Неспящие (СИ) - Урбан Саша

Никто не хотел устраивать скандал, особенно в присутствии Каны. Ради нее брат с сестрой из кожи вон лезли в попытках выглядеть как нормальные люди. Но что-то пошло не так. Возможно, дело было в самой Кане Хикари, которой приспичило встрять в разговор со словами: «Давайте не будем ссориться». Кого-нибудь хоть раз остановили эти слова? Как бы того ни хотела Кана, ее попытки успокоить их только ускорили процесс. Рем сразу распознал в интонациях молодой ученой женскую солидарность, почувствовал себя загнанным в угол и принялся отстаивать свою правоту с удвоенной силой.

— Ты просто неразумный эгоистичный ребенок! — рычал он, а руки тряслись от желания один раз дать Дез хороший подзатыльник, чтоб мозги на место встали. — Сильно взрослой себя почувствовала? А о других ты подумала?

— Да ты просто смириться не можешь с тем, что я могу справиться без тебя! — огрызалась в ответ Дези.

— Если б могла справиться, то здесь бы мы не оказались. Я жопу свою подставил, чтоб тебя вытащить. И клуб. И Тай. А ты, ебнутая, думаешь, что все пиздец как удачно сложилось! Можно еще в какую-нибудь залупу залезть, адреналина хлебнуть.

— Я не просила меня спасать! Не перевешивай на меня ответственность за свои решения.

Это стало последней каплей. Рем рванулся вперед, занося руку. Дези взвизгнула и сжалась, выставляя предплечья. Разум включился на долю секунды, и Рем успел чуть развернуть корпус, чтоб ладонь ударила не по Дези, а по стенной балке. Прямо рядом с панелью управления. Дом отозвался на незаслуженную пощечину миганием света.

— А ну перестаньте! — скомандовала Кана. Брат с сестрой оглянулись на нее, в глазах обоих плескалось: «а ты вообще заткнись». Но они сдержались. Снова схлестнулись взглядами. Первой сорвалась Дези.

— Я хочу домой! — бросила она и пулей метнулась на второй этаж. Громыхнула дверь. Об пол грохнула кровать. Потом повисла тишина. Рем стиснул зубы и сделал глубокий вдох. Напряжение закручивалось под кожей, пронзало мышцы электрическим током. Мозги горели, а по языку растекся металлический привкус крови. Он стиснул зубы так сильно, что челюсти заныли от боли.

С трудом он перевел взгляд на Кану. Та стояла одним коленом на диване, словно готова была в ту же секунду перемахнуть через спинку и ударить его подушкой, в которую вцепилась побелевшими пальцами. Вот только воинственность в ней сменилась страхом, переродившимся в крупную дрожь, которую ученая никак не могла унять.

Она поправила выбившиеся из хвоста волосы и села на диван. Сложила руки на коленях.

— Если ты хочешь поговорить об этом…

— Нет, блядь, — выплюнул Рем и тут же стиснул пальцами переносицу. Взгляд уперся в рисунок пола. Еще один тяжелый вдох. — Извини. Тебя это вообще не должно было…

— Все в порядке.

— Хрен там, — буркнул Рем. Он подался вперед корпусом, как будто его вот-вот вырвет, а потом сделал шаг, другой и позволил ногам отнести себя в коридор. Обулся, накинул на плечи куртку.

— Габриэль сказал, чтобы ты оставался тут, — напомнила Кана. Ей хватило мозгов не настаивать. Она и сама чувствовала себя некомфортно рядом с взбешенным мужчиной. Рем только смерил ее испытывающим взглядом, а потом шагнул за порог.

Чуть не сказал: «присмотри за этой дурой», но Кана в няньки им не подряжалась. Дези была полностью под его ответственностью, а он нихрена не справлялся.

Лицо облепил влажный воздух, плотный, вязкий. Такой, что им можно было подавиться. Не то, что в Нижнем городе. Там в это время года он был сухой, холодный, вонзался в нос и горло тысячами мелких иголок и рвал кожу больно, но не до крови. Рем провел под стеклянным куполом почти неделю, и то и дело ловил себя на мысли, что скучает. Ему хотелось снова пройтись по подворотням среди низких домов, раскурить самокрутку в темном переулке рядом с клубом. Быть абсолютно незаметным под покровом темноты, даже если на соседней улице во всю силу пульсирует жизнь. Тут было все наоборот. Даже на пустой аллее не находилось спасительного одиночества: с каждого столба на него смотрели камеры, а рассеянное ночное освещение, хоть и мягкое, обеспечивало прекрасную просматриваемость. Куда ни пойдешь — везде как на ладони. И ведь ему даже не дали прошить трекер, чтоб спрятаться от электрических глаз камер.

В груди зашевелилось желание плюнуть на все, сесть в первый трамвай и доехать до парка с фонтаном. Пролезть через стену, пробраться через искусственные джунгли и добежать до «Mamma Bruxa». И будь что будет.

Докрутить эту мысль он не успел, трекер завибрировал, пропуская звонок. Рем сбросил вызов. На том конце кто-то решил во что бы то ни стало его допечь.

— Алло? — без энтузиазма ответил молодой человек и воткнул наушники в уши.

— Рем, дружище, — раздался голос Габриэля Тимидо. Его не надо было видеть, чтоб понять, что его физиономия опять рассечена несходящей улыбкой до ушей. — Кана сказала, ты решил прогуляться.

— Ну типа, — скрипнул зубами Рем, изо всех сил сдерживаясь, чтоб не вывалить Тимидо все, что он думает по поводу их договоренностей и ограничений. Струнка здравого смысла умоляюще звенела, напоминая, что политик крепко держит его за яйца. — Слушайте, я…

— Я все прекрасно понимаю, — рассмеялся в микрофон Тимидо. — Сидеть в четырех стенах рано или поздно надоест. И к тому же я как раз хотел пригласить тебя составить мне компанию в центре.

— Зачем?

— Это не телефонный разговор. Адрес скину.

И отключился. Через секунду на трекер пришла геолокация, умный гаджет тут же проложил маршрут. В верху экрана высветилось еще одно сообщение: «Слышал когда-нибудь про speakeasy?»

***

Рему, конечно, доводилось уже бывать в Верхнем городе, когда они только начинали работать с Тай. Но управляющая быстро поняла его характер и в самый центр Рема не отправляла. Максимум, на окраину, поближе к стене, забрать оставленные барахольщиками клады. Так и говорить ни с кем не нужно, ни смешиваться с толпой. Как в воду глядела, знала, что в окружении манерных и пафосных жителей города он потеряет всякую власть над собственной мимикой. Центральная улица с ее кафешками и променадом, где со всех сторон слышалось приторное «чмоки-чмоки» и легкое раскачивающее воздух «туц-туц», вызвала у Рема рвотный рефлекс. Только жадность не позволяла ему оставить посреди улицы содержимое желудка. А еще хотелось взять всех этих манерных, винтажных, завернутых в оверсайз и искусственную кожу, и каким-то волшебным образом перенести их в Фундо, окунуть за волосы в разрывающее ночь техно и пьяный угар. Чтоб поняли один раз, нормально, что такое веселье и тусовки. А не эти их потуги с осознанностью в глазах.

От окружающих его недовольная мина тоже не ускользала. Шедшие навстречу парочки и компании позволяли себе подолгу всматриваться в его перекошенную физиономию, провожать взглядом, вскидывать брови. Правда, большинство отшатывалось от него, как от прокаженного. Кто-то даже спросил про какой-то хренов «вайб».

Он прошел всю улицу, пока трекер не пикнул, напоминая о повороте. Рем встал на месте и повернулся вслед за переливающейся стрелочкой. Перед ним был закрытый бар, на вывеске красовалось: «Old Fashioned». Рем застопорился буквально на секунду, а через мгновения дверь с вывеской «закрыто» распахнулась, и на улицу, озираясь по сторонам, вышел мужчина в компании девушки, на ходу запахивавшей плащ, под которым не было ни клочка одежды. Рем хмыкнул и, пока дверь не закрылась, проскользнул внутрь.

В зале было темно, а на полу у дальней стены плясали отсветы желтого, красного и фиолетового цветов. Рем двинулся на свет и оказался перед еще одной дверью, скрытой за тяжелой бархатной шторой. Он осторожно отодвинул ткань и постучал. Дверь открылась, весь проем занял собой громила, достававший бритой головой до потолка. Он скрестил руки на груди и смерил Рема тяжелым взглядом.

— Ну?

— Я к Габриэлю Тимидо, — ответил Рем, изо всех сил стараясь скрыть неуверенность в голосе. А в голове на адской карусели катались мысли о всех возможных увечьях, которые ему может нанести этот здоровяк. Тот лениво шевельнул бровью.