Марина Колесова - Дневник эльфийки
Наконец дверь моей палаты открылась, и на пороге показался атлет с дебильной улыбкой от уха до уха.
— Заждалась, ушастенькая?
— О! — томно выдохнула я, — Ты пришел, мой герой! Мой геркулес, мой атлант… Ты сдержал слово! Ты смог! О, я вся горю нетерпением! Развяжи же меня скорее… мне так хочется прижаться к твоей могучей груди! Ощутить твою силу, твою мощь… Ну что же ты медлишь?
— Я не медлю… — он шагнул ко мне и развязал ремни на руках.
Я тут же обхватила его за шею и, притянув его голову к себе, жарко выдохнула в ухо, — Нас точно не застукают, милый? А то я не переживу, если тебя выгонят и мы не сможем больше никогда заняться этим…
— Не волнуйся. Дежурный в отключке — я напоил его… да и камеры все отключил… они даж не пишут ничего.
— А врач не зайдет? Или еще кто? Ведь если нас разлучат…
— Да хватит дергаться. Нет никого. Ночь. Врач дома давно. Сейчас может лишь охрана на входе не спит, но им сюда не пройти… тут вход лишь по личным карточкам, а у них таких нет.
— Тогда что ты медлишь? Развязывай мне ноги и начнем, — я прижалась к нему сильнее.
— Думаешь надо? — он хитро хмыкнул, — по мне, я и так справлюсь…
— Нравится лапать бесчувственные колоды — можешь начинать, — я разжала руки и откинулась на кровать, — я могу и руками тебя не трогать… Ты ж небось лишь связанных женщин трахать умеешь, а с настоящей и не сможешь ничего… — я постаралась изобразить на лице гримасу разочарования и презрения.
— С чего ты это взяла? — он, нагнувшись, раздраженно схватил меня за плечо.
— С того, что ты не хочешь ноги мне развязать. Ты понимаешь, что женщина, лишь поставив свободно ноги, истинное наслаждение мужику может доставить? Или ты его и не испытывал никогда?
— Это ты о чем? — атлет непонимающим взором уставился на меня.
— Это невозможно объяснить! Это лишь почувствовать можно. Ноги мне развяжи и все поймешь, — я нетерпеливо повела плечом, — Давай развязывай, а не рассуждай, если действительно удовольствие получить хочешь.
Атлет не стал спорить и расстегнул фиксирующие ремни на моих ногах.
Я села на кровати, подтянула ноги и принялась растирать затекшие от ремней лодыжки, бросив ему, — Подожди минутку, ноги чуть-чуть отойдут, и мы начнем.
— Хочешь, помогу? — он осторожно отвел мои руки и сам стал, нагнувшись, растирать мою щиколотку и лодыжку.
Поза его была очень удобна, и я ребром ладони резко ударила его по шейным позвонкам. Даже не охнув, он упал поперек моей кровати.
Я высвободила ноги, встала. Потом стянула ему руки ремнем за спиной и перевернула на кровати. Пошарила в его карманах. Нашла ключи, но карточки, отпирающей двери не было. Я тихо выругалась… Вот ведь дебил, даж карточку в карман положить не мог… Придется приводить в чувство и выпытывать информацию… Хотя чем тут пытать такого бугая? И тут я вспомнила. Я смотрела фильм «Терминатор-2», где героиня угрожала шприцом с ацетоном… Вот только где ацетон раздобыть? Хотя зачем мне ацетон? Можно хоть воду в шприц набрать, вряд ли этот дебил рискнет испытать, что там у меня… Особенно если шприц воткнуть в наиболее ценимое им место… Я зло усмехнулась.
Я выскользнула в коридор, нашла в процедурной докторский халат и самый большой шприц. Разбила первые попавшиеся ампулы, с надписью инсулин. Вылила их все в стакан и набрала полный шприц этой гадости. Пусть теперь только попробует мне что-нибудь не сказать.
Вернувшись в палату, я надела халат. Затем привязала ноги все еще не пришедшего в себя атлета ремнем к кровати. Предварительно сдернув с него белые брюки. Потом сунула под нос вату с нашатырем и всадила иголку шприца ему меж ног. Он заорал и дернулся на кровати.
— Какие мы нежные, — подражая ласковым интонациям врача, проговорила я.
— Что ты делаешь? — он с ужасом посмотрел на меня, потом дернул руки связанные за спиной.
— Не дергайся, мой дорогой. Еще раз дернешься, и я без дальнейших разговоров волью тебе полный шприц ацетона. Как ты думаешь, ты долго умирать будешь или сразу концы отдашь?
— Ттты с ума сошла? — сразу замерев, испуганно спросил он.
— Конечно. Еще давно. А иначе зачем бы меня здесь держали? Я, понимаешь ли, некрофилка. Люблю с трупами сексом заниматься, а мне не дают… Поэтому ты будешь первым, ну не совсем первым… но и не последним, — я плотоядно улыбнулась, — Тебе ведь не просто так меня ублажать запретили… Я силу обретаю, коль кого поимею…
— Не… не надо… лапочка… ну не надо, п-п-пожалуйста… — атлет задрожал всем телом. Видимо в глазах моих было что-то такое, что он сразу во все поверил.
— Как это не надо? А если мне хочется? — жарко выдохнула я, нависая над ним.
— Я найду тебе другого… кого только захочешь… я все-все для тебя сделаю… только не убивай… к тому же так… ну пожалуйста… — в его глазах блеснули слезы.
— Ты не хочешь, чтобы я с тобой получила удовольствие? — я состроила грозную мину.
— Я хочу жить… — едва слышно выдохнул он.
— То есть ты согласен меня ублажать, если твою поганую жизнь тебе оставлю?
— Да! Да! Как только захочешь… Я все-все для тебя сделаю… могу даж убить кого… честно… я умею… — он преданно посмотрел на меня.
— Мне не охота тебя контролировать, — я поморщилась, — ты непредсказуем, ты шлепал меня… — я капризно скривила губы, — К тому же, — я окинула его фигуру оценивающим взглядом, — я могу получить то, что хочу уже сейчас. Ты мне очень-очень нравишься, я ж уже говорила тебе…
— Ну драгоценная моя… не надо… я больше никогда даж пальцем не коснусь тебя… ну пощади… а я помогу тебе выйти отсюда и трупами свежими тебя завалю… ты мне лишь пальчиком укажешь… ну соглашайся, королева моя.
— Как ты меня назвал? — я недоуменно воззрилась на него.
— Королева! Ты будешь моей королевой. Я клянусь, я все-все для тебя исполню. Любое твое слово будет для меня законом.
— Ты ж наврешь! И забудешь все клятвы, как только я распущу ремни! — я рассмеялась, — ты думаешь, я смогу поверить тебе?
— Королева, — на дебильном лице санитара читалось явное недоумение и обида, — Я вообще никогда не вру… и клятв я не забываю… Если в живых оставишь — все для тебя сделаю.
— Может, ты и не врешь, только я не верю… — я рукой погладила внутреннюю сторону его бедра, — к тому же ты мне нравишься… ты очень красиво сложен. Мне трудно противостоять моим желаниям.
Он вновь задрожал всем телом и тихо заскулил как собака. По его лицу было заметно, что впервые в жизни он пожалел, что не похож на задохлика.
— Так страшно? — усмехнулась я.
— Я хочу жить, — едва слышно повторил он.
