Алексей Фурман - Дар
— Да ты что? — удивился ведун, поднимая заботливо наполненную кружку. — А я уж думал, в замке только Приморские вина и пьют.
— Пить-то пьют, да не только, — многозначительно заявил ратник, нетерпеливо блестя глазами. — Об этом, конечно, трепаться не полагается, но князь, он, бывает, по неделе из опочивальни своей носа не кажет. — Ратник подался к ведуну и закончил громким шепотом: — Горькую пьет.
— Заткнулся бы ты, Гнат, — посоветовал товарищу угрюмый Михай. — А то метешь языком, точно помелом. Хуже сраной бабы.
— Так, а че я? Я ниче… — Гнат стушевался и потянулся за очередным куском сала. — Все и так знают.
— Все, да не все, — проворчал Михай, покосившись на ведуна. — Ты, Федул, погоди пока молодому наливать, а то что-то совсем нашего товарища на жаре развезло.
«Молодой» Гнат — на вид ему было никак не меньше сорока — мрачно засопел, но смолчал. Ведун бросил на неразговорчивого Михая пристальный взгляд. Федул наполнил кружки. Чокнулись, выпили.
— Ты б закусил, мил человек, — посоветовал ведуну хлебосольный Федул. — А то у Филимона медовуха коварная: пока сидишь, вроде как трезвей жреца, а как встанешь — так и ноженьки не сдержат.
— Ничего, — усмехнулся слегка захмелевший ведун. — Как-нибудь сдюжу.
— Гляди, — покачал головой ратник. — А то как бы не пришлось нам на хребте тебя в замок волочь.
— Не придется, — успокоил его ведун, но краюшку хлеба все ж таки отломил.
Обиженный Гнат ожесточенно жевал жилистое сало. Михай прилег, опершись на локоть, глаза его постепенно закрылись, и он, отвесив сковородником толстую нижнюю губу, стал клевать носом. Потом голова его окончательно свесилась на грудь, и он, перевалившись на спину, засопел носом.
— Вот те раз, — удивился Федул. — Глянь-ка, Гнат, на Михая. А еще на тебя говорил!
— А ну его, — отмахнулся Гнат. — Строит из себя невесть что. Можно подумать, я какую-то страшную тайну выдал.
— А с чего же это князь горькую-то пьет? — как бы невзначай поинтересовался ведун, удостоверившись, что строгого Михая сморило надежно.
— Неизвестно еще, как бы ты себя повел, если б над всем твоим родом висело проклятье, — с готовностью откликнулся Гнат.
Федул неодобрительно крякнул и укоризненно покачал головой.
— Погодите-ка, люди добрые, — ведун спохватился и внимательно посмотрел на Федула. — Вы не подумайте, что мне нужны секреты ваши. Совсем они мне без надобности. И простите, если по неразумению что не так спросил.
— Да с-секрета-то никакого вроде как и нет, — с трудом ворочая заплетающимся языком, пробормотал Федул. — Об этом с-секрете к-ждая с-собака в деревне знает. — Он свесил голову на грудь и задумался, потом ухватил ускользающую мысль и продолжил:
— А только негоже с-сподручникам про князя своего… такое говорить…
Федул окончательно выбился из сил и, широко зевнув, помотал головой, отгоняя навалившуюся дрему. Та оказалась сильнее, и вскоре он, откинув голову на траву, сладко похрапывал на пару с Михаем.
Гнат снисходительно махнул на товарищей рукой: слабаки, мол, чего с них взять. И предложил обращаясь к ведуну:
— Давай, может, еще по одной? Ты, я гляжу, пить-то здоров.
— А чего ж, давай! — пьяно улыбнувшись, согласился ведун. Приняв на себя обязанности виночерпия вместо выбывшего Федула, он наполнил две кружки. Чокнулся с Гнатом и одним махом выдул до дна. Гнат отхлебнул хорошо если половину и, отставив кружку, смачно рыгнул.
— Ф-фух, что-то мы сегодня перебрали…
— Да ниче, до вечера оклемаетесь, — успокоил его ведун.
— А скажи-ка, — Гнат, прищурившись посмотрел на собеседника. — Если вас не из глины колдовством делают, то откуда ж такие, как ты, берутся?
— Откуда? — ведун криво усмехнулся. — Да оттуда же, откуда и такие, как ты!
— Не понял! — набычившись, процедил ратник, видимо углядев в словах ведуна что-то нехорошее.
— Ну вот взять к примеру тебя и простого деревенского мужика, — продолжил ведун. — Как думаешь, сколько он против тебя в настоящей драке продержится?
— Да ни минуты! — гордо ухмыльнулся ратник.
— Во-от! — Ведун многозначительно поднял палец. — А почему? Да потому что тебя учили смертный бой держать, а его нет! Правильное научение, да опыт в деле полученный, они из любого человека не то что ведуна… — ведун замялся, нахмурился, подбирая в уме нужное слово. — Кого хочешь сделают!
— Н-да? — Гнат недоверчиво поджал губы. — Хочешь сказать, что и из меня, к примеру, можно ведуна выделать?
— Тебя-то вряд ли, — покачал головой ведун. — Сам понимаешь: старого пса новым шуткам не выучишь.
— А если б помоложе я был? — ратник все еще не верил услышанному. — Если б сызмальства к ведунам попал, так что — мог бы быть сейчас таким, как ты?
— Запросто! — кивнул ведун. — И, глядишь, не меня б сейчас, а тебя князь ваш на подмогу звал!
— Дела, — ратник задумчиво хмыкнул, а потом сокрушено покачал головой. — Да уж, князю-то нашему не позавидуешь.
— А что так-то? — осторожно поинтересовался ведун. — Я, конечно, понимаю: оборотень — это вам не божий подарок. Но с ним-то мы управимся, можешь не сомневаться!
— Да что оборотень! — Гнат воровато покосился на спящих товарищей — не просыпаются ли? — Оборотень ерунда! Тут дела похуже будут…
Ведун рассеянно поглядывал по сторонам и не торопил ратника. И никем не остановленный Гнат, собравшись с силами, посвятил наконец ведуна во всем известную тайну:
— Над родом Рольфа висит проклятье, — выговорил он. Ведун сочувственно покачал головой. — Точнее, проклятой была его жена. Вот ведь что значит неудачно женился… И проклятье было из тех, что отравляют жизнь не только проклятому, но и всем в округе. Знаешь, как бывает: ни с того, ни с сего пересохнет колодец, посевы градом побьет, волки стадо порежут, грибами съедобными, сызмальства знакомыми, людишки потравятся… И все в землях Рольфа. Поначалу-то люди, ясное дело, не знали, что к чему, а только шило в мешке не утаишь. Княгиня-то со странностями была, и чем дальше, тем больше чудила. И если б жрец, Инциус, значит, не молчал, так все бы и поверили, что она ведьма. Но раз жрец слова своего не сказал… — ратник красноречиво развел руками. — Тронуть ее не моги!
Подул ветерок, зашелестела тревожно листва. На солнце набежало крохотное облачко, и лес вокруг мгновенно посерел и пригорюнился.
— А только умерла она все одно нехорошо. — Гнат покачал головой. — Неизвестно, как умерла. Видать, одолело ее проклятье. И дым от Возносящего огня все ветром к земле прибивало. После смерти княгини напасти вроде как прекратились, да только людей это не успокоило. Соседи стали косо посматривать: дескать, завелось в роду Рольфа гнилое семя. Подрастут, мол, детки-то, неизвестно, как еще себя покажут. И хоть жрецы заезжие, Инциусом вызванные, и уверяли народ, что нет никакого родового проклятья, не все им поверили. В особенности из князей-соседей… Вот и пришлось Рольфу сниматься с насиженного места да ехать в глушь беспросветную. Да только от проклятья разве убежишь? Из подручников хорошо, если седьмая часть за ним пошла. Мало дело, в леса дремучие ехать, так еще и к проклятому роду под руку идти…
