Роберт Джордан - Око Мира
Когда мы бежали за Тарен, Мурддраал повел троллоков обратно к ближайшим Путевым Вратам, в Горах Тумана, а Фейна послал переправиться в одиночку. Фейн решил было, что освободился, но не успел он добраться до Байрлона, как его нашел другой Исчезающий, и этот был с ним не столь любезен и обходителен. Этот заставил его ночевать, сложившись вдвое в троллоковом котле, дабы напомнить, чего будет стоить неудача. Этот использовал Фейна до Шадар Логота. К тому времени торговец готов был с радостью отдать Мурддраалу свою мать, лишь бы отвязаться от него, но Темный никогда по своей воле не ослабляет хватку, которой держит пойманную добычу.
То, что я тогда сделала, послав к горам призрак наших следов и запаха, обмануло Мурддраалов, но не Фейна. Полулюди ему не поверили; потом они тащили его за собой на привязи. Лишь когда им стало понятно, что мы все время опережаем их, как бы они ни гнали лошадей, у некоторых закрались сомнения, и они выслушали Фейна. Это оказались те четверо, что вернулись к Шадар Логоту. Фейн утверждает, что Мурддраалов гнал вперед сам Ба'алзамон.
Агельмар презрительно покачал головой:
— Темный? Фу! Этот человек либо врун, либо сумасшедший. Если Губитель Душ освободился бы, сейчас мы все были бы мертвы или того хуже.
— Фейн говорил правду, как он видел ее, — сказала Морейн. — Мне он не смог бы солгать, хотя скрыл многое. Вот его слова: «Ба'алзамон возник колеблющимся, мигающим пламенем свечи, исчезая и вновь появляясь, но ни разу дважды в одном месте. Его глаза опаляли Мурддраалов, а огни из его рта били нас, будто бичами».
— Нечто, — добавил Лан, — погнало четырех Исчезающих туда, куда они боялись идти... в то место, которого они боятся почти так же сильно, как и гнева Темного.
Агельмар крякнул, будто его пнули; вид у него был болезненный.
— В развалинах Шадар Логота зло схлестнулось со злом, — продолжала Морейн, — скверна боролась с мерзостью. Когда Фейн рассказывал об этом, зубы у него клацали, он хныкал. Многие троллоки были убиты, пожраны Машадаром и прочими тварями, в том числе и тот троллок, что держал Фейна на привязи. Он бежал из города, словно бы тот был Бездной Рока у Шайол Гул.
Фейн считал, что теперь-то он свободен. Он собирался податься в бега, чтобы Ба'алзамон больше никогда не смог отыскать его, если нужно — бежать на край земли. Представьте весь его ужас, когда он обнаружил, что непреодолимое принуждение преследовать не стало меньше. Наоборот, оно становилось сильнее и острее с каждым уходящим днем. Ему не удавалось поесть, не считая того, что он успевал подобрать, пока преследовал вас, — жуков и ящериц, схваченных на бегу, полупротухшие объедки, выкопанные из мусорных куч под покровом ночи, — он не мог остановиться, пока от изнурения не валился наземь, как опустевший мешок. И как только у него появлялись силы, чтобы подняться на ноги, его опять гнало вперед. Ко времени, когда Фейн добрался до Кэймлина, он мог чувствовать свою добычу, будь она даже в миле от него. Даже здесь, внизу, в камере, он порой поглядывал вверх, не отдавая себе отчета в том, что делает. Смотрел он в направлении этой комнаты.
У Ранда вдруг зачесалось между лопатками, словно бы через толщу камня он ощутил на себе взгляд Фейна. Айз Седай заметила, как он передернул плечами, но безжалостно продолжала:
— Если, достигнув Кэймлина, Фейн уже наполовину сошел с ума, то, поняв, что там только двое из разыскиваемых, он впал в безумие еще больше. Его заставляли найти всех вас, но ему ничего не оставалось, кроме как следовать за теми двумя, которых он нашел. Голося, он рассказал о том, как открыл Путевые Врата в Кэймлине. Знание того, как их открыть, было в его мозгу; как оно там оказалось, ему неизвестно; руки его двигались сами по себе, опаляемые огнями Ба'алзамона, едва он пытался остановить их. Явившегося на шум хозяина лавки Фейн убил. Не по необходимости, а единственно из зависти, что тот может свободно выйти из подвала, тогда как собственные ноги неумолимо несли Фейна в Пути.
— Значит, именно следившего за нами Фейна вы и почувствовали, — сказала Эгвейн. Лан кивнул. — Как он спасся от... от Черного Ветра? — Голос девушки дрогнул; она остановилась и сглотнула комок. — Он ведь был у Путевых Врат сразу после нас.
— Он спасся и не спасся, — сказала Морейн. — Черный Ветер настиг его... и он, как говорит, понял голоса. Некоторые приветствовали его, как будто он — один из них; другие боялись его. Едва Ветер окутал Фейна, все исчезло.
— Храни нас Свет, — прогудел гигантским шмелем шепот Лойала.
— Молитесь, чтоб так оно и было, — сказала Морейн. — В Падане Фейне еще сокрыто многое, многое, что мне нужно выяснить. Зло впиталось в него глубже и сильнее, чем в любого человека, коего мне доводилось видеть. Может быть, Темный, сотворив с Фейном то, что сделал, запечатлел в этом человеке некую частицу себя самого, вероятно даже не зная об этом, некую часть своего замысла. Едва я упомянула Око Мира, как Фейн накрепко сцепил челюсти, но за его молчанием я ощутила некое знание. Если б только у меня было время! Но медлить нам нельзя.
— Этому человеку что-то известно, — заявил Агельмар, — я вытяну из него признание! — В его лице не было ни капли жалости к Друзьям Темного; голос не предвещал Фейну ничего хорошего. — Если вам нужно узнать даже о крупице того, что вы встретите в Запустении, это стоит лишнего дня. Из-за незнания замыслов врага проигрываются битвы.
Морейн вздохнула и с сожалением покачала головой:
— Милорд, если б нам не требовалась всего лишь ночь хорошего сна, прежде чем выступить в Запустение, я бы поскакала дальше, пусть даже рискуя нарваться в темноте на троллочий рейд. Учитывая то, что я узнала от Фейна. Три года назад Темному требовалось доставить Фейна в Шайол Гул, чтобы коснуться его, несмотря на тот факт, что Фейн — Друг Темного, открытый ему до самой сути своей. Год назад Темный мог руководить Фейном, Другом Темного, через сновидения. В этом году Ба'алзамон появляется в снах тех, кто живет в Свете, и возникает наяву, хоть и с трудом, у Шадар Логота. Не в своем собственном теле, разумеется, но даже отражение духа Темного, даже его проявление, которое колеблется и не может продержаться долго, смертельно опаснее для мира, чем все троллочьи орды вместе взятые. Печати на Шайол Гул слабеют, слабеют отчаянно, Лорд Агельмар. Времени нет!
Агельмар склонил голову в молчаливом согласии, но, когда он вновь выпрямился, упрямство по-прежнему читалось в складках сжатого рта.
— Айз Седай, я могу принять, что, когда я поведу воинов в Тарвиново Ущелье, мы будем не более чем отвлекающим ударом или стычкой на окраине подлинной битвы. Долг ведет людей туда, куда он велит, как это делает и Узор, и никогда не обещает нам величия за то, что мы делаем. Но наша стычка, даже одержи мы победу, окажется лишенной всякого смысла, если вы проиграете битву. Вы говорите, что ваш отряд должен быть небольшим? Я скажу: хорошо, согласен, но прошу вас приложить все усилия, чтобы вы смогли победить. Оставьте здесь этих молодых ребят, Айз Седай. Клянусь вам, что найду вместо них трех опытных мужчин, у которых в головах ни единой мысли о славе, хорошо владеющих мечом, почти так же знакомых с Запустением, как и Лан. Позвольте мне отправиться к Ущелью, зная, что я сделал все от меня зависящее, дабы помочь вам одержать победу.
