Пол Керни - Иное царство
Следы были следами животных, обычных для северо-западных европейских лесов — но тысячу лет назад. По определителю выходило, что в лесах тут водятся кабаны и волки, благородные олени, туры и медведи. Медведи! Однако они оставались невидимыми и неслышными животными-призраками, и о них напоминали только следы в мягкой глине.
В капканы Муллана попались лисица и пара кроликов, хотя в одном, видимо, побывал кто-то крупный, но он исчез, оставив на память о себе помятый, разогнутый капкан и переломанный подлесок вокруг. В солнечное утро на исходе августа Майкл, Пат и старый ветеран стояли, разглядывая это место. Пат сдвинул кепку на затылок и присвистнул.
— Натворил тут кто-то дел!
Капкан все еще был прикован к вбитому в землю колу, но звенья цепи были растянуты, а дуги разогнуты.
Муллан, поскрипывая старыми костями, нагнулся, чтобы лучше разглядеть. Он снял клок жесткой черной шерсти, прилипший к металлу.
— Барсук? — спросил Пат.
— Непохоже. Слишком длинная и темная. И даже барсука такой капкан удержал бы, либо он отгрыз бы себе лапу… Нет, черт меня дери, понять не могу, кто это был… разве что чертовски большая собака. И ни капли крови. Можно подумать, что этот зверь каким-то образом разомкнул дуги, а не выдрал из них ногу. Очень это странно.
— Как бы он за овец не принялся, — мрачно сказал Пат. — Надо будет предупредить Сиббета и Маклолина, что тут бродит бездомный пес и может уже стал настоящим хищником. Окот, конечно, давно кончился, хоть это хорошо… Да тише вы, успокойтесь Христа ради! — последние слова были обращены к двум его колли, которые рычали и поскуливали в некотором отдалении, отказываясь подойти ближе. Они, казалось, то пугались, то злились.
— Бестолочь! — сказал Пат не без нежности. Он хлопнул Муллана по плечу так, что старик пошатнулся и не сумел встать с колен. — Вот и весь толк от твоих капканов. Несколько десятков шиллингов потрачено зря.
— А завтра будет пирог с крольчатиной, — буркнул Муллан, хрипло откашлялся и, сплюнув, прижал коричневый кулак к крестцу, а потом сказал морщась: — В жизни такого не видел. Может, ребята баловали.
Оба они посмотрели на Майкла.
— Я ничего такого не видел.
Они засмеялись — две скрипучие двери повернулись на петлях.
— А совесть-то нечиста! — сказал Пат. — Ну да они все такие в этом возрасте.
Майкл насупился.
— Так что же теперь? — спросил Муллан. — Просто побережемся?
Пат кивнул.
— В это время года всякое бывает. Вы с Майклом, если хотите, можете еще раз обойти лес, подежурить ночку-другую.
— Надо бы устроить настоящую охоту, вот что! — Муллан достал из кармана трубку. — На лошадях и с собаками. Это его выкурит, где бы он ни прятался.
— На лошадях тут далеко не уедешь, — возразил Пат, оглядывая густой подлесок и низко нависающие ветки. Однако предложение Муллана вызвало блеск в его глазах. Зимние охоты — настоящие праздники. Пятьдесят лошадей несутся по лугам следом за лающей сворой. Пат уже много лет не принимал участия ни в одной — последнего гунтера продали, когда Майкл еще ходить не научился. Феликс и Плутон были рабочими лошадьми, и даже Мечта с натяжкой себя оправдывала, но Шон поставил на этом точку, когда последний гунтер Пата, гигант с норовистым взглядом, издох. Пошел на собачье мясо. Да и Пат был уже не в том возрасте, чтобы носиться по лугам, как оголтелый, и перемахивать через все препятствия, какие ему подвернутся, говорила бабушка Майкла.
— Этот лес никогда не расчищали, — рассеянно заметил Пат. Взял у Муллана скрученный табачный лист и растер его между пальцами. — Он тут рос, когда фермы и в помине не было. И вдвое больше места занимал, когда я пешком под стол ходил. Но тут сплошные холмы и овраги, да и сырость. Так что лучше его не трогать.
— Шон его очистит, — сказал Муллан, беззубо улыбаясь вокруг мундштука раскурившейся трубки.
— Шон комара обдерет ради его шкуры, — буркнул Пат и бросил на внука быстрый виноватый взгляд. — Черт побери, Майкл, ну и длинным же ты вымахаешь!
Майкл неловко переступил с ноги на ногу.
— Это уж не моя вина.
Он чувствовал, что дед — да и Муллан тоже — ждет, что он скажет что-нибудь, откроет ему какую-то тайну. Он упрямо разглядывал землю. Дед заполнил паузу, раскурив трубку, и сизый дымок колеблющейся струйкой потянулся в просветы листвы.
— Костяк Феев. У нас в семье все высокие.
— И всегда были лошадниками, — добавил Муллан.
— Да, и это тоже. На ферме до пятнадцати лошадей бывало. Упряжные, тяжеловозы. И еще морган, с подлым норовом вороной. Четырех мы отправили на войну. И больше их не видели. Зазря пропали.
Муллан плотно сжал губы, и Майкл не усомнился, что трубка прячет резкую отповедь. Но старик кашлянул и сказал:
— Пока коров напоить. Пьют теперь как губки.
Пат кивнул.
— Так ты будешь посматривать? — спросил он Майкла.
— Конечно.
— Вот и хорошо. Надо бы пристрелить подлюгу до зимы. А то он оголодает, если останется тут, и не успеем оглянуться, как пойдут пропадать ягнята.
С одобрения деда Майкл начал учиться стрелять из дробовика, осваивая принципы осторожности, меткости и чистки. В доме их было три. Два одинаковых двенадцатого калибра, а третий старый с резным прикладом, легкий, словно игрушечный. Русского производства, приклад и ложе глянцевито блестели от возраста и воска. Отец Пата купил его на ярмарке еще до рождения сына и вырезал на прикладе красивыми буквами «Майкл Фей, Боллинеслоу, 1899».
— Ты еще мальчишка, — сказал Пат, — но голова у тебя хорошо привинчена. А раз на нем твое имя, имя моего отца, так ты и должен его получить. Но если будешь стрелять около дома или около скотины, я его отберу. Понял, Майкл?
И Майкл кивнул. Глаза у него сияли.
Теперь можно было не бояться волков. С дробовиком в руках он от них одни клочья оставит.
На западном берегу реки он соорудил шалаш к югу от моста: ему казалось, что именно там творится самое странное и больше всего следов. Шалаш был примитивный — три стенки, накрытые слоем папоротников в фут толщиной. Майкл закопал череп волка-оборотня перед открытой стороной и соорудил над ним очаг из речных камней. Он надеялся, что огонь удержит его там, хотя иногда он ему снился: рычащий, костлявый, высохший, остатки десен оттянуты от почерневших клыков.
Он наблюдал и ждал, увидел, как сентябрь добавился к году и окрасил листья, чувствовал, как ветер набирает силу среди древесных вершин. С дробовиком в руках он ежедневно проверял капканы Муллана. Ягдташ хлопал его по боку, но лесное зверье не попадалось, как он ни маскировал их, в каких бы местах ни ставил. В конце концов он унес капканы, и лес вновь стал чистым и нетронутым. Над его горизонтом черной тучей маячила школа.
