Роман Злотников - Арвендейл. Император людей
— И как это понимать?
Часовой стоял перед дежурным по караулам, недоуменно хлопая глазами и испуганно косясь на парадную алебарду, которую он, как казалось, так удачно пристроил у колонны. А теперь она оказалась за спиной у капитана.
— Ну что молчим?
— Э-э… капитан, я… — Солдат осекся, не зная, что говорить. Да и что тут скажешь? Все и так ясно.
Капитан Изриел презрительно скривил губы.
— Сержанта Илдиса сюда, быстро.
Солдат испуганно дернулся было к алебарде, но затем резво развернулся и, придерживая рукой бряцавший палаш, бросился по дорожке к лестнице. Ему предстояло пробежать через весь внутренний сад, затем подняться по лестнице на второй этаж, преодолеть длинную анфиладу, спуститься во внутренний двор, пересечь его и войти в караулку. А потом преодолеть этот маршрут в обратном направлении в сопровождении сержанта Илдиса, обремененного объемистым животом и скорой одышкой. Так что времени для того, чтобы исполнить задуманное, было предостаточно. Как капитан и рассчитывал, когда сегодня утром исправлял расстановку караульного наряда под неодобрительным взглядом сержанта Рамтога, так и не сумевшего убедить капитана в том, что негоже ставить этого гвардейца на одиночный пост. Точно начнет нарушать службу…
Калитка поддалась сразу. Только левое ухо едва не оглохло от звона амулета дежурного, выполненного в виде серьги-клипсы. На этот амулет выводились сигналы всех охранных заклятий, установленных во дворце. В том числе и того, что срабатывало при открытии этой калитки. Если его, конечно, не отключали. Но этого капитан Изриел сделать не мог. Снимать охранные заклятия во дворце имел право только дежурный дворцовый маг. А если бы это попытался сделать кто-то другой, то сработал бы уже амулет дежурного мага. Ну а видеть здесь и сейчас мага совсем не входило в планы капитана Изриела…
Капитан распахнул калитку и выглянул наружу. Там было темно.
— Ну где вы там? — раздраженно произнес он.
И тут же из темноты появилось два силуэта. Тонкий женский и более массивный мужской. И почти сразу раздался жаркий женский шепот:
— О-о, капитан, вы настоящий офицер. Я и не сомневалась, что вы сдержите свое слово.
— Оставьте, — раздраженно ответил Изреил, — где деньги?
— Вот они, капитан, — послышался приглушенный мужской голос, после чего что-то звякнуло. — Вот они, но моя сестра еще не во дворце.
Капитан досадливо поморщился и сделал шаг назад.
Тонкая женская фигурка торопливо проскользнула внутрь и восторженно ахнула.
— О Светлые боги, неужели я… Я — в императорском дворце!
Капитан криво усмехнулся. О боги, и он еще был увлечен этой мещаночкой! Впрочем, фигурка у нее ничего, да и в постели… Закончить мысль он так и не успел. Потому что тонкий стилет, направленный умелой рукой, змеиным языком проник в щель вычурного парадного доспеха, проколол кусок вызолоченной кожи и, прошив его насквозь, вошел в печень. От чудовищной боли капитан выгнулся и разинул рот, пытаясь закричать, но из перекошенного рта вырвался только негромкий хрип, заглушённый к тому же рукой в тонкой перчатке, накрывшей разинутый рот Изриела. А затем тело вздрогнуло еще раз, когда все та же умелая рука провернула в ране стилет, и медленно, поддерживаемое все той же рукой, опустилось на темную мостовую с наружной стороны ограды внутреннего сада. Мужская фигура, склонившаяся над телом, бесшумно выпрямилась, но лишь для того, чтобы тут же вновь склониться в глубоком поклоне:
— Путь свободен, господин.
Из темноты выдвинулась еще одна фигура, и властный голос произнес:
— Я доволен тобой, Беневьер.
Спустя мгновение из темноты возникли еще несколько фигур, которые стремительно проскользнули в распахнутую калитку. Мимо женской фигуры, которая уже стояла подбоченясь, ничем не напоминая ту смазливую мещаночку, которая была в таком восторге от того, что оказалась в императорском дворце, пусть даже ночью, тайно и на самых задворках внутреннего сада. Тот, кого назвали господином, тоже шагнул в проем калитки и, окинув взглядом стоящую рядом женщину, усмехнулся и негромко произнес:
— Ну что ж, дорогая, по-моему, самое время навестить твоего бывшего любовника.
— О-о-о, господин, вы даже не представляете, как я мечтаю заглянуть ему в глаза.
В приглушенном голосе женщины чувствовалась такая клокочущая ненависть, что герцог Эгмонтёр едва не отшатнулся, но его губы растянулись в легкой улыбке. Что ж, это хорошо. Если эта сучка не сможет сдержать свою ненависть, то, скорее всего, именно она первой подставится под удар того, который не только считался, но и действительно был сильнейшим магом империи людей. А это лишний шанс для него самого…
На дорожке, ведущей от лестницы к калитке, послышался дробный грохот каблуков. Герцог нахмурился. Если их обнаружат сейчас, то все его планы могут пойти прахом. Сражаться со всей дворцовой охраной ему совсем не улыбалось.
— Не волнуйтесь, господин, — раздался над ухом голос Беневьера, — их всего трое. Мы их легко нейтрализуем. Только не могли бы вы пока укрыться вот в этих кустах?
Герцог повернул голову, окинул взглядом Беневьера, уже натянувшего на себя шлем, кирасу и плащ покойного капитана, одобрительно кивнул и сделал шаг в сторону, уходя в глубокую тень кустарника. Беневьер расправил плащ и, повернувшись спиной к приближающемуся сержанту Илдису и двум караульным (еще одного сержант Илдис предусмотрительно захватил с собой, предполагая, что дежурный по караулам вряд ли захочет оставлять на посту часового, которого он застал за грубейшим нарушением устава), принялся медленно похлопывать перчаткой, зажатой в одной руке, по ладони другой.
Сержант Илдис заметил фигуру капитана сразу же за последним поворотом дорожки, выложенной каменной плиткой. Капитан был явно сердит, поскольку стоял к ним спиной и раздраженно шлепал перчаткой по ладони. Оценив это, сержант, который после лестницы перешел на быстрый шаг, подтянул пояс с палашом, съехавший с его объемистого живота, и припустил бегом, тяжело переваливаясь на коротких толстеньких ножках. Пусть капитан видит, как сержант торопится исполнить его повеление, авось немного умерит пыл. Уж сержант Илдис знает, как потрафить этим гордецам — гвардейским офицерам, чай, не первый год служит, всего повидал и не таких орлов видывал… Закончить свою мысль сержант не успел. Ибо едва только они пересекли полосу кустов, кроны которых были причудливо пострижены то в виде гигантских цветов — роз, лилий и рододендронов, то в виде зверей или птиц, и в сознании сержанта мелькнула мысль, что кроны ближайших какие-то неправильные, как именно от этих неправильных кустов к ним метнулись три стремительные тени и… наступила тьма.
