Дэйв Дункан - Разящий клинок
Затем император вытащил что-то изо рта и обернулся к слугам с требованием убрать подальше блюдо с этой безвкусной гадостью, которую и разжевать-то невозможно, да принести ему еще одну чашу с супом, да положить туда побольше пряностей! Остальные гости, решив, что старику больше нечего сказать, возобновили прерванную беседу.
Однако Эмторо не унимался:
– Бывали ли вы когда-нибудь в Имперской библиотеке, кузина?
Она не знала, что и ответить. Опаловый дворец так огромен, что Эшиала просто-напросто не помнила, где уже была, а где – еще нет.
– Не знаю, – чистосердечно призналась она наконец.
– О, мне кажется, вы бы запомнили этот зал. Огромная комната со множеством балкончиков и великолепным круглым окном.
– Тогда я уверена, что еще не успела побывать в библиотеке.
Загадочная улыбка осветила угрюмое лицо Эмторо:
– Значит, вы не слыхали о статуях Пуин’лин?
– А что?
Очевидно, принц завел разговор надолго, поэтому ей придется есть и слушать одновременно. Эмшиала продолжила атаку на жаворонка.
– Император Ампили III хотел, чтобы ему изваяли несколько статуй, – пояснил принц, умело срезая мясо с тонких птичьих костей. – Собирался поставить их па площади… забыл какой… и нанял для этого величайшую художницу того времени, Пуин’лин. Эльфийское имя.
Эшиала, конечно же, знала об этом, но лишь коротко кивнула.
– На картине должны были предстать пять мужских и пять женских фигур, – продолжал Эмторо, явно подходя к основной части своего рассказа. – Пятеро предшественников Ампили вместе со своими женами, изваянные из тьюперского мрамора; это такой коричневато-розовый камень, который довольно легко полируется… Кажется, были какие-то разногласия по поводу гонорара… Я уже не помню всех деталей. И в контракте не оговаривалось, как именно следовало изваять статуи. В любом случае, когда Пуин’лин закончила свои знаменитые скульптуры, все увидели, что она изобразила персонажей обнаженными и… – принц от души рассмеялся, – настолько обнаженными, что выставлять их на площади было никак нельзя!
Эшиала вежливо улыбнулась, плохо представляя себе, зачем Эмторо завел этот разговор. Рассказчик положил нож и вилку на опустевшее блюдо, и слуга мигом унес его прочь.
– Разумеется, то было великое произведение искусства, но в то же время чрезвычайно эротическое, как вы можете себе представить. А может, и более того, м-м? Поэтому статуи Пуин’лин поспешно убрали в зал Имперской библиотеки и с тех пор они спрятаны там. К счастью, большинство ученых библиотеки слишком дряхлы, чтобы отрываться от своих высоконаучных занятий и лицезреть их.
– Стало быть, вы советуете мне воздержаться от посещения библиотеки, поскольку статуи, о которых идет речь, имеют, м-м, нескромный вид?
– О, вовсе нет. Наибольший интерес они представляют для подростков, знаете ли. Еще детьми мы с Ральпом пару раз в год наезжали в Хаб, и статуи в Имперской библиотеке были для нас гвоздем всего путешествия. Шанди открыл способ пробраться туда, минуя хранителя… Мы еще хотели как-нибудь прихватить с собой краску, чтобы, так сказать, подчеркнуть некоторые детали, но, к счастью, так и не набрались духу.
Эшиала не имела ни малейшего представления о том, зачем Эмторо все это ей рассказывает и как на это ответить. Близилась смена блюд. Чувствуя себя побежденной, она сложила нож и вилку, и блюдо милосердно исчезло.
Эмторо все еще смеялся, погрузившись в воспоминания о детстве:
– Эти статуи – и мужские, и женские – породили в нас надежды, которые не смогло осуществить безжалостное время.
– Увы, я не понимаю…
– Шанди, – проговорил принц, дернув носом, – был особо очарован центральной фигурой из женских изваяний. Несколько раз он повторял нам, что женится только на такой же красавице.
За что? Почему Эмторо так жесток к ней? Она произвела на свет наследницу и тем самым передвинула его со второго места в порядке престолонаследия на третье… Теперь Эшиала залилась густым румянцем, а остальные заметили это и с наслаждением слушали их беседу.
– Вы хотите сказать, господин, что я напоминаю вам статую?
– Немного. Несомненно, есть какое-то сходство в лице… Может быть, мы с вами как-нибудь сходим в библиотеку и поглядим на нее? Шанди попросту мог… Впрочем, это только мое воображение. – Эмторо выдавил слабую улыбку.
– Статуи, – ледяным тоном произнесла Эшиала, – не рожают детей.
Принц удивленно оскалился.
– Вот именно. – И отвернулся, чтобы сказать что-то маркизу.
Эшиала расслабилась со вздохом облегчения, который, как она надеялась, никто не расслышал. Между тем перед ней снова появилось золотое блюдо.
На другой стороне стола Эшия громко хохотала над очередной остротой, которую, вероятно, так и не поняла.
Однако принц Эмторо мог оказаться куда ближе к истине, чем думал. Она была страшной лгуньей. И сидела за этим столом только потому, что в свое время сказала Шанди, будто любит его. А это не правда.
Однажды, еще в Тамбле, она резала ветчину в отцовской лавке, когда туда вошли солдаты – все потные и пропахшие лошадьми. Она сразу заметила, что один из них смотрит на нее как-то странно. Конечно, мужчины нередко старались приударить за ней, но во взгляде Шанди она уже тогда почувствовала иное чувство, в тот самый первый день. Месяц спустя, возвращаясь домой после битвы, он вновь остановился в Тамбле и провел там целую неделю. На третий день он сообщил ей, что влюблен. На пятый – сделал предложение.
Мать посоветовала не строить из себя дурочку; у нее в жизни не будет более подходящей партии, чем этот легат. Отец заявил, что отклонить предложение имперского офицера равнозначно измене. Ашиа, побагровев, вопила, что дочь должна выйти за него ради семьи…
Эшиала попросила у своего поклонника времени на раздумье. На седьмой день Шанди открыл ей, кто он на самом деле, – и, конечно, все было решено мгновенно. Импы всегда действовали во благо Империи и императора.
Любила ли она своего мужа? Едва ли. Эшиала подозревала даже, – что никогда не смогла бы полюбить мужчину. Она была благодарна ему за Майю. Ей не нравился Хаб и жизнь на дворе, но это она еще могла вытерпеть. Эшиала терпеть не могла этой пышности, суетных толп и нелепых церемоний, но и к ним она понемногу привыкла.
Она выполняла свой долг, как любой подданный Империи и как преданная мужу жена. Но как статуя?.. И скоро, очень скоро ее провозгласят императрицей.
3
Короткое краснегарское лето подходило к концу. По мощеной улице громыхали повозки, везущие собранный урожай в закрома королевства. Старик управляющий по имени Форонод все еще подсчитывал прибывающую провизию: он ежедневно являлся на службу, разбрасывал повсюду бумаги и покрикивал на писарей, страшно мешая им делать свое дело. Большей частью порядок обеспечивал сам король; ежегодно королевство охватывала немыслимая спешка, когда за пару недель склады должны были принять годовой запас хлеба, мяса, гороха и прочего. Все это надо было собрать, перевезти и отправить на хранение. В Краснегаре появилось множество голодных ртов, когда шестнадцать лет назад едва ли не каждая семья обзавелась детьми.
