Анатолий Нейтак - Попытка говорить 2. Дорога человека
Нехорошо, знаете ли, фонтанировать радостью от еды или питья, сопровождая её к тому же сенсорными образами: ведь в тот же самый момент сидящий за одним столом может давиться искренне нелюбимым блюдом, а то и прописанным целителями лекарством. Что, если и жертва диеты начнёт транслировать свои непередаваемые ощущения? Но это ещё полбеды. А если за один стол сядут представители разных разумных видов? Что будет противнее: хищнику ощутить вкус вегетарианского салата – или же виду, не употребляющему убоины, воспринять наслаждение хищника от свежей, с кровью, дичи? В Ирване делили трапезу порой такие разные…
Стоп! Ирван? Ещё одно имя!
Запомнить. И отложить подальше… до поры. Здесь не время для воспоминаний, не время!
Подумаю-ка лучше о причинах, вызвавших у лорда и леди приступ стыда. Я не ошибаюсь и точно знаю: это именно стыд, один на двоих. Но он не является отражением моего, а… ну-ка, ну-ка, чуть глубже… оп! Вот оно. Господа ожидали непристойного фарса, а я поразил их своими изящными застольными манерами. Это, видите ли, примета благородства, а они мало того, что обсуждали меня, словно неразумную тварь, но и напали на меня. Без предупреждения. А я-то, выходит, если не ровня им, то уж точно не смерд, не раб и не враг.
Действительно, неловко вышло.
Отбросив собственный стыд, как гнилую ветошь, я снова поднял взгляд. Посмотрел сперва на лорда Печаль, потом на леди Одиночество и совершил движение своим бокалом. В него я вложил искру вполне определённого смысла и не сомневался: ту же самую искру поймают оба родича… а вот для Циклопа это предложение мира останется всего лишь приглашением к продолжению праздника вина.
Без долгих раздумий высокие господа синхронно подняли свои бокалы в том же жесте. И по моему языку расплескался второй глоток бесподобного серебристого вина.
…когда бутылка опустела, лорд Печаль молча глянул на трактирщика.
- Уже ухожу, высокие господа, – засуетился тот. – Если что понадобится, зовите, сразу же явлюсь, будьте уверены… ах, чуть не забыл: вот вам ещё бутылка. Тот же самый урожай, тот же сорт, даже склон тот же. Примите в дар, не побрезгуйте!
Я кивнул, и Циклоп отступил в тень, которой до того просто не было. Секунда – и вот уже никакой тени снова нет. И хозяина тоже нет. А уж куда он исчез… как знать?
Да и не так это важно.
- Ровер… – чуть неуверенно начала леди, – ты ведь полностью разумен?
Вместо ответа я взглянул на стеклянный стол. На его безупречной глади проступили смутно знакомые мне дымные символы. Проступили – и сгинули снова. Но эхом вложенного смысла до неё и до её брата должно было дойти несколько ироничное послание:
"Насколько полон мой разум, следует спрашивать не у меня. Всякое существо в таком вопросе будет пристрастно".
- Понятно… извини…
"Я уже принял ваши извинения. Меж нами нет вражды".
- Но и дружбы нет, верно?
"Если смотреть с моего берега, между нами есть надежда".
- Надежда? – переспросил лорд Печаль. – На что же?
"Я сам не знаю точно. Всё, что мне известно – у мастера-хранителя моста я получил всё, что хотел и мог".
- Что же?
"Прозвище. И обличье".
- Значит, – снова вступила леди, – твои истинные имя и облик сейчас скрыты? Но сам-то ты знаешь их?
"Я стараюсь не будить свою память до конца, потому что здесь мне угрожает опасность".
- Опасность какого рода?- лорд.
- Здесь – где именно? – леди.
Я предпочёл ответить на последний вопрос, потому что на нём лежала тень ответа и на вопрос, заданный высоким господином чуть раньше:
"В лесу, что возле хижины тролля, и на мосту, вверенном неустанным заботам мастера-хранителя, в калейдоскопе реальностей, сквозь который мы проехали вместе с вами, и в этом трактире – смутное чувство угрозы терзает меня всюду. И чувство это резко усиливается всякий раз, как только сквозь пелену добровольного забвения, лёгшего на мою память, прорывается очередное Имя или знакомый Образ".
- Брат? Ты понимаешь, что к чему?
- Да. Теперь я почти уверен. Ровер, – размеренно заговорил лорд Печаль, глядя на меня строго и сочувственно, – Ты определённо не нашего рода, не Завершённый, и ты точно не из числа Бесформенных. Также ты не принадлежишь ни к Функционалам, ни к Тенерождённым. Я думаю, что ты вообще не имеешь отношения к Потоку!
- Что?
- Да, сестра моя, ты не ослышалась. Наш спутник – маг, рождённый в Вязких Мирах.
9Два последних слова не передают всей палитры смысловых оттенков, вложенных в них лордом. Само предположение, что я не рождён в Потоке, бросало на меня такую же тень, как если бы я, крот, неожиданно попал из своего слепого подземелья на простор, где привольно парят птицы… и почему-то, вопреки естеству, полетел наравне с ними. С высокими господами.
"Что вы называете Вязкими Мирами?" – поинтересовался я, рисуя знаки на глади стола.
И мне прочли примечательную лекцию, оценить которую по достоинству я тогда, к сожалению, не смог – всё из-за той же печати амнезии.
До начала вечности, до установления всех незыблемых основ и начала всех возможных перемен, когда не было ещё ни Потока, ни безграничного разнообразия, принесённого им, существовал единый Творец. И говорят одни, что ещё до начала вечности существовала также Ночь, великая и неохватная, которую неспроста называют Предвечной. И говорят другие, что Предвечную Ночь было бы правильнее называть Бездной; и добавляют при этом, что Бездна старше единого Творца, и что сам Творец – только лишь первый среди равных, которых зовут Владыками Бездны и власть которых сродни его власти. Кто прав, доподлинно неизвестно, потому что слаб разум и неверны чувства, и любые суждения об абсолютах, кои делают далёкие от абсолюта существа, следует признать самонадеянными и бездоказательными.
Вечность, нам ведомая, началась в тот момент, когда единый и непостижимый Творец коснулся Силы, что сокрыта в Предвечной Ночи. И Сила эта также коснулась его, и уснул он, и с тех пор называется Творец – Спящим; Сны же его суть бесконечный Поток, начало которого сокрыто в вечности, а завершения которого не ведает даже сам Спящий.
Ещё об этом повествуют иными словами. В начале единый Творец посмотрел в Бездну, и увидел он, что Бездна эта полна Силы; и Бездна в ответ посмотрела в Творца, и увидела, что Творец этот полон Замыслов. И соединились Творец с Бездной в едином начале, Её Сила наполнила Его Замыслы, и стали реальны – и будут Замыслы реальны и полны Силы до тех пор, покуда продолжает единый Творец смотреть в Бездну и дарить ей свои Замыслы, покуда Бездна будет одаривать его Силой.
Повествуют о начале не только такими словами. Можно спросить: что было на самом деле? Спит ли Творец и видит Сны, которые имеют в нём свой исток? или же Он дарит Бездне Замыслы свои, кои та реализует? или возлежит Творец с Ночью, как муж с женой, и все миры Потока, сколько их ни есть – плод их вечно длящегося союза? Ответить на эти и подобные им вопросы можно кратко: ни то, ни другое, ни третье. Есть слова более удачные и менее удачные, но Творец, Предвечная Ночь и союз их выше любых слов. Целостен он и постижим не в большей мере, чем жуку-древоточцу постижим смысл начертания букв.
