Ариш и Маг. Отсвет феникса (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

Гадать бессмысленно.

Расставшись с радужными мечтами о мягкой постели и приятном отдыхе, я вынуждена вынимать из шкафа привычный ажур и жёсткий корсет, неприятно врезающийся в кожу после горячей расслабляющей ванны. Следом натягиваю чулки. Встаю на шпильки. Как обычно, наношу минимум макияжа: алую подводку вокруг глаз, а на губы — маслянистую эссенцию, придающую соблазнительную припухлость.

Мокрые волосы за несколько минут не высушить, поэтому оставляю прохладные длинные пряди спадать вдоль спины. Непроизвольно передёргиваюсь от пробежавших по коже мурашек. Изучаю своё отражение в зеркале, оценивая результат. Талия тонкая, грудь приподнята над плотными чашечками корсета с красным ажуром, ноги — стройные, руки — оголённые, лицо на фоне потемневших от воды волос — бледное. Последнее заставляет скривиться и быстренько исправить неприятность косметикой.

Улыбаюсь отражению. Так-то лучше. Теперь за дело.

Выглянув из комнаты и убедившись, что поблизости никого, вышагиваю на шпильках по ковровому покрытию. Нужную дверь нахожу сразу — вход в хозяйские покои выделен серебряной каймой, а сверху глядит сапфировыми глазами уже знакомая птица с расправленными крыльями. Такая же украшает камин в трапезной.

Стучу в дверь.

— Входи, Ариш, — слышу великосветское дозволение.

Неужели трудно самому открыть, как нормальному человеку? Неважно! Глубоко вздохнув, ступаю в логово зверя, скрыв эмоции за маской служения. Сейчас главное — отыграть роль, исключив излишнюю вспыльчивость. Задача не из лёгких, стоит вспомнить прошлый опыт общения с этим клиентом, а если ещё и принять во внимание, сколько сейчас времени… Давно перевалило за полночь. Усталость в сторону не откинешь при всём желании. Интуиция предупреждает о проблемах… В общем, буду я паинькой или нет — особого значения уже не имеет. От предначертанного не сбежать.

Маг сидит в кресле далеко от входа. Эта комната рядом не стоит с моей по размерам. Огромная — неподходящее слово. Тут нет стен. Вместо них клубится плотный бело-сизый туман, формирующий неясные образы, меняющиеся ежесекундно: кричащую девушку сменяет взрыв, сжигающий в пепел окрестности и уносящий множество жизней. Я будто снова слежу за давними трагическими событиями, виновница которых — королева-магиня рода Грёжес. Когда в одной из сотканных картин ясно различаю алое поле маков, часто снившихся мне, поспешно отвожу взгляд. Эта комната меня сканирует, проецируя изъятое из памяти? От подобной наглости затаиваю дыхание, сдерживая проклятия. Выйти из себя — в служении непозволительная роскошь. Усмиряю внутреннее буйство.

В отличие от наших встреч в обители, сейчас Маг не утопает во тьме ширмы, а сидит не таясь. Оглядывает меня с каким-то непонятным выражением в глазах, словно пытается понять нечто недоступное. В его расслабленной позе ощущается превосходство, дозволенное людям, облечённым властью — даже если не наследник Грёжесов, всё равно из не последнего в империи рода Разовых. Напряжение между нами нарастает. Ни слова, ни звука.

Он смотрит — я смотрю.

Он молчит — я молчу.

Опять.

Это давящее противостояние выматывает. Хочу разрушить гнетущую атмосферу, но отчего-то не в состоянии разомкнуть губ. Стремлюсь поскорее оттанцевать и уйти к себе, но не могу пошевелиться, чувствуя странную тревожность, порождённую клубящимся туманом, от которого к моим стопам ползут извивающиеся змейки.

Маг всё рассеивает одной фразой, и это не приказ, а просьба:

— Станцуй для меня, Ариш…

От неожиданной миролюбивости испытываю такое же сильное облегчение, какое ощущает память, скинувшая тягостные воспоминания. Поэтому без лишних слов принимаю нужную позу, а мужчина лёгким взмахом руки впускает в комнату чувственную мелодию. Мягкая, завораживающая, она ведёт за собой, оплетая и унося в чарующее отрешение. В нём прогибаюсь в спине, прокручиваюсь на месте, ведомая пылкими чувствами, пробуждающими страсть.

Страшно.

И всё же…

Нежно ласкающие волны танца уносят куда-то далеко. Там слышен смех, дарована взаимность, наполненная нерушимой любовью. Сильной, всеобъемлющей, неоспоримой, которой и вечность не соперница.

Память дома — она повсюду…

Я танцую. А за каждым движением следит Маг, неподвижный и расслабленный, впервые не выказывающий признаков раздражения. В очередном прогибе задеваю пальцами бедро, и лёгкость воздуха неожиданно испаряется. Пространство темнеет, обжигая холодом.

— Как тебе Ваниус фон Трис? В постели? — звучит глухой голос, заставляющий широко распахнуть глаза, закрытые секунду назад.

Распрямившись, оборачиваюсь.

— Что, простите? — недоумение моё вполне оправдано — где переключатель чувств и эмоций у этого человека?

Он повторно цедит сквозь зубы:

— Как тебе Ваниус фон Трис? В постели?

Обязательно говорить с таким ядовитым сарказмом? Его, в сущности, барон интересует или та сама горизонтальная плоскость? Должен ведь понимать, что как служительница я в процессе ничего не чувствую? По долгу жрицы, конечно, вижу многое, о чём благовоспитанные девицы знать не знают. А он разве меньше осведомлён, как выглядят обнажённые люди, и какие игры они предпочитают, оставшись наедине? Тогда каких подробностей от меня ждёт? Не понимаю. Непредсказуемая личность! То изрыгающий пламя дракон, то внимательный хозяин, вежливый и обходительный. Впрочем, сейчас аристократ, видимо, снова решил стать огнедышащим.

Вздыхаю про себя, прежде чем уточнить ровным тоном:

— Вас что-то конкретное интересует?

Не желаю говорить о бароне, но к диалогу готова. Если Маг перестанет сверлить убийственным взглядом и объяснит, почему опять взбеленился. Он искренне наслаждался танцем — такое трудно не заметить, и столь молниеносная смена настроения озадачивает и пугает. На его окаменевшем лице я наблюдаю не просто злость, а готовность сокрушить меня, уничтожить. Ещё немного — и подлокотники кресла под сжавшимися мужскими пальцами превратятся в щепки. Инстинктивно пячусь, когда воздух взрывает его бешенство.

— Он тебя касался… — желваки на окаменевшем лице проступают чётче.

Комнату неожиданно наполняют звуки капающей воды. Гулкое звенящее эхо множится и, ударяясь о туманные стены, рассеивает чью-то мучительную боль, проникающую мне в душу. Холод пробирает до костей, и я усилием воли останавливаю инстинктивный порыв обхватить свои плечи, чтобы согреться. Жест слишком беззащитный, но в нашем противостоянии крайне нежелательно показывать свои слабости.

Гордо вздёргиваю подбородок. Факты сейчас — лучший выбор.

— Естественно, касался, мистер Маг! Я жрица!

Видимо, зря ему об этом напомнила. Или зря ткнула носом в очевидное? Впрочем, какая бы причина ни была, с места Мага подбрасывает мгновенно. Окружающее пространство вздрагивает, вибрирует и сжимается, когда, подскочив, он жёстко хватает меня за руку и дёргает на себя.

Врезаюсь в мощный торс, стукнувшись лбом о мужской подбородок.

— Вы с ума сошли! — шиплю разъярённо и вскидываю голову.

Властный поцелуй запечатывает рот столь внезапно, что на смену вспыхнувшей злости приходит потрясение. Мужской язык рвётся внутрь моего рта вёрткой змейкой, сильная рука на затылке удерживает, не позволяя отстраниться. Пальцы другой оглаживают меня от запястья к плечу, устремляются к талии, с неё соскальзывают на бедро. Целенаправленность движений вполне понятна и сейчас уж точно неприемлема. С искренним возмущением пинаю зарвавшегося клиента в голень. Благо, закрытые туфли позволяют.

Хватка его чуть ослабевает. Выкрутившись из жарких объятий, отскакиваю подальше. Тыльной стороной ладони отираю губы. Этот жест порождает настоящую бурю. В туманном потолке собирается грозовой фронт, обдавая порывом сильного ветра, а вдоль стен вновь искрят разветвлённые молнии, как в кабинете абонессы.

Быстро холодает. Выдыхаю пар.

— Брезгуешь? — испепеляет взглядом Маг.

Дышу размеренно, чтобы не сорваться. Необходимо воззвать к его разумности, если есть вероятность прорваться сквозь задетое мужское самолюбие.