Робин Бейли - Врата Черепа
Девушка вытянулась, скрестила ноги, положила под голову руки и зевнула, но сон все не шел к ней. Она считала звезды, плывшие по черному небу. Наконец села и стала смотреть на дорогу, по которой они приехали. Ей казалось, что она различает полыхающие дома сожженной деревни, слышит детский плач. Стужа закрыла глаза, видение не рассеивалось. Она была виновницей их несчастий. Ее руки превратились в факелы, в Руки Славы, которые испепеляли все, к чему бы ни прикасались. «Спит ли Уна? — спросила себя Стужа. — Может ли она спать?»
* * *Небо на востоке порозовело. Начинало светать. Утренний воздух был свежим и теплым и предвещал знойный день. Стужа подошла к Ашуру, надела на него седло и подтянула подпругу.
— Мне не нравится этот бродяга, — проворчал Трас Суртиан.
— Мало ли что тебе не нравится, — раздраженно ответила девушка, затем посмотрела вокруг. Лошадь Кимона паслась где-то вдалеке, и юноша пошел за ней.
Утро преподнесло ей сюрприз. В солнечном свете она увидела, что Кимон был совсем молод, во всяком случае не старше нее. Однако возраст мало что значит для мужчин, напомнила она себе. Он говорил, а главное, действовал так, будто был много взрослее.
— Он нам не нужен, — продолжал настаивать Трас Суртиан. — Он бродяга, ему нельзя верить. Какое ему дело до убийц Аки?
— У него есть меч, — возразила Стужа.
Кимон направлялся к ним, ведя свою лошадь под уздцы.
— Знаешь, я не стану спорить. В Шадаме он доказал, что может быть полезен. Этого для меня достаточно. К тому же он разделил с нами свои припасы. Он может ехать со мной столько, сколько захочет.
Кимон был уже достаточно близко, чтобы расслышать последние слова девушки. Он посмотрел сначала на нее, затем на Траса:
— Какие-то проблемы из-за меня?
— Нет, — солгала Стужа и метнула на Траса Суртиана взгляд, грозивший войной в том случае, если капитан осмелится возражать. — Надо трогаться. До Кефалении несколько недель езды, к тому же мы не знаем, сколько потребуется времени, чтобы найти человека, которого мы ищем. — Она облизала губы. — Кроме всего прочего, я голодна и хочу мяса. Надо будет поохотиться по дороге.
— С чем? — буркнул Трас Суртиан, не поднимая на нее глаз.
Девушка вздохнула. Кожа скрипнула, когда она садилась в седло.
— Ты сегодня, верно, встал не с той ноги. — Она улыбнулась, сверкнув зубами. — Если бы ты был маленьким, я бы тебя отшлепала, Трас. Но в нашем случае придется потерпеть, может, мне удастся научить старого пса новым фокусам.
Кимон приторочил к седлу свою сумку, затем спальный мешок.
— Вероятно, Трас был начальником дворцовой стражи слишком долго, — подмигнул он Стуже.
— А ты придержи свой язык, — рявкнула она, прежде чем старый коркирец смог за себя заступиться. — Про тебя еще никто не слагает песен в тавернах.
Кимон имел довольно смущенный вид, когда уселся в седло.
— Извините, — произнес он и больше не сказал ни слова.
Трас Суртиан взобрался на лошадь последним. Стужа задумчиво посмотрела на обоих. Может, все же не стоило брать с собой незнакомца. У нее хватало проблем и без этих глупых ссор. Кимон был остер на язык, а Трас не отличался терпением. Если она не будет за ними приглядывать, драки не избежать. С другой стороны, Кимон отличный спутник.
Стужа потерла глаза. Все как-нибудь уладится, или она свернет шеи им обоим.
Дорога шла вниз по крутому склону холма к широкой плодородной равнине. Первые несколько часов они ехали молча. Потом Кимон затянул песню. Сила его голоса потрясла Стужу. Звуки песни наполнили воздух, разнеслись по равнине. Слова были древние, мелодия еще древнее, в песне пелось о начале истории, о походе против бесчисленных вражеских полчищ, о борьбе и величии.
Она наблюдала за ним, пока он пел. В солнечном свете его лицо казалось красивым — загорелое, чисто выбритое. Он отлично держался в седле, широкоплечий, с прямой спиной, чуть наклонившись вперед. Его иссиня-черные волосы закрывали ворот. Стужа была одета во все серое, а он — в черный шелк. Кожаные сапоги и перчатки тоже были черными. Нет, этот странник не был бродягой. Девушка смотрела на его мускулистую шею, пока он пел. Несмотря на стройное, даже поджарое тело, в нем чувствовалась недюжинная сила.
Песня закончилась, и Кимон затянул другую. Роларофский мотив, Стужа знала отдельные куплеты и стала подпевать. Юноша улыбнулся, когда их голоса гармонично слились, и она улыбнулась в ответ. Только Трас Суртиан продолжал ехать молча. Он хмуро взглянул на них с Кимоном, и это обеспокоило Стужу. Она хотела, чтобы он тоже радовался и наслаждался жизнью, пока была такая возможность. Но музыка словно звучала в ней, поднимая настроение. Трас обретет душевный покой в свое время, надеялась она.
— Ты был в Роларофе? — спросила Стужа Кимона, когда тот замолчал.
— Эта баллада…
— Баллада?
— Да. Я обошел все Календское море, был даже в Эсгарии. Судя по твоему акценту, ты из тех мест.
Девушка вздрогнула, но решила не поддаваться мрачным мыслям. Утро было слишком славным, и песня ободрила ее. Никаких жутких воспоминаний, пообещала она себе. Перед ней снова лежала дорога, на небе светило солнце, воздух был свежим, а компания приятной.
Следующий вопрос слетел с ее губ сам собой.
— Как тебе понравилось в Эсгарии? — Она невольно прижала руку ко рту.
Но Кимон не заметил этого ее жеста.
— Народ дружелюбный. Очень живописно. Леса просто фантастические, я нигде таких не видел. — Он потер подбородок. — Однако там странные обычаи. — Он обернулся, чтобы взглянуть на собеседницу. Во второй раз она обратила внимание на небесную голубизну его глаз с черными, как грозовые тучи, зрачками. — Мне казалось, эсгарийским женщинам запрещено носить оружие. Я слышал, что за это их предают смерти. Но ты, верно, тренировалась с детства, твое мастерство впечатляет.
«Скажи ему, — велел ей внутренний голос. — Расскажи ему и покончи с этим. Очисти себя одной искренней исповедью, даже если он станет презирать тебя после этого. Когда ты откроешь кому-нибудь свои грехи, может быть, ты сможешь спать по ночам».
Стужа отвернулась, тряхнув головой. «Уна знает правду, но кошмары продолжают меня преследовать».
— Я тренировалась тайно, под руководством лучшего наставника на моей родине.
По крайней мере это была правда. Девушка решила не вдаваться в дальнейшие подробности.
— Повзрослев, я покинула Эсгарию.
Кимон посмотрел на нее с сомнением:
— Почему?
— Меня ничто не держало, — ответила Стужа и переменила тему разговора. — Трас, как насчет песни? Спой нам какую-нибудь коркирскую балладу.
