Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса
Шириам поцеловала ее кольцо и отошла в сторону, уступив место Мирелле.
Одна за другой Айз Седай приседали перед Эгвейн, испрашивая дозволения служить Башне. Что ее удивляло, так это порядок, в котором они выстроились. Несмотря на отсутствие признаков возраста, можно было догадаться, что все Восседающие отнюдь не молоды, однако седовласая Делана, казавшаяся Эгвейн едва ли не ровесницей Романды, оказалась в середине, а миловидные, без намека на седину Джания и Лилейн стояли сразу перед Романдой. Видимо, место каждой зависело не от возраста.
Айз Седай приседали, бесстрастно целовали кольцо, хотя некоторые и косились на многоцветную кайму на подоле Эгвейн, и, не говоря ни слова, выходили из комнаты через заднюю дверь. Обычно церемония длилась дольше, но в данном случае было решено отложить остальное на утро. Наконец с Эгвейн остались лишь три поручившиеся за нее женщины – в чем суть такого поручительства, она не имела понятия. Потом Мирелле впустила трех Айз Седай, ждавших за дверью, и Эгвейн позволила себе встать.
– А если бы Романда так и осталась сидеть? – спросила Эгвейн.
Ритуалом предполагалась еще и третья возможность обратиться к Совету, еще раз омыть всем ноги и испросить разрешения служить, но Эгвейн была уверена: во второй раз проголосовав против, Романда и в третий раз не изменила бы своего решения.
– Тогда, скорее всего, через несколько дней она сама стала бы Амерлин, – ответила Шириам. – Или она, или Лилейн.
– Я не это имела в виду, – промолвила Эгвейн. – Что стало бы со мной? Я снова бы считалась Принятой?
Айз Седай с улыбками подступили к ней и помогли сначала раздеться, а потом облачиться в бледно-зеленое шелковое платье. Час был поздний, и скоро следовало ложиться спать, однако Амерлин не подобает разгуливать в наряде Принятой, пусть даже совсем недолго.
– Весьма вероятно, что и так, – после недолгого размышления ответила Морврин. – Только, на мой взгляд, весьма мало радости ходить в Принятых, тогда как весь Совет знает, что ты едва не сделалась Амерлин.
– Такое случалось редко, – добавила Беонин, – но когда случалось, неудачливую претендентку на Престол Амерлин отправляли в ссылку. Нельзя вносить сумятицу и нестроение в жизнь Башни.
Взглянув Эгвейн прямо в глаза, чтобы та получше уразумела значение сказанного, Шириам продолжила:
– Но кого уж точно отправили бы в ссылку, так это Мирелле, Морврин и меня, поскольку мы за тебя поручились Возможно, и Карлинию, и Беонин, и Анайю, но уж нас троих – непременно. – Неожиданно Шириам улыбнулась: – Но что говорить, этого не случилось. Считается, что первую ночь Амерлин должна проводить в размышлении и молитве, но будет лучше, если после того, как Мирелле кончит возиться с этими пуговицами, мы немножко расскажем тебе, как обстоят дела в Салидаре.
Все выжидающе посмотрели на Эгвейн. Застегивавшая платье Мирелле стояла у девушки за спиной, но Эгвейн затылком чувствовала ее взгляд.
– Да-да, – сказала она, – пожалуй, так будет лучше всего.
Глава 36
«МЫ ОБРЕЛИ АМЕРЛИН»
Подняв голову с подушки и оглядевшись по сторонам, Эгвейн в первое мгновение удивилась, обнаружив себя в большой кровати под балдахином. Лучи утреннего солнца проникали сквозь занавески в окна просторной спальни, а возле умывальника с кувшином горячей воды уже хлопотала пухленькая миловидная женщина в скромном сером шерстяном платье. Потребовалось усилие, чтобы припомнить – это Чеза, личная служанка Амерлин. Ее служанка. На узеньком столике, перед заключенным в серебряную раму зеркалом, где лежали расческа и гребень, уже стоял прикрытый поднос. В воздухе витали запахи свежего хлеба и печеных груш.
Комнату эту Анайя приготовила заранее, к прибытию Эгвейн. Обстановка была, конечно же, разномастная, но все – от обитого зеленым шелком мягкого кресла до стоявшего в углу высокого зеркала в резной раме с остатками позолоты и изукрашенного искусной резьбой шкафа, где ныне висели вещи Эгвейн – по меркам Салидара представлялось роскошным. К сожалению, у Анайи оказался своеобразный вкус – она отличалась чрезмерным пристрастием к пенистым кружевам и оборкам, а потому в этой комнате они были повсюду. Они окаймляли и балдахин над кроватью, и откинутые в сторону прикроватные занавеси, и одеяло, и тонкую шелковую простыню. Кружевными были и занавески на окнах, и наволочки на подушках. Эгвейн со вздохом откинулась назад – ей казалось, что она вот-вот утонет в кружевах.
Уже после того, как Шириам с компанией привели ее сюда – оказывается, они называли это здание Малой Башней, – было немало разговоров. Причем говорили по большей части они, а Эгвейн слушала и иногда задавала вопросы. Отвечали на них, лишь если считали нужным, в противном случае говорили, что сейчас это не главное. По существу, их не интересовали ни намерения Ранда, ни возможные действия Койрен. Посольство Малой Башни находилось на пути в Кэймлин, и возглавляла его Мерана, знавшая, по их мнению, что следует делать. Правда, что именно, они, кажется, представляли себе смутно. Зато о вещах, по их представлению, важных они говорили долго и охотно.
Оказывается, Малая Башня отправила посольства решительно ко всем правителям. Рассказывая о каждом по очереди, Айз Седай упирали на то, что именно его поддержка жизненно необходима для Салидара. Похоже, все они были нужны в равной степени. Создавалось впечатление, что все может пойти прахом, если их не поддержит даже один– единственный правитель.
Выяснилось также, что Гарет Брин собирает войско, которое со временем станет достаточно сильным, чтобы позволить им – ей – открыто выступить против Элайды, если до того дойдет дело. Но они, похоже, считали, что, несмотря на требование Элайды вернуться в Башню, до столкновения не дойдет. Видимо, по их мнению, весть об избрании Амерлин Эгвейн ал’Вир должна убедить колеблющихся Айз Седай явиться в Салидар, а возможно, даже переманить туда некоторых сестер из Башни. Оставалась угроза со стороны Белоплащников, но они почему-то бездействовали. Таким образом, Салидар находился в благоприятном положении, и они могли позволить себе не спешить. Что же до Логайна, который был Исцелен, так же как Суан и Лиане – да-да, Лиане тоже Исцелена, а как же иначе?.. – то о нем упомянули чуть ли не мимоходом.
– Тебе не о чем беспокоиться, – заверила Шириам. Она стояла рядом с Эгвейн, сидевшей в мягком кресле, а остальные полукругом обступили ее. – Совет будет спорить, укрощать его или нет, покуда он не умрет от старости и вопрос не решится сам собой.
Эгвейн попыталась сдержать зевок – час был поздний, – и Анайя, видать, приметив это, сказала:
