Алекс Орлов - Золотой пленник
За длинным совещательным столом никого уже не было, но по тому, как живописно выглядели разбросанные карты приморских провинций, капитан представил, какие страсти здесь кипели несколько минут назад.
— Капитан фон Крисп... Капитан фон Крисп... — бормотал генерал-граф, перебирая лежавшие на столе документы. — Да где же эти бумаги? Ничего теперь не найти.
Лишь перебрав несколько пачек, он нашел нужный документ.
— Ага — вот! Вы сейчас где живете, капитан?
— Тут неподалеку, ваше сиятельство, в Рийне.
— Придется переехать в Хаски. Знаете, где это?
— В сорока милях к югу.
— Правильно, в окрестностях Хаски находится гора Тонзур, на ней обычно становятся лагерем рекруты для обучения ратным наукам. В ближайшее время из Датцуна туда перебросят казенных людей, потом из других мест — предполагается собрать не менее трех тысяч. После короткого обучения двинем их навстречу мятежникам, а в ваши обязанности будет входить инспектирование лагеря и обучение трех рот, которые вы поведете в бой.
— То есть...
— То есть вы должны проследить, чтобы они имели хоть какую-то выучку.
— Кем они будут, ваше сиятельство?
— Разумеется, не конные гвардейцы, на мечах за две недели тоже никого не обучишь, значит, остается одно — копейщики. Их можно тратить без счета, поскольку это казенные люди, проданные хозяевами задешево.
— Стало быть, ни на что не годные или спесивые.
— Почти что так. Помнится, лейтенантом вы командовали в полку ротой, собранной из какой-то сволочи?
— Так точно, ваше сиятельство, сплошь были воры. Я трижды водил их на штурм Солемских высот и трижды обновлял состав.
— На Солемах было горячо. — Генерал-граф вздохнул. — Много было с ними возни?
— Десятую часть перебил собственными руками, ваше сиятельство, приходилось ставить в тылу арбалетчиков, чтобы эта сволочь шла на редуты.
— Ну, раз опыт есть, вам и быть у них командиром.
— Какая у нас будет задача, ваше сиятельство? — спросил напрямик фон Крисп. Вопрос был за пределами субординации, но капитан знал, что генерал-граф, как старый солдат, не обращает внимание на подобные мелочи. Их разговор уже выходил за пределы правил субординации — обыкновенный пехотный капитан и третий после наместника человек в провинции.
— Задача простая — продержаться до подхода легионов императора. В столице уже знают о мятеже, на неделе войска встанут на марш.
— Через месяц будут у нас?
— Да, уже через месяц. Не скажу, что все так уж просто — мятежники собрали стотысячное войско, к ним примыкают не только враги императора, но и кочевники — в надежде пограбить.
— Уверен, когда подойдут легионы, кочевники присоединятся к нам, ваше сиятельство.
— О, они отлично держат нос по ветру. Однако все свои силы мятежники применить пока не могут, войска разношерстные, еще недавно эти князьки воевали друг с другом, поэтому управлять таким сбродом будет нелегко.
— Против такой армии и казенные рабы что-то смогут сделать.
— На это я и надеюсь. Конечно, против конницы туранского хана им не устоять, но регулярных войск у нас пока крайне мало — двадцать тысяч против ста. Конечно, что-то еще наберем ополченцами, но вся надежда лишь на легионы.
Они помолчали.
— Ну ладно, разболтался я, вот документы, подорожная и, самое главное, табель на переезд и наем квартиры — четыре золотых и двадцать серебряных рилли.
— Благодарю, ваше сиятельство! — Капитан не в силах был сдержать радость: в его положении эти деньги были как глоток воздуха для утопающего.
— Желаю удачи, капитан, и хотелось бы поскорее услышать ваш доклад о готовности трех рот к выступлению.
— Приложу все силы, ваше сиятельство.
Покинув штаб гарнизона, фон Крисп перешел в соседнее здание, где располагалось казначейство. Сидевший в окошке крючкотвор с замусоленными лейтенантскими орлами внимательно изучил поданный табель и косо посмотрел на капитана, как будто тот был каким-то бродягой. Потом долго переписывал что-то в учетную книгу, присыпал чернила песком и лишь затем ушел в другую комнату, где долго лязгал ключами и гремел крышками железных ящиков. Наконец он вернулся, подал капитану на подпись книгу и только потом, словно со своими, расстался с деньгами, выложив их двумя столбиками на кожаную подушечку.
Фон Крисп сгреб монеты и довольный покинул казначейство.
31
Наступило утро долгожданного дня, когда ворота сарая широко распахнулись и наряду с опротивевшими физиономиями своих мучителей невольники увидели выстроившихся в две шеренги солдат.
— Чего смотрите, сволочи? Выходите! — привычно заорал Гудьир.
— Давай-давай, хари немытые! — вторили его помощники. Солдаты и командовавший ими пехотный сержант смотрели на все происходящее равнодушно — они прибыли из гарнизона и здешних порядков не знали.
Тех, кто, по его мнению, медлил, Гудьир хлестал плетью, однако уже как-то вполсилы.
Помощники Гудьира согнали всех в кучу посреди двора и продолжали орать и распускать руки. Гарнизонный сержант вмешался.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он Гудьира и. не дождавшись ответа, сказал: — Нужно строить их в колонну по три, понятно? Иначе мы здесь до вечера толкаться будем!
— Ну сам и строй! — обиделся Гудьир, его лицо после вчерашнего финального возлияние было пунцовым.
— Ну и сами стройте! — тоже обиделись его приспешники, отойдя в сторону.
Гарнизонный сержант быстро и привычно навел порядок, и скоро колонна была построена. Последовала команда: «По-шли!» — и невольники зашагали, как им казалось, навстречу свободе, поднимая пыль и вызывая ругательства Гудьира.
Питер шагал в середине колонны, рядом с ним были Крафт. Спирос и Густав. Невольники уже заметили, что их мучители одеты в походные мундиры, а из двух телег, двигавшихся в хвосте колонны, одна была нагружена пожитками Гудьира и его пособников.
— Интересно, чего они там столько понабрали? — удивлялся Питер.
— Полагают, им там квартиры предоставят, — усмехнулся Крафт.
— А на самом деле?
— На самом деле там, скорее всего, чистое поле. Хорошо, если есть вода и шатры.
— Ты-то откуда знаешь? — спросил Спирос.
— Случалось мне бывать в шкуре рекрута.
— И как?
— Рекрутом перетерпел, а вот солдатом — недолго получилось. Сбежал искать лучшей жизни.
— Ну и как, нашел?
— Как видишь.
— А все же хорошо, что мы уходим, — сказал Густав. — Хотя и идем на юг, в сторону от моего дома, зато подальше от Датцуна, нехороший это город — злой.
— Нешто города бывают злыми? — усмехнулся кто-то из соседнего ряда.
