Алексей Витковский - Тени ниндзя
– К… гм, – содержательно произнес Коляныч. Даже не глядя на него, можно было понять, что он сражен. – Сударыня, простите за навязчивое преследование, но ведь это был классический Кинзуцу-мае-тоби-гери по уровню чудан![30]
Колька как скажет! Но что с него взять – любит он японскую терминологию. Об этом ли надо… Я уже приготовился вмешаться, наивно полагая, что неотразим и уж со мной-то, красавцем, она поговорит… Но девушка вдруг улыбнулась.
– Уровень был скорее гедан. Но в общем и целом вы правы. Кекусинкай?
Колька просиял.
– Так точно! Однако давно, сейчас Сетокан и У-шу «Шо Фут Фань». Вот с ним, – друг хлопнул меня по плечу, – это Игорь, а меня Николаем зовут.
– Наташа, – девушка чуть наклонила голову и улыбнулась уже мне. Однако что-то в ее улыбке… Я понял: по-настоящему понравился ей как раз Колька.
– А каким стилем вы занимаетесь? – спросил я, чтобы заглушить ревность. Впервые девушке понравился сначала мой друг. Обычно все бывает наоборот. Правда, вполне возможно, что Наташа просто хорошо разбирается в мужчинах…
Кажется, девушка заметила мою борьбу с чувством собственной важности, потому как ответ она сопроводила ехидной улыбкой.
– Если мы пройдемся немного, то вы меня очень обяжете. Я опаздываю на занятие той Школы, о которой вы спрашиваете.
Мы одновременно кивнули и двинулись вдоль проспекта, следуя по бокам от Наташи, как гвардейцы при выносе знамени.
Глава 16
Санкт-Петербург. Конец сентября 1992 г
Как-то так получилось, что по дороге мы рассказали ей все. Правда, сначала перешли на «ты» и выяснили, что о творчестве Кастанеды Наташа понятия не имеет, зато знакома с основными постулатами Дзен (в чем Колька тоже не слабак), а Ричарда Баха прочитала все, что могла найти. Особенно ей нравились его «Иллюзии». Коляныч тут же взялся дополнить ее образование и обещал дать для прочтения первые два тома Карлоса. Наверняка с дальним прицелом!
В общем, найдя в Наташе родственную душу, мы решили (не сговариваясь, как всегда) рассказать ей свою историю. Она выслушала молча, не перебивая. Не кричала: «Врете!» и даже, кажется, не удивилась. Когда мы закончили рассказывать в два голоса, она сказала только:
– Да, ребята, угораздило вас… Не знаю, поможет ли вам Сенсэй, но выслушать – выслушает.
Сенсэй… Как много в этом звуке… Выяснилось, что Школа, в которую мы вместе направлялись, называется «Дарума-Рю». Дарума – сиречь Бодхидхарма (Он же Дамо) – основатель монастыря Шаолинь. Впрочем, несмотря на древность имени, Школа молодая. Это если считать по мировым стандартам. Двадцать два года. Но для нашей страны такой возраст – совсем не мал. Как объяснила Наташа, техника Школы – это «глубокая модификация силового контактного каратэ с интеграцией в него элементов техники дзю-дзюцу, кен-до и китайского кем-по». Школа продолжает развиваться, впитывая в себя соответствующие ее Духу элементы. Ну-ну…
Честно говоря, поначалу я отнесся к рассказу новой знакомой скептически. Мне представилась стандартная солянка из взаимопротиворечащих деталей, большую часть которой самопальный Сенсэй высосал из пальца. О каком мало-мальски приличном эгрегоре может идти речь?
За этими скорбными мыслями я почти не заметил, как мы углубились в район из старых зданий, свернули за ржавый гараж и оказались перед забором из металлических прутьев. Два прута отсутствовали – как говаривала мама, «пенсионеры упражнялись». Я вздохнул, представив себе зал, который может нас ждать за этой дырой. Темный подвал с низким потолком, сыро, душно. И посреди сего благолепия человек пять в засаленных каратэги. Покосившись на Наташу, я подумал: «Как же она, бедная, там переодевается? Среди мужиков-то?» Тем более что нормальной раздевалки там наверняка нет.
По очереди протиснувшись через дыру, мы оказались в проходе между небольшой свалкой какой-то шихты и непонятным строением, в котором я с трудом узнал столярную мастерскую. Рядом с приоткрытой дверью громоздилась гора деревянной стружки. Из-за створок доносился визг циркулярной пилы. Почему-то весь этот разгром напомнил мне роман братьев Стругацких «Пикник на обочине». Мы, трое сталкеров, крадемся по неприметной тропке, а вокруг – ее величество Зона…
Мои спутники ушли дальше вперед, и я побежал их догонять… Не знаю, сталкивались ли вы с понятием «Взрыв пространства». Такое происходит, когда человек бредет себе по лесу, протискивается сквозь кустарник, лезет через бурелом. Неба не видно, вокруг душный сырой полумрак – и вдруг… Вдруг лес расступается – и путник оказывается на краю стометрового обрыва, под бескрайним небом, а далеко внизу лижет каменистую осыпь море. Или поезд, проходя сквозь длинный туннель, вдруг оказывается на берегу Байкала. Я сам когда‑то столкнулся именно с этим. Легкие судорожно наполняются воздухом, и ты стоишь молча, не в силах охватить взглядом открывшуюся Бесконечность.
В этот раз не было такой резкой смены масштаба. Но зато была резкая смена обстановки. Дыра в заборе, склады, гаражи, шихта, свалка – и вдруг стены расступаются, и видишь грунтовую площадку с баскетбольными щитами, окруженную тополями. Безоблачное небо вверху и за площадкой светлое двухэтажное здание. Окна второго этажа большие. Их штук десять, и ясно, что там даже не один зал, а два. Стекла ртутно сверкают, отражая лучи клонящегося уже к горизонту солнца. А за стеклами я скорее угадал, чем увидел, стремительно двигающиеся фигуры в светлой одежде…
Наташа уверенно направилась к зданию, миновала широкое парадное крыльцо, подошла к боковому. Покрытая серой краской металлическая дверь. Темный предбанник, четыре ступеньки, площадка, поворот. Над площадкой, под забранной плафоном лампой дневного света, черная с белой окантовкой надпись по-русски: «Дарума-Рю». А чуть ниже красным: «Добро пожаловать!» Еще ниже, снова черным и мельче: «Welcome!» Вот так, даже?!
Еще один лестничный марш, длиннее первого. Над следующей площадкой на стене три иероглифа, из которых мне знаком только нижний: «рю». Еще марш, снова короткий, небольшой вестибюль и отходящий от него коридор. Лампы в деревянных, «мореных» плафонах и доносящиеся из-за двустворчатых дверей звуки команд.
Наташа остановилась посреди вестибюля и посмотрела на нас.
– Вот так мы и живем, – взгляд на часы. – Сейчас закончится занятие предыдущей группы. Идемте, я покажу вам Сенсэя.
Мы двинулись за ней по коридору, понимая уже, что попали в настоящее Додзе. Двери в дальнем конце коридора были открыты, и возле них толпилось несколько человек в каратэги и обычных спортивных костюмах. Они с любопытством заглядывали в зал, и мы к ним с удовольствием присоединились.
