Александра Верёвкина - Осколки вечности
— Чего ты добиваешься, мерзавец? — запальчиво воскликнул я, возводя мутнеющий взор к потолку. Безответные монологи с Господом, ну и ересь. — Что тебе от меня нужно? Что еще? Ты отнял всех! Позволил им забрать мою душу! Так почему никак не насытишься?! У меня больше никого не осталось, — обреченно завалился я на колени, вгрызаясь кулаками в комья земельной пыли на полу. — Только они, — на свистящем вдохе прошипел я, клацая дрожащими челюстями. — Только они. Лео и Астрид.
Совладать с постыдной истерикой было невозможно. Заключительный аккорд агонии смычком выписывал внутри меня один умерщвляющий пируэт за другим. Я молотил руками прогнившие половицы, пытаясь избавиться от жужжащей под черепом мысли. 'Лео умрет. В лучшем случае, через неделю. Я бессилен что-либо изменить. Процесс обратного обращения не остановить'. Бесцельно полз на карачках вперед, прокручивая в уме имена всех бессмертных знакомых, которые сумели бы найти выход. Подходящих среди них не нашлось. Но я продолжал попытки.
Бороться с неукротимой стихией. Противостоять неизбежному. Попусту скалиться на судьбу. Таранить лбом несокрушимые стены. К сожалению, этим я привык заниматься сызмальства. Реальных проблем (решаемых тем более) для меня не существовало в природе. Всякий раз приходилось выворачиваться наизнанку, чтобы сохранить то самое ценное, самое дорогое и важное…
В общем, покуда балом правила неврастения, просветлений во мне не наблюдалось. Однако не стоит забывать о главном качестве любого снайпера — хладнокровие. Едва эмоциональный вакуум завладел сознанием, я вмиг почувствовал облегчение, с отвращением поднялся с колен, отряхнулся и наскоро отдышался.
— Уоррены, — спокойно обозначил я не терпящую отлагательств цель и, выбросив из головы отвлекающую скорбь, с тщанием прислушался к 'перешептыванию' обрушенных стен. Пустынное здание изнутри кишело жизнью. Повсюду сновали крысы, чьи толстые хвосты с шорохом разметали мелкие куски обвалившейся штукатурки. Этажом выше ворчливо чистили перья пробудившиеся птицы. Где-то недалеко по каплям стекала на пол вода. За моей спиной под действием сквозняка стонали дверные петли. И пахло разрухой.
Для начала я, выверяя каждый шаг, прошелся по низу, заглянул во все попавшиеся комнатенки, обследовал пеналообразный чулан и с сомнительным отношением к дряхлой лестнице преодолел следующий ярус. Вновь безрезультатное шатание по коридорам. Спустя двадцать минут собранной настороженности один из отточенных до блеска вампирских инстинктов посоветовал мне срезать угол и пройти через разгромленную столовую. Кровь. Ее тонкий, невесомый и влажный след завис в воздухе, молекулами простилая мой дальнейший путь сквозь вереницу перевернутых столов и скамей. Я поддался чутью и набрел на неприметную коморку без окон, и явившуюся источником редкого по силе концентрации запаха.
Пять жалких квадратных метров — именно столько отвел Мердок для сотворения личного местечка в аду для супружеской четы Уорренов. В центре 'залы' располагался грубо сколоченный из неотесанных досок стул, к которому была привязана измотанная до критической стадии женщина. Чудовищные мотки крепкой веревки растерзали все имеющиеся на теле открытые участки. Крики и мольбы о помощи приглушила криво наклеенная полоса скотча, стягивающая ввалившиеся щеки. Сальные пряди волос повисли над еле вздымающейся грудью. Я, не медля и секунды, подлетел к несчастной, рассеяно пошарил по карманам в поисках ножа, вспомнил о дурацком переодевании в Бэтмена и слепо ощупал руками пол. Плоский камешек с острым краем — то, что надо!
Пока я возился с распиливанием неподатливого каната, Кирстен очнулась и промычала нечто бессмысленное и неразборчивое.
— Пожалуйста, успокойтесь, миссис Уоррен, — по возможности вежливо усмирил я раздражающие потуги женщины во что бы то ни стало оттолкнуть спасителя. — Это всего лишь я, Джей.
В ее подавленных охах засквозило облегчение, правда, ненадолго. Как только мне удалось разорвать путы веревки, мать Астрид споро засуетилась, столь некстати намереваясь вскочить на ноги, и мгновением позже окончательно обессилела, дабы повиснуть на моих растерянных плечах неуютным грузом.
— Все хорошо, — смущенно приободрил я будущую родственницу, несмело перехватывая изнуренную фигуру в области талии. Не знал, что у мам она так ярко выражена. — Все в полном порядке.
Схожие глупости мой язык изрекал на протяжении получаса, давая рукам относительную свободу действий. Первым делом я предельно осторожно отлепил от пугающе бледного лица кусок непрозрачной ленты. Кирстен в последний раз ахнула, закрыла ладонью горящие губы и нетвердой поступью отодвинулась от меня к ближайшей стене, чувствуя все ту же неловкость. Я поддержал ее слабеющую инициативу и помог совладать с нешуточным препятствием в виде трех неполноценных шагов. В итоге миссис Уоррен спиной навалилась на кирпичную кладку и с отдышкой, хрипом и кашлем задала вопрос, на который я еще не приготовил ответ.
— Что произошло, Джей?
Сочтя глухоту за благо, я обратился ко второму сердцу, чье надсадное биение наполняло помещение чахлыми отростками жизни. Николас Уоррен, чинно смахивающий пыль полами смокинга, сиротливо примостился в углу в окружении беспросветной мглы. Руки и ноги бравого мужчины обездвижены пудовыми цепями. Запястья и лодыжки овивают небезызвестные оковы внушительной толщины. Затылок покрывала запекшаяся корка крови с примесью редкой седины. Я обвел глазами звенья оков, углядел прочное металлическое кольцо, к которому они крепились, и со вздохом ринулся к отцу Астрид на выручку. Без ключа справиться с кандалами у меня не вышло бы при всем желании, однако уже сама мысль о том, что придется вернуться в ту богомерзкую ванную за сущей безделицей, ввергала в затяжной ужас. Щекотать хлипкие нервы понапрасну? Увольте. Думаю, я не сумею удержаться и как следует приложусь ботинком к трупу заклятого старика. А это худший вариант развития событий.
Долго препираться с собственными противоречиями не пришлось. Я подошел ко вбитому в стену железному обручу, вцепился в него обеими руками, уперся согнутой ногой в отслаивающуюся кладку и по команде мысленного счета рванул на себя злополучное кольцо. Хруст. Гомон осыпающихся обломков кирпича. И мне было дозволено по инерции отлететь назад с судорожно зажатым между пальцами пленительным кольцом.
Дальнейшие злоключения слились для меня в единый пласт чего-то выходящего за рамки обыденности. Сначала убедился в слегка пошатнувшемся здравии несчастного семейства, затем, так и не удосужившись преподнести Уорренам основательные объяснения, оставил супругов наедине с отголосками страха, а сам отправился добывать машину и мобильный телефон. Еще на трассе обеспокоился вызовом службы спасения, после чего по колдобинам и ухабам доехал до парадных дверей заброшенной психиатрической лечебницы, где погрузил растерянных родителей в салон юркого Форда и на всех парах помчался к означенному месту встречи с командой врачей.
