Мария Чурсина - Императрица и ветер
- Мне нужно в Центр, - сказала вместо этого. - Посоветоваться с Галактусом. Возможно, придётся связаться с отцом. Орден может меня найти.
Она отступила на шаг назад, всё ещё надеясь получить ответ, потом развернулась и ушла в соседнюю комнату, переодеваться. Когда Маша вернулась, уже в рубашке и джинсах, Сабрина стояла в той же позе, разве что голову она повернула к окну. В просвете между серыми тучами горело жёлтое солнце.
- Я скоро, - пообещала Маша, хватая с вешалки свою куртку, и выскочила из номера, едва удерживаясь от того, чтобы не вернуться и не потребовать объяснений. Холод пробирал её до кончиков пальцев, и Маша не могла отогреть руки даже в карманах тёплой куртки.
На улице бушевал ветер. Он стряхивал снег с пушистых от него деревьев, взвивал его под самое небо и швырял в лица прохожим. Он торжествовал, это ветер, он праздновал победу над укутанными в шарфы людишками, которым приходилось прикладывать немало усилий, чтобы только не столкнуться друг с другом на узких вычищенных тротуарах.
Бесконечным потоком неслись машины, и, стоя на остановке, Маша грела нос пушистой перчаткой. Тяжело тронулся троллейбус, забрав из-под стеклянного навеса стайку студенток. Подъехал автобус, он с минуту остужал салон, распахнув все три двери, потом отчаялся погибнуть от холода и уехал дальше. Маша проводила автобус взглядом и пошла к гостинице. Потом она побежала.
Маша наглоталась ледяного воздуха, в подземном переходе едва не сшибла девушку на высоких каблуках. Бедняга и так еле держалась на ногах, но извиняться не было времени. Когда Маша судорожно давила на кнопку лифта, она почувствовала, как начинает ломить в затылке.
Дверной замок долго заедал, и в раздражении Маша пнула дверь. После этого ключ, наконец, повернулся.
Сабрина сидела на полу, спиной к двери. Длинные чёрные волосы рассыпались по спине, по опущенным плечам. Маша захлопнула дверь, и Сабрина обернулась. В руках она держала свою катану, тускло блестела в искусственном свете сталь. А по полу были разбросаны вещи, как будто она собиралась в дальнюю дорогу, но вдруг передумала брать с собой багаж.
- Почему ты вернулась? - чужой, отрешённый голос Сабрины заставил Машу замереть на месте.
- Ты собираешься уходить? - вместо ответа на вопрос Маша вдруг закричала. - Ты опять собираешься уходить? Замечательно, давай. Ордена боишься или Руану? Я никуда не пойду, ни в какой Центр. Вот сяду тут и буду сидеть. Уходи, раз так хочешь. У меня на глазах. Третьего раза не будет.
В подтверждении своих слов Маша рухнула в ближнее кресло и закинула ногу на ногу, нервно ею покачала.
- Второго, - тихо откликнулась Сабрина, и Маша даже не сразу поняла, что это - её голос, а не шорох снега о стекло. Проклятый шорох снега о проклятое стекло. - Второго, Маша. Лучше уходи.
Молчание, в котором Маша нервно качала ногой, показалось неестественным. Жутким. Как будто им обеим представилось, что они вдвоём в комнате. Наваждение. Сабрины тут нет, только снег скребётся в стекло. Маши тут нет. Только блестит лезвие катаны в свете жёлтого солнца.
- Неприятно разговаривать глаза в глаза? - вышла из себя Маша. - Ты ушла в тот раз молча. Хоть бы дверью хлопнула, чтобы я знала, в чём провинилась. Ну теперь-то я знаю - мне угораздило не так родиться. А тогда что было? Скажи. Мне ведь интересно.
Сабрина не обернулась к ней, продолжила смотреть прямо перед собой, и забрёдший в комнату луч света сверкал на лезвии катаны.
- Скажи! - Маша дёрнулась к ней. - Что тебе, сложно? Всё равно уходишь. Терять больше нечего, как будто. Я ведь ничего про тебя не знаю. Кто, например, твои родители? Или "прости, я не могу сейчас"?
- Зачем ты так, Маша...
- Но я же действительно ничего о тебе не знаю! Совершенно ничего, - она надавила пальцами на виски, надеясь прекратить головную боль. - Мне сейчас удерживать тебя? А кто мы друг другу, чтобы я тебя удерживала?
Она прошла комнату наискосок - мимо Сабрины - чтобы налить в чашку воды, потом долго рылась в сумочке, пытаясь отыскать таблетки среди ключей, резинок для волос и записных книжек.
- Таблетки как сквозь землю того... - вздохнула Маша и устало опустилась в кресло.
- Я наёмная убийца, - Сабрина коснулась пальцем лезвия, словно лепестков нежного цветка.
Она грохнула чашку с водой на столик, расплескав половину.
- Не смешно! - рыкнула она.
Сабрина как будто и не слушала её. Захлёбываясь собственным шёпотом и в религиозном трансе сжимая рукоять катаны, она продолжила.
- Я должна тебя убить. Ещё пять лет назад я всё знала и вынуждена была уйти только потому, что помогала Ордену тебя искать. Тогда я всё ещё не знала, что всё так сложится, что это окажешься именно ты. Я всё ещё надеялась, что нет. Что не ты.
Маша застыла, сжимая руками подлокотники кресла. Она испугалась: похолодели кончики пальцев и судорожно сжались мышцы. Она почувствовала, что ещё немного - и задохнётся. Не из-за слов Сабрины.
А из-за её побелевшего лица, из-за её полуприкрытых глаз и дрожащих век, из-за пальцев, нервно пляшущих по металлическому лепестку. Маша не испугалась предсказанной смерти, потому что, глядя на дрожащие пальцы подруги, понимала - этого не будет.
- Сабрина, - она сползла с кресла на ковёр, на колени, - ты что собралась делать, ненормальная? Ты же не сбегать собралась. То есть нет, я не то имела ввиду, когда говорила "уходишь". Ты брось это... что за бредовая идея.
Сабрина обернулась к ней - наконец-то - и даже не сбросила Машину руку со своего плеча.
- Уходи, тебе лучше не видеть, - сказала она, и до побеления закусила губу.
- Нет, я не уйду, - Маша уже чувствовала, что ей не хватает воздуха, только пальцы скользнули по горлу, как будто пытались убрать невидимые путы. - Я не дам тебе ничего сделать. Поняла, да? Будем сидеть тут, пока ты не передумаешь.
Неудобно подвёрнутые ноги затекали, но упрямая Маша не двигалась. Даже не потрудилась принять более удобную позу.
- Ты держишь меня среди живых, даже зная, что я должна тебя убить, - бесцветно отозвалась Сабрина. Её пальцы скользнули по кромке катаны, и на сверкающее лезвие упала капля крови. Потом ещё одна...
- Что за ерунду ты городишь, - никогда Маша не замечала за собой кровобоязни, а тут едва не грохнулась в обморок - так закружилась голова. Она обнаружила, что до сих пор сжимает в руке резинку для волос - любимую и с большим стразом - и разжала пальцы. Страз неуклюже, боком упал на ковёр, и принялся блестеть всеми своими гранями на заблудившемся солнечном луче.
- Ты просто не хочешь верить, - заключила Сабрина.
- Да невозможно верить в такую глупость. Ты бы хотела меня убить - давно бы уже убила. Да у меня следовательская логика умирает на полдороге в страшных муках! - она сглотнула и произнесла внезапно севшим голосом: - Я знаю, ты ведь умеешь убивать. И что после сотой смерти ни одна не впечатляет, да?
