Мари Ардмир - Профессорская служка
Чем-нибудь оказался полноценный ужин из трех горячих блюд, салатов и холодной нарезки. На десерт я подала мороженое точно так же, как это делал Ганс, и разлила настоящий горячий шоколад.
— Спасибо. — Прижав обе ладошки к чашке с ароматным напитком, металлистка наконец-то улыбнулась: — Почувствовала себя, как в детстве с няней. Беззаботное время… Тогда я не должна была следить за манерами.
— Вам так не хватает свободы?
— У меня ее нет. — Она пожала плечами, сморщила припухший носик. — Единственная отдушина — любовники, которые сбегают… — И прошептала сдавленно: — Но и их теперь у меня отберут.
— Почему?
— Вернее сказать — за что? В прошлый раз… — тут леди Ритшао запнулась и смущенно прикусила губу, — покидая этот дом, я была не совсем одета.
— Вас видели?
Рыжая красавица грустно улыбнулась, подтверждая догадку:
— Глава рода.
Я сдавленно охнула. Глава рода, это же… это же старый король всемогущий Гадарт Великий — закостенелый вершитель судеб, противник разврата, кутежей и внебрачных отношений. И страшно даже представить, какому наказанию ее подверг сильнейший маг современности — магистр седьмого уровня. За этими мыслями я упустила часть слов Эвении.
— …я и сейчас от предложенной кандидатуры не отказалась бы. Он был богат, знатен, за годы боев получил высокое звание. Очень статный, темненький, с улыбкой, от которой мурашки по всему телу. — Тяжело вздохнув, металлистка продолжила: — Сразу видно, что наделен такой же кровью…
Она замолчала, прикусив губу, вот-вот заплачет, догадалась я и поспешила поддержать разговор:
— Видимо, хороший был вариант.
— Этот вариант сбежал… Перед самой свадьбой. Видите ли, за год наш брак стал невыгоден Аркаде. Но так как договор был заверен и подписан, беглеца сделали крибом на… — крупная слеза все же скатилась по ее щеке, — на двадцать лет!
— И вас списали как ненужную фигуру, а теперь еще и запрут в монастыре… — Сжав руки в замок, стараюсь не впасть в панику. Ведь все ее беды из-за меня, меня, и только. Какой ужас, ее закроют в четырех стенах где-нибудь в глухой провинции! Это ужасно.
Но Эвения моих мыслей не разделяла:
— Уже не важно, где запрут. Мне тридцать три, самое время родить ребенка, а ждать завершения криб-срока еще восемь лет.
Я вспомнила о Томасе Норвилле, чью незаконную деятельность по отъему энергии мне удалось отсрочить на четыре года. Фактически я лишила его разрешения на брак, но это еще не значит, что никто не соблаговолит родить для толстого щеголя сына или дочь. А тут… Пока не закончится срок, Эвения не имеет права ни на брак, ни на роды, в случае нарушения закона ее ждет тюремный срок. И вроде бы все понятно, но…
— Скажите, зачем вы обратились к профессору?
— Хотела, чтобы он помог найти Ганс… Гансуорда эль… эль Гаерда.
Прошептав имя беглеца, металлистка заплакала. На этот раз без завывания, очень тихо и очень мило, утирая платочком крупные слезы с бледных щек.
Фух! В ее напастях виновата не я. Как камень с сердца, и чуть было не заулыбалась, но вовремя спохватилась. Подумала и спросила, не скрывая скепсиса:
— А он может?
— Дейр стихийник — Эвения на мгновение улыбнулась, поясняя: — А еще профессор и практик, изобретатель ЛесДе. Он чрезвычайно талантлив и легко может создать артефакт поиска.
— Значит, вы приехали за помощью, а он…
— Сбежал. — Красавица остервенело вытерла глаза и тряхнула головой: — В прошлый раз устроил пожар, а в этот раз потоп… Идиот!
Не согласиться с ней я не смогла, кивнула. Впрочем, будь здесь Лесски, я бы поддержала и его решение скрыться. Артефакты поиска, созданные на крови или волосах искомого, это прямой путь на каторгу с последующим выжиганием дара.
Гостья засобиралась.
— Может, еще шоколада? — предложила я тихо.
— Спасибо, не стоит. — Эвения грациозными движениями облачилась в подсохшую шубу и подняла воротник. — Мне давно пора вернуться.
* * *Стоило открыть двери в мою спальню, как комнату озарил верхний свет.
— Как она? — спросил профессор.
— Уехала, — медленно прошла ж кровати, теряя по пути тапочки.
— Без скандала и истерики? — Голос девятого сочился недоверием и в то же время ожиданием чуда, странное сочетание.
— Без, — устало кивнула я. — Но она просила передать…
— Так-так, внимательно слушаю.
— Просила передать, что вы идиот.
На самом деле она уехала, сказав лишь «спасибо», но, учитывая трусливое поведение Лесски, характеристика вполне заслуженная.
— Опустим детали, — предложил маг и со вздохом облегчения добавил: — Ирэна, вы мое спасение!
— Верю, — тяжело опустилась на кровать, — а теперь двигайтесь.
Профессор хмыкнул и заявил с веселой ехидцей в голосе:
— Я, конечно, вам обязан, но уходить не собираюсь.
— Мне все равно.
С трудом сняла халат и юркнула под одеяло. Мыслей о приличиях и неприличиях уже не было, к тому же плед остался в хозяйской спальне, а я туда вряд ли дойду. Сил нет ни на движение, ни на объяснения.
— Ирэна, да не трону я вас! — вспылил правообладатель и потер затылок. — Я в последние трое суток безвылазно сидел в лаборатории. Сегодня весь день работал на экспериментальном поле и после шестнадцати испытаний был вынужден писать отчет, а затем еще и защищать его в совете. И все это потому, что…
А я не слушала, я удивлялась тому, какая у меня удобная кровать, пружинистый матрас, упоительно нежное постельное белье, теплое одеяло, мягкая подушка и… чрезвычайно разговорчивый сосед. В данный момент стихийник стонал, схватившись за голову:
— …Это даже рассказывать тошно! В общем, Ирэна, уверяю, устал смертельно. Сил нет ни на что… Мне все равно, кто спит рядом.
— Мне тоже.
— Что? — спросил девятый.
— Угу, так точно, — ответила я невпопад и с зевком провалилась в одно из самых сладких состояний — сон.
Глава 9
Из сладкого забвения сна меня вырвал противный пищащий звук. Застонала, зажмурившись. Если утро и наступило, то сейчас явно рассветная рань. И если встану так рано, вялой буду весь день. Вот уже, как во время мигрени, в голове раздается сердцебиение: ритмичное, мощное, громкое и очень неестественное для меня. Мое сердце так не бухает, и даже во время бега так не заходится. Решено… спать срочно! Или досыпать?
Сжав подушку и потеревшись о нее щекой, подсознательно отметила, что засыпала я с перьевым изделием в руках и на мягком матрасе, а теперь моего лица касается шерсть и подо мной отнюдь не пружинистая поверхность, а мерно вздымающаяся твердь. Тут что-то не так.
