Странные люди (СИ) - Старолесская Маша
***
«Ты чем думала, когда… Ты вообще зачем? Голову включать надо!» — Ирка ждала от напарника чего-то подобного, когда застала его в столовой за чашкой чая. С самого утра он уже был одет в клетчатую рубашку и джинсы, месяц назад подаренные Без.
«И когда только успел?» — подумала Ирка. Потом решила, что надо бы найти Дориану какую-нибудь домашнюю одежду, а то неудобно же так весь день при полном параде. Хорошо ещё, что без плаща и шляпы.
Вместо того, чтобы читать нотации в лучших маминых традициях, напарник махнул рукой на свободный стул и налил ей чашку свежего чая, пахнущего чабрецом и лавандой. Ирка решила сработать на опережение.
— Если что, ты сам одобрил мой план с Без!..
— И тебе доброе утро, — усмехаясь в усы, откликнулся Дориан. Ирка смутилась, но извиняться за то, что была невежлива, не стала.
— Но вот просить Без превратиться в меня всё-таки не стоило.
— Это почему ещё? А если бы вампир напал на меня?
— А вот об этом надо было думать заранее. — Дориан одним глотком осушил остатки чая и принялся изучать узор из чаинок, оставшихся на дне.
Ирка помнила, что оправдываться нельзя. По крайней мере, когда ввязалась в срач в соцсетях. Но тут, кажется, был другой случай.
— Я просто попросила, чтобы она перекинулась в… Ну, в того, кто точно меня защитит. Кому я верю, понимаешь?
Дориан так и замер с чашкой в руке. Он явно не был готов к таким откровенностям. Ирке даже показалось, что сейчас он вильнёт хвостом, как пёс.
— Слушай, я, конечно, польщён и всякое такое, но… — Он опустил глаза, не решаясь взглянуть на напарницу. — Понимаешь, у нас с Без… Как бы сказать? У нас разные способы решать проблемы. И репутация разная. Я бы не стал вот так сразу рвать вампира на части. Сначала предупредить, припугнуть, поговорить, если есть возможность. Ты сама знаешь. И другие это знают! Репутация.
— А Без, значит, тебе её подмочила?
— Что-что сделала? — переспросил Дориан.
— Подмочила, — поспешила объясниться Ирка. — Испортила то есть.
— Ну да, вроде того… И теперь держать всю эту нежить и нечисть в рамках будет немного сложнее. Раньше они знали, что я могу быть жестоким, но справедливым. Теперь этого не будет…
Тяжёлый разговор прервала восьмибитная мелодия. Ей был нипочём ни бабушкин шкаф, ни стены двух комнат, ни тем более какой-то жалкий кожаный плащ. Высокие ноты пробивались сквозь все преграды.
Дориан бросился за мобильным, и дальше Ирка слышала только его низкий голос: «Да, да, конечно, узнал. Да, да. Мы возьмёмся! Да, договорились»
Несколько минут спустя напарник вернулся в столовую. Выглядел он всё ещё расстроенным, но в глазах уже замелькали весёлые чёртики. Это значило, что ему предложили что-то на редкость увлекательное.
— Там твой малахольный звонил! — Дориан хитро подмигнул Ирке, а её сердце пропустило удар и провалилось в область желудка. От удивления она забыла привычно возмутиться «ничего он не мой».
— Как там его? Стасик? Сашик?
— Славик.
— Во-во, Славик. Он там опять куда-то влип. Говорит, нужна наша помощь.
СУККУБЫ В "ЗАЗЕРКАЛЬЕ"
Славик лежал на спине и смотрел в потолок. Рядом, разметав волосы по подушке, спала Юля. Сладкая, нежная, родная Юля, которая была с ним в последний год. И когда он был почти здоров, и когда почти умер перед Новым годом. Она терпела эти его «накатило», останавливала, успокаивала, даже один раз водила к врачу. Врач не помог, но и на том спасибо.
И вот теперь он наблюдал, как жёлтый свет фар расползается по синим стенам, и убеждал себя, что всё ещё любит Юлю. И чем больше он старался, тем хуже у него получалось.
Юля была с ним в тот страшный вечер, когда музыка в его голове наконец умолкла. Держала за руку, поила горькой дрянью, не подпускала к открытому окну…
Он искал в своей душе хоть какое-то чувство, хоть крохотный отблеск былой симпатии, но находил только благодарность.
Этим вечером после умеренно горячего секса (он старательно изображал страсть) Юля спросила:
— Может, съедемся?
Он поцеловал её в ушко и загадочно улыбнулся.
— Снимем квартиру, поживём как взрослые, — на этих словах Юля тихонько хихикнула.
Тут бы ему изобразить что-нибудь в духе «кончил и уснул», чтобы уйти от непростого разговора, но Юля знала его как облупленного и этому трюку всё равно бы не поверила… Так что Славик задумался и ответил:
— Давай я на работу устроюсь, и тогда обязательно…
Ему показалось, что он услышал тихий разочарованный вздох. Не более. Юля не шла на конфликты, не закатывала истерик, кажется, даже не повышала голос, по крайней мере, в его присутствии. Но всегда выходило так, что ему было страшно разочаровать её, сделать что-то по-своему. Вот и теперь…
— У меня есть деньги, немного, но на первый месяц и залог должно хватить… — Юля повернулась к нему, запустила в волосы свои пальчики, и Славик поплыл.
— Но я ведь… Я мужчина всё-таки, не могу жить за твой счёт! — пробормотал он, чувствуя, что ещё немного — и сдастся.
— Так что, может быть, рискнём?
Он первым впился в Юлины губы, что могло означать и согласие, и неопределённое «надо подумать», и тысячу других вещей.
«А может, я просто боюсь взрослой жизни? — убеждал себя Славик, изучая, как свет фар отражается в хрустальных подвесках люстры. — И мне только кажется, что я разлюбил её?»
***
Было у него и другое соображение, в котором Славик боялся признаться даже себе. Музыка, доносившаяся с той лесной поляны, музыка, пять лет сводившая с ума, стихла. Он по старой памяти прислушивался к своим ощущениям, ожидая, что зазвучит знакомая мелодия, но ничего не происходило.
С месяц Славик вообще не брал в руки гитару (тут мама и Юля поддерживали его), но, когда попробовал наиграть что-то из старого, это оказалось просто неплохо придуманной песенкой, не звало и не манило в другие миры. Тянущее чувство в груди пропало, он снова стал обычным человеком и мог начать жить с чистого листа.
Может быть, и любовь к Юле тоже пала жертвой ритуала на лесной поляне? Она спасала его, поддерживала, когда Славик был совсем слаб, но теперь больше напоминала о годах, прожитых в забытьи, между безумными грёзами и явью. Он хотел бы порвать с этим прошлым, но боялся, что отпугнёт другую девушку своими странностями, оставшимися после долгих лет затворничества и борьбы с потусторонней силой. Своей репутацией, в конце концов. Кто не знал Вячеслава Смирнова, единственную уцелевшую жертву загадочной маньячки? Даже Юля, и та при первой встрече, узнав его имя, спросила: «Так ты тот самый?» Она честно выслушала его историю про костёр, зажжённый на поляне, про странную женщину, которая насылала морок и заставляла играть для неё до смерти, даже показала, что поверила. Но Славик прекрасно понимал, что на самом деле и мать, и Юля до последнего считали его рассказы бредом.
А ему хотелось поговорить с кем-то, кто отнесётся к его словам серьёзно и, может быть, ещё и покажет дверь в этот удивительный мир. И он прекрасно знал ответ на свой безмолвный запрос.
Иногда Славик думал: неплохо бы попросить у матери телефон Дориана и извиниться перед ним и его напарницей за своё поведение. Ему казалось, что это хороший повод договориться о встрече и потом, может быть, даже напроситься к ним в помощники… Он даже как-то завёл с матерью разговор об этом, но она только отмахнулась, мол, что прошло, то прошло, надо не прошлое ворошить, а жить дальше, признавая свои ошибки. Славик тогда не стал настаивать. То ли потому, что боялся выдать матери свои тайные мысли, то ли сердце от волнения так сильно ухало в груди, что можно было умереть, не услышав заветных цифр.
Пусть всё идёт как идёт, решил Славик. Если суждено снова встретиться с Дорианом и его помощницей, он обязательно встретится.
***
Юля принялась искать им жильё с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Уже на следующий день после разговора в личку Славику прилетело с десяток объявлений об аренде квартир. Цена за месяц выглядела очень привлекательно. В отличие от того, что он увидел, пройдя по первой же ссылке. Старая мебель, убитая кухня в разводах жира и грязи, унитаз, сползающий в угол по наклонному полу… Конечно, комната самого Славика сейчас выглядела немногим лучше, но это было поправимо. Ему даже стало немного стыдно за то, что он с издёвкой называл остальную квартиру, где царила почти полная стерильность, то операционной, то музеем.
