вывела старшего эльфа из состояния равновесия. Нет, не история со старой вампиркой, это он не принял близко к сердцу. И не то, что девушка жила как в аду, в младших эльфийских родах и не такое бывает. Иногда отцы сами учат и готовят своих детей для продажи в бордель или в гарем. Иногда нанимают учителей, но всегда в обучении присутствуют уроки контролируемой боли. Это отвратительно, по мнению того же Соэлена. Вывел его из равновесия человек. Эльф мог сказать точно, что он знает этого человека. Знает, но понять, кто это, не может. Хриплый, грубый голос расколол тишину в его ушах, расколол лед воспоминаний. Столько было боли в том голосе, что казалось, сам человек разлетится осколками стекла, что впились в память. Нехотя Соэлен начал думать о том, что могло бы быть... Могло бы... Но история не терпит сослагательного наклонения. Что сделано, то сделано. Шесть лет он не вспоминал, а теперь и дня не может прожить, не вспомнив.
Тихо открыв дверку, в комнату с бордовыми обоями вошел темноволосый эльф. Он быстро скинул с себя розовый шёлковый халат и скользнул под бочок к мужу. Он верил, что их брак по расчету перерастет во что-то большее. Он верил, что этот эльф его полюбит. Было в глазах его что-то, что заставляло верить. Наверное, это называют внутренним стержнем.
***в это же время где-то на границе поместий***
В большом глубоком овраге, в грязи и луже по бедро, под проливным дождем, накрытый теплым непромокаемым плащом, сидел человек с изуродованным лицом. Он ждал, уже вторую ночь ждал. По его расчетам, именно тут должна пройти свора Вертиней*, что пугала местные деревни. На их совести были уже две вырезанные деревни. Людей было жалко. А тварей было всего восемь. И они пришли. На задних лапах, оглядываясь и переговариваясь между собой. Они шли, не скрываясь, дождь сделал их движения странными, шаги перестали быть пружинистыми, а маленькие лапы вязли в грязи. Пропустив вперед группу монстров, ведьмак тенью взлетел на дорогу и бросил в спины воспламеняющее заклинание. Сожгло троих последних и заставило ещё двоих с жутким воем свалиться на землю. Трое невредимых оскалились как по команде и стали медленно обходить ведьмака, зажимая его в кольцо, а тот уже творил легкое, но мощное заклинание, на которое уйдет не так уж и мало сил. Кольцо огня мгновенно зажглось сзади Вертиней и, молниеносно сужаясь, понеслось к ведьмаку, испепеляя все на своем пути. Жуткий визг и вой прервались мгновенно, а огонь остановился у ног ведьмака и, чуть лизнув его сапоги, исчез. На неширокой лесной дороге остался выжженный круг и восемь кучек пепла. Дождь полил с новой силой, а ведьмак открыл портал и оказался у дверей таверны. Последнее заклинание, стационарного портала, когда-то заставил его выучить Соэлен. От воспоминаний заныло сердце, а разум подкинул мысль, что с паршивой овцы хоть шерсти клок, и тот паленый будет. Теперь у него семья, скоро будет ребенок. Шесть лет прошло, даже странно, что так долго эльф ждал. А вот ведьмаку теперь ждать нечего. Он заберет деньги и уедет отсюда подальше. Чтоб больше никогда не видеть его и не слышать о нем. НИКОГДА.
* Вертини - волк ходящий как на двух, так и на четырех лапах. Ходят только стаей, хитры до безобразия. Самый маленький, притворяясь раненым, выходит к деревне, и когда деревенские выходят его добить или полюбоваться на урода, стая нападает. Ест только людей. Ненавидит все живое, оставляя за собой обглоданные останки, сваленные в одну большую кучу. Промышляют и живут с сумерек до рассвета. Убить можно огнем и кислотой.
