Эдуард Веркин - Место Снов
И Перец показал, как именно тот расправил флаг.
– А потом, пролетев еще метров пятьсот, пердолетчик вдруг придумал, как ему спастись. У каждого есть с собой хоть небольшой, но запас этого солевого раствора, это не секрет. И этот колдопер решил дозаправить свой аппарат в полете, вернее, в падении. И вот представьте эту картину! Колдопер с жалкими воплями несется к земле. В одной руке он сжимает свой флаг. А в другой…
Перец злобно расхохотался. Зимин и Ляжка тоже рассмеялись. Вообще по части историй Перец оказался продвинутым парнем, историй он знал целую кучу. И рассказывал их при каждом удобном случае. Зимину особенно нравились вечерние рассказы Перца, хотя и дневные были ничего. Как этот.
А Перец свой рассказ продолжил:
– К сожалению, сей муж не успел воплотить в жизнь свой замысел и на скорости, близкой к скорости звука, врезался в асфальтовое озеро. Другие колдоперы нашли это озеро и вытащили своего товарища. Он застыл в весьма неприглядной и двусмысленной позе.
Зимин и Ляжка снова расхохотались.
– А Магистр Ордена велел немножко подправить позицию этого страдальца, ну, чтобы он сжимал в руках исключительно флаг, а не что-то там еще. И велел установить в качестве памятника на главной площади колдоперской колонии. Как символ героизма и самопожертвования. А в официальной версии было указано, что у него отказал двигатель прямо над гномовским пуэбло, и чтобы среди гномовского населения не было жертв, он отклонил помело в сторону. Герой, короче.
Охранники злобно молчали. Зимин постепенно смещался к большому камню, он видел, как на пальце ближайшего стража начинает играть веселое голубое сияние – верный признак грядущей молнии. Ляжка молнии не замечал, но остановился в своем колесе и смотрел через прутья.
– Эй ты, мистический тарантас, – обратился Перец к ближайшему охраннику. – Скажи, что это не правда, и я дам тебе двадцать крузейро [15]!
Охранник не ответил, лишь выпустил в Перца молнию. Молния попала Перцу в шею, и тот свалился в пыль.
Зимин и Ляжка перестали смеяться.
– За работу, – сказал стражник и смастерил молнию размером с грейпфрут.
Ляжка быстро побежал в колесе, а Зимин принялся увлеченно работать своей гирей.
Но поработать на славу в этот день им уже не пришлось. Очень скоро сверху послышался звук, схожий со звуком пикирующего бомбардировщика. Затем условный свист.
– Три зеленых свистка. – Перец поднялся и потер шею. – Жратва приехала.
Со стороны заката на посадку заходило грузовое помело. Охранники собрали пыль в кувшинах, погрузились на помело и стали медленно подниматься вверх.
– Эй, пердолеты! – крикнул Перец вдогонку. – А как же пожрать?
С грузового помела обидно швырнули огрызком.
– Пожрать не будет, – заключил Перец. – Пердолетчики, как известно, очень обидчивый люд. У них такая т-о-онкая душевная организация, мышь чихнет – и все, вся душевная организация разорвется. У нас, кнехтов, напротив, организация утолщенная, нам страдания по барабану, жалко только, что голодаем сегодня… Но это ничего, усекая тело – накачиваешь дух, правда, Ляжка?
– Истинная правда, – ответил Ляжка. – Только кушать очень хочется…
– Эта проблема решаема, – бодро ответил Перец. – Сегодня у нас будет ужин самурая.
– Опять ужин самурая, – поморщился Ляжка. – А можно мне карася? Мастер, я знаю, у вас ведь есть в запасе карась…
– Не преминь пребыть, – загадочно ответил Перец. – Лучше хвороста соберите.
Зимин и Ляжка набрали по окрестностям хвороста и другого сухостоя и развели костер, костер разгорелся, и Перец закатил в него три округлых булыжника. Когда булыжники достаточно нагрелись, Перец выудил их палкой, завернул в мешковину и раздал.
– О, мои верные вассалы, возьмите хлебы сии и вкушайте, и придадут они вам сил… Возьмите, возьмите, а то по сопатке получите в сию же секунду.
Зимин и Ляжка взяли камни и забрались в хижину. Перец забрался последним. У него внезапно испортилось настроение, и он молчал, хотя обычно каждый вечер Перец рассказывал историю. Но сегодня Перец был не в духе и рассказывать ничего не собирался.
Зимин положил на пузо горячий камень, завернулся в солому и стал смотреть на звезды. Звезды были странные. Зимин в звездах разбирался плохо, но два одинаковых созвездия Большой Медведицы опознать мог даже он. Сами по себе звезды тоже выглядели непривычно, они были крупными, разноцветными и почти не мерцали. Сначала Зимин удивлялся, отчего это так, а потом понял: звезды были выдуманными. И, судя по двойной Большой Медведице, неоднократно.
Камень приятно грел желудок, напрочь отбивая аппетит. Надежное средство, особенно если перед применением камня выпить литр воды. Перец говорил, что все рыцари в походах питаются исключительно так – нагретыми камнями, в крайнем случае, вареным мхом или кашей из березовой коры. Ему, Перцу, больше нравится вареный мох.
– Слушайте, мастер, – сказал вдруг Ляжка, – а почему тут так много этих… ну, типа, волшебников?
– Это ты не у меня должен спросить, – буркнул Перец. – Это ты у себя должен спросить. У вас в том мире все на колдовстве просто помешались, что ли… Колдуны, ведьмы разные, эльфы, астральные кастелянты, сниму порчу, венец безбрачия… Что там происходит у вас? А раньше тут все по-другому было. Космонавты, индейцы, подводники, в крайнем случае, мушкетеры. А сейчас… мир катится в пропасть, все кому не лень колдуют. Колдоперы проклятые…
– Слушай, мастер, – спросил Зимин. – А зачем все это, а? Вообще?
– Очень скоро ты поймешь, – серьезно ответил Перец. – Очень скоро.
– А если я хочу отсюда выбраться? Назад?
Перец промолчал, потом сказал:
– Давайте спать.
Повернулся на бок и стал спать.
Зимин тоже скоро уснул. Ему приснился тупой и бессмысленный сон, Зимин вылез по какому-то узкому лазу на крышу и пытался слезть обратно. А никак не получалось, не получалось, а потом кто-то схватил Зимина за руку. У Зимина всегда были такие сны, ему снилось, что его кто-то хватал, он просыпался и обнаруживал, что его на самом деле кто-то хватает.
Зимин проснулся. За руку его хватал Ляжка.
– Чего тебе? – спросил Зимин. – У меня карася нет, можешь даже не спрашивать…
– Меня кто-то ест, – прошептал Ляжка.
– Успокойся, Ляжка, это совесть. Это не смертельно. Погрызет еще немного, а потом отпустит.
– Это не совесть, – прошептал Ляжка.
– Ну да, конечно, как я забыл, совести у тебя ведь нет. Тогда это мыши. Ты, наверное, затырил сухарь, они чувствуют, вот и подбираются…
– Нет у меня никаких сухарей, – пискнул Ляжка. – А оно грызет! Вот послушай!
Зимин прислушался. И очень скоро действительно услышал чавканье. Приглушенное аппетитное чавканье.
