Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — король-консорт
Я возразил с достоинством:
— По шее и мы можем дать. С нами лучше не задираться. Ты же герой?
— Герой, — пробормотал он. — Мной хоть забор подпирай.
С каждым конским шагом я убеждался, что домик, как я его называл, на самом деле, конечно, не домик, а сейчас уже нечто больше похожее на огромный барак, сложенный из бревен, что, понятно: так строить быстрее, чем громоздить камень на камень.
Три костра перед бараком с этой стороны и два с той, это значит, народу здесь в самом деле немало. Вот так и появляются новые феодалы: сперва захватывают ничтожный клочок земли, которым другие хозяева брезгают, укрепляются, расширяются, пока им это позволяют, снова укрепляются, а потом оказывается, что их не так просто выкурить, а еще спешат к королю с подарками, заверениями в преданности и верности, обещают служить верно, и король обычно дарует им право жить и платить налоги с тех земель, которыми владеют…
Бобик ждет нас, не приближаясь к кострам, уже знает, как себя вести. В разборки людей вмешиваться нельзя, там все глупо и непонятно, зато когда демоны или звери — тогда ура, можно себя показать…
При нашем приближении сразу несколько человек поднялись от костров и, взяв в руки копья, наиболее неприятное оружие для всадников, загородили дорогу к бараку. Все выглядят не просто отвратительно, а омерзительно, худший сорт разбойников, что ищет вожака поподлее, что сплотит их в шайку и поведет на грабежи.
Я вскинул руку.
— Тихо, тихо… Мы с миром.
Один из разбойников, грязный и оборванный, сказал дерзко:
— А вот мы — нет.
И захохотал, остальные тут же поддержали. Кому-то в самом деле показалось удачной шуткой, другие загоготали громко и противно, всегда чужакам нужно показывать сплоченность и силу.
Франк указал мне взглядом в сторону. Там вытянулась явно мертвая крупная черная собака, от ее шеи тянется длинная веревка, а два человека в темных плащах и с низко надвинутыми на лица капюшонами уже освобождают от петли крупный корень длиной почти в ярд, похожий чем-то на раздвоенный огурец неприятного бледного цвета.
— Гостей так не принимают, — указал я с укором.
Из барака вышел еще один в плаще, из-под низко опущенного капюшона виден только массивный подбородок с белесым шрамом слева.
— А мы не принимаем гостей, — сказал он резко. — Оставьте коней и уходите!..
Разбойник, который разговаривал со мной, злорадно хохотнул.
— Слушали? Наш господин оставляет вам шкуры.
Второй добавил угрюмо:
— Пользуйтесь, пока он добр…
Франк поглядывал на меня, в его лице не вижу страха, мы же на конях, а я медленно пустил Зайчика вперед.
Разбойники расступились, я подъехал к этому, которого назвали хозяином, он не дрогнул, только быстро зыркнул в сторону Адского Пса, тот идет рядом с арбогастром, но даже не скалит зубы.
— С гостями так не разговаривают, — упрекнул я. — Ты разве не знаешь, что под видом странников по земле иной раз бродят боги?
Он ответил грубо, не поднимая головы:
— Сейчас уже не бродят…
Его руки поднялись разом, как механические, в ладонях появилось пламя.
Франк крикнул отчаянным голосом:
— Берегись!
Я выдернул из ножен меч и молниеносно рубанул по закапюшоненной голове. Послышался звон, руку тряхнуло, словно ударил по каменному валуну, однако раненый вскрикнул страшным голосом, отшатнулся к стене барака.
Вторым ударом я все же рассек ему лицо, щедро плеснула кровь, а сбоку послышался отчаянный крик Франка:
— Уходим!.. За мной!..
Я быстро взглянул в сторону, там из боковой двери выбежали еще двое таких же черных монахов, от костров уже все разбойники вскочили и ухватились за оружие.
— Бобик, — крикнул я, — за Франком!
И все-таки пришлось еще несколько раз рубануть в обе стороны, освобождаясь от рук, вцепившихся в седло и мои ноги, а затем догонять Франка.
Он понесся почему-то, обогнув барак, в противоположную сторону, словно уводя возможную погоню от замка лорда Карвина Хрутера, герцога Сафкердского и Унерольдского, знатного, но уже недостаточно сильного, чтобы оборонять замок даже от этих неожиданных соседей.
Я догнал, увидел, что он мастерски управляет конем только ногами, в одной руке меч, а пальцы другой руки сжимают неприятно белесый корень мандрагоры!
— Когда ты успел, — сказал я пораженно, — ну ты и жук…
— А что, — крикнул он, — мы зазря ехали?
На ходу переложил драгоценный корень в сумку, ухватил повод. Мне показалось, что впереди наметился берег реки, спросил быстро:
— А это зачем?
— Там земли лорда Чедвика, — пояснил он. — Пусть думают, что мы его люди.
Я покрутил головой.
— Ну ты и жук… В самом деле быть тебе сотником!
Он оглянулся, лицо начало мрачнеть, сказал зло:
— Так у них там и кони… Быстро же собрались!
Он пришпорил коня, арбогастр догнал с легкостью, хотя Франк гонит своего во всю прыть. Приблизился берег, Франк почти не сбавил скорости, пустил коня вниз к воде, выбрав свободное от зарослей камыша место.
Бобик снова забежал вперед и растерянно гавкнул. Франк соскочил, крикнув:
— Здесь где-то лодки…
Я медленно потащил из-за спины лук, наложил стрелу и ждал. Когда на гребне появились первые всадники, осаживающие на полном скаку коней, выпустил три стрелы, больше не успел, еще до того, как двое рухнули на землю, а третий упал на конскую гриву, остальные умело заставили коней попятиться.
Через несколько минут напряженного ожидания послышалось хлюпанье, Франк проломился через камыш, волоча лодку.
— Ваше Высочество!.. Садитесь!
Я нехотя покинул седло, не стоит выказывать все умения, сказал арбогастру и Бобику:
— Покажите, что и вы умеете плавать…
Франк уже сел на весла. Я с силой оттолкнул лодку от берега, запрыгнул, а Франк усиленно заработал веслами. Всадники снова появились на гребне, теперь там и двое в черных плащах с низко надвинутыми на лица капюшонами.
Некоторые соскакивали с коней и торопились к воде, другие заставили коней спуститься по достаточно пологому берегу, все орут и размахивают оружием, только черные монахи, судя по их виду и движениям, плетут некие заклинания.
Франк изо всех сил работает веслами, и когда разбойники вбежали в воду, лодка ушла от берега на сотню ярдов. Некоторые вскинули и опустили луки, другие ринулись в камыши.
— Ищите, ищите, — закричал Франк.
Я всматривался в толпу, что быстро накапливается на берегу, не все беснуются в бессильной ярости, некоторые чего-то ждут молча, и от нехорошего предчувствия у меня начало сводить зубы.
