Пола Вольски - Жена чародея
На взгляд Верран, он представлял собой всего лишь две большие будки прочной конструкции, закрытые со всех четырех сторон каждая. Стены будок были сделаны из темной, слабо поблескивающей субстанции — то ли из металла, то ли из темного стекла.
— Выглядит не слишком страшно. Что это такое?
— На внутренние стены в каждой из будок нанесены символы и рисунки, позволяющие члену Ордена избранных всецело сосредоточиться и довести свои мысленные процессы до уровня, способного обеспечить проекцию, — пояснила Ненневей. — Вы не знаете, что такое проекция? Ну, ничего. Сейчас сами увидите.
Фал-Грижни и Глесс-Валледж прошли в предназначенные для них будки. Двери будок закрыли снаружи на засов, таким образом оба мага превратились в узников. Как только засовы были задвинуты, в глубине каждой из будок вспыхнул слабый свет. И сразу же оба участника состязания стали отчетливо видны сидящим в зале. И Грижни, и Валледж сидели в будках, каждый из них сосредоточенно всматривался в исписанную символами стену.
— Им не мешает, что все это происходит на глазах у публики? — спросила Верран.
— Они нас не видят. С их стороны стены непрозрачные. И слышать нас они тоже не могут, потому что вещество, из которого изготовлен Дройль, является звукоизолирующим. Каждый из них отрезан сейчас от остального мира и оставлен наедине с символами, которые помогут ему войти в круг Познания.
— А что произойдет, когда они войдут?
Гереза Вей-Ненневей ничего не ответила. Ее внимание было всецело сосредоточено на Дройле. Верран меж тем огляделась по сторонам. Присутствующие в зале чародеи тоже были всецело поглощены происходящим. Ниро Лис-Дедделис подался в кресле вперед, он не отрываясь смотрел на своего наставника Валледжа. Верран почувствовала, как на запястье ей легла когтистая лапа. Обернувшись, она посмотрела на Нида: он отчаянно моргал.
— Все в порядке, Нид. Никто его не обидит. Мадам Вей-Ненневей сказала, что нет никакой опасности.
Верран надеялась, что ее слова прозвучали убедительно. Но Ниду так не показалось, и он отвернулся от нее с горестным шипением.
Чародеи сидели в будках Дройля с одинаково отсутствующим выражением на лицах. Глаза у них были закрыты; казалось, оба погрузились в транс и, возможно, потеряли сознание. Или уснули. Верран всмотрелась в лицо своего мужа. Оно было бледным, но, с другой стороны, он всегда был бледным. Возможно, на челе чуть резче обычного обозначились морщины, однако на таком расстоянии да еще при неважном освещении об этом трудно было судить наверняка. Неважное освещение, но почему? Разве сквозь застекленные сферы купола в зал не льется дневной свет? Верран посмотрела вверх. Застекленные сферы оставались на прежнем месте, однако дневной свет сюда почему-то не проникал. Напротив, в зале становилось все темнее и темнее. Она уже не видела магов, сидящих в задних рядах. Одновременно и непрерывно в зале становилось все холоднее, так что на руках у Верран появилась гусиная кожа. Она потянулась к Ниду, взяла его за лапу и крепко сжала ее. Чем темнее становилось в зале, тем ярче разгорался свет в будках Дройля: сейчас он озарял их глубину, лица их временных обитателей и еще несколько футов темного подиума.
И тут Верран увидела то, что имела в виду Вей-Ненневей, говоря о проекциях. В двух противоположных концах подиума материализовались две фигуры. Поначалу зыбкие и неопределенные, они приобрели затем четкие очертания и несомненную материальность. Скоро их можно было признать людьми — пусть несколько туманными и не вполне вещественными, но тем не менее людьми. Светлые сперва контуры становились все темнее, расплывчатые лица приобретали характерные черты, стали заметны детали костюма и особенности внешнего облика, — и вот перед публикой предстали два симулякрума, то есть подобия людей. Это были двойники Фал-Грижни и Глесс-Валледжа. Чуть меньше, чем в натуральную величину, но в точности они. Верран перевела взгляд со своего мужа, сидящего в Дройле, на его двойника, стоящего в темном плаще на краю подиума, и удивилась. Тот Фал-Грижни, что оставался в будке, сидел закрыв глаза, и лицо его было бледно. Глаза же симулякрума были широко раскрыты и взор насторожен. И на лице у него можно было прочесть выражение, которое напугало Верран. Она никогда еще не видела его таким, хотя как раз это лицо и повергало в трепет его врагов. Напротив, фигура Саксаса Глесс-Валледжа не производила столь внушительного впечатления — симулякрум был меньше ростом, как-то расплывчат, и лицо у него казалось не столько властным, сколько хитрым.
Симулякрумы окинули друг друга взглядом. Оба были безоружны, так что Верран подумала, что они едва ли сойдутся в бою. Но вскоре она обнаружила, что ошиблась.
Проекция Грижни поплыла навстречу своему противнику. Она двигалась медленнее, чем человек, и бесшумно, как облачко пара, подгоняемое легким ветерком, а также неуверенно, как будто сам воздух представлял для нее в своем продвижении серьезное препятствие. Проекция казалась сейчас столь же бесплотной, как дым. Вся ее жизненная сила словно бы ушла в глаза и сосредоточилась в них; свет их в полумраке зала казался на удивление ровным. Проекция Валледжа отступила на шаг и застыла на месте. Симулякрум Грижни выбросил вперед руку, как человек, собирающийся плыть во мраке. Длинный черный рукав тут же вздулся, столкнувшись с сопротивлением воздуха. Из растопыренных пальцев вырвались пять сгустков какого-то черного вещества. На полдороге эти сгустки превратились в змей, и по рядам зрителей прокатился ропот.
— Террз в отличной форме, — заметила Вей-Ненневей.
Змеи опустились на плечи второму симулякруму и принялись, извиваясь, расползаться по всему его телу. Скоро симулякрум Валледжа оказался опутан ими с ног до головы, причем со стороны казалось, будто его обволакивает темный и густой дым. В будке истинному Глесс-Валледжу стало трудно дышать; зрители видели, каких сил ему стоит хотя бы не задохнуться вовсе. Его двойник опустил голову, какое-то время простоял, опутанный змеями, а затем широко развел руки. Змеи ниспали с его тела, несколько секунд помелькали в воздухе, а затем исчезли, превратившись в бесформенный пар, который тут же поднялся под купол зала.
Ободренный таким поворотом поединка, симулякрум Валледжа перешел в контратаку. Он стремительно испустил туман в форме отдельных полос, которые тут же сплелись в сеть, и эта сеть поплыла по воздуху к остановившемуся на месте Грижни. Двойник Грижни поднял обе руки. К вящему изумлению Верран, полупризрачные пальцы удлинились вытянулись, стали плоскими, приобрели резкие края и в конце концов превратились в десять устрашающего вида лезвий. Этими лезвиями симулякрум Грижни изрубил наплывающую на него сеть — и вот уже от нее не осталось ничего, кроме клочьев дыма.
