Мари Ардмир - Профессорская служка
— Ну-ну, — протянул он с ехидцей, — продолжайте, очень интересно.
— Но вопрос в другом. — Я открыла глаза и с укоризной посмотрела на стихийника: — Исходя из ваших слов, получается, что вы оставили в одиночестве плачущую женщину.
— Забыла добавить, в мокрой комнате, — произнес правообладатель с упреком, но я не обратила на это внимания, уж слишком возмутительной была поступившая информация.
— Так это правда! — негодуя, сжала кулачки. — И вы даже не утешили ее?
А в ответ, вместо заверения успокоить Эвению «здесь и сейчас», прозвучало:
— Это опасно.
— Но в прошлый раз ее стихия вас не пугала!
— О Всевышний… — Лесски головой уткнулся в подушку, из которой приглушенно донеслось: — Неужели по этому поводу мне необходимо перед вами отчитываться!
— Отчитываться ни к чему, — возразила я, — успокойте ее.
— Не пойду. — И, сердито бурча, профессор совсем тихо добавил: — Она парой поцелуев выпивает досуха… страшно представить, что будет, если я ее обниму.
Не пойдет, поняла я со всей ясностью и решительно поднялась сама. Что ж, тетя всегда говорила, что мужчины перед женскими слезами бессильны, но я не думала, что настолько. Облачившись в халат и тапочки, прихватила с собой плед и платочки. Пожелала добрых снов девятому и пошла.
Выйдя в коридор, я искренне удивилась, почему протяжные всхлипы благородной дамы не были слышны раньше. Обернувшись, увидела линии полога на своей комнате и помянула плохим словом стихийника с его чудовищной черствостью. Невыносимый человек! Прошлепав по мокрому ковру к двери в хозяйскую спальню, удивленно остановилась. Эвения не просто плакала, как от боли, она протяжно завывала, жалуясь на судьбу, и громко шмыгала носом. Что же этот… не-джентльмен наговорил леди, прежде чем трусливо сбежать в мою комнату? Несомненно, что-то сверхобидное, досадное, а может, и унизительно-неприглядное, как тот же храп.
Прислушавшись, я поняла, что успокоение металлистки одними платочками не обойдется, нужно что-то… покрепче. Поэтому, перепрыгивая через все еще сохранившиеся лужи, быстро спустилась в кабинет, захватила бутылку с боргским и пару бокалов. Последнее — чтобы составить хоть видимую компанию расстроенной женщине, а может быть, и поддержать себя. Кто знает, что мне доведется услышать сейчас.
— Эвения?
Дверь, немного разбухшая от временной сырости, поддалась с протяжным скрипом.
— К-кто здесь?! — прошептала испуганно троюродная королевская сестра.
— Служка, — вздохнула я, оглядывая новый беспорядок в ярко освещенной комнате, — профессорская служка. Вы уже видели меня.
— Да? — Женщина, сидя на мокрой кровати, куталась в шубу, знакомую мне по прошлой встрече, и смотрела исподлобья. — Я вас не помню.
— Это объяснимо, в прошлый раз мы встретились во время пожара…
Зря упомянула о том событии. Красивое лицо металлистки неожиданно перекривило, и она зашлась в новом приступе горьких слез.
— И-и-именно то-тогда все-все и на-начало-о-о-ось, — просипела между приступами рыжая красавица и забрала у меня бутылку. — У-у-у! — взвыла Эвения и… И, пусть Всевышний простит меня за грубость, но к бутылке она присосалась, другого слова не подобрать.
Я сориентировалась не сразу, а затем воинственно направила к ней воздушный поток:
— Постойте!
— Пусти! — Пьяно и истерично икая, она не желала отдавать полупустую бутылку.
— Вам много! — Стеклянную тару подхватил второй мой поток.
— Достаточно, чтобы… у-у-умереть!
На самом деле, напиваясь таким вином, на смертельную дорожку ступить невозможно, но я не стала ее огорчать и далее пить не позволила. Наполнив стихию искрой силы, я выдернула магиану из кровати, а затем и бутылку из ее рук и, не жалея, вылила боргское в окно.
— Стой! — завопила она.
— Сами остановитесь и возьмите себя в руки. В конце-то концов, вы же королевской крови, — напомнила я с укоризной и отложила бутылку и бокалы на столик.
— Мо-о-оя кровь, мое проклятье… — отрешенно простонала женщина, сворачиваясь калачиком на мокром ковре.
— Простынете! — попыталась достучаться до нее. — Ну же, Эвения, поднимайтесь! Кроме спускаемой, никакая другая кровь не должна так угнетать вас.
— Ты не по-по-о-нимаешь, — прошептала еле слышно и руками зарылась в темные рыжие волосы так, словно намерена их выдрать.
— Пойму, — последними крохами собственной силы оторвала металлистку от ковра хоть на пару сантиметров, — как только расскажете, пойму все-все. А поговорить предлагаю в более уютной обстановке, на кухне! И поедите, и согреетесь. Вставайте.
— Нет…
Если отвечает, выходит, леди еще в сознании и не впала в молчаливую истерику. Нужно срочно выводить ее из этого состояния и из комнаты заодно. К несчастью, на ее счет в моем арсенале был только один нечестный, но действенный метод влияния. И если ранее я никогда не позволяла себе шантаж без видимой на то причины, то сейчас, на новой «должности», просто-таки была вынуждена к нему прибегнуть.
Полный сожаления глубокий вдох и громогласное:
— Считаю до трех и вызываю прессу!
— Что?! — возмутилась металлистка, вмиг растеряв весь свой страдальческий вид.
— Раз! — провозгласила я.
Несомненно, она подскочила, намереваясь меня убить, это хорошо читалось и во взгляде, и в хищном оскале озлобленной леди. Но приступить к воплощению кровожадной идеи я ей попросту не позволила:
— Два!
Рывок к двери, не ее — мой, от нее в этот момент звучало разъяренное возмущение:
— Я уже стою!
— Вы должны стоять в кухне, — парировала с улыбкой. — Три!
Королевскую сестру как ветром сдуло, и отнюдь не моим. Эвения Ритшао спустилась вниз, побив рекорд прошлого своего побега, и уже из кухни страдальчески всхлипнула:
— Я здесь…
Медленно последовав за ней и приняв виноватый вид, я вошла на кухню:
— Прошу извинить меня за блеф. — С поклоном протянула королевской сестре белоснежные платочки. — Просто не знала, как иначе вас поднять.
— Вы хотя бы меня не бросили. — Рыжеволосая, статная и величественная, она сняла промокшую шубу и беззаботно отбросила ее в сторону, на мешки. — А ход был хороший. Спасибо… за платки.
В этот раз она в платье, заметила я мимоходом, подняла шубу и повесила ее сушиться. Что ж, дело осталось за малым — напоить чем-нибудь горячим и выслушать.
— Чай или горячий шоколад? Или мороженое с ароматной белой стружкой?
— Давайте хоть что-нибудь. — Она изящно села за столик у окошка и, вспомнив что-то, вновь начала всхлипывать: — Мне все равно.
