Робин Бейли - Врата Черепа
— Красивый, — восхищенно произнесла Стужа. — У него есть имя?
Уна усмехнулась.
— У жителей Коркиры нет обычая давать имена неодушевленным вещам. Главное то, как он действует, а не то, как его называют. — Старая знахарка с трудом поднялась с колен.
— И как же? — Незнакомец с любопытством смотрел на камень. Даже Трас Суртиан нагнулся, чтобы лучше его разглядеть.
Уна сжала пальцы Стужи вокруг камня, так что он оказался у нее в кулаке.
— Держи его так, и он защитит тебя от злых порождений четырех стихий, созданий, возникающих из земли, воздуха, огня и воды, — наставляла ее Уна.
— Талисман, — пробормотала Стужа.
— Магия. — Трас Суртиан словно выплюнул это слово. — Не бери его.
Уна продолжала сжимать руку Стужи с камнем внутри.
— Самидар, детка, ты поделилась со мной своими опасениями. Ты сказала, что Аки похитили с помощью колдовства. — Рука старушки дрожала. — Мы вместе раскладывали карты. Помнишь врата разрушения? — Стужа кивнула. — Эта карта означает гиблое место. А три звезды?
— Таинственные силы, — перебила она. — И невидимых врагов.
— И демона, — добавила Уна. — Опасность для смертных! Возьми этот камень, прошу тебя. Это только защита от злых сил, но иногда и одной защиты бывает довольно. — Она сердито взглянула на Траса Суртиана. — И вели этому старому дурню помалкивать. Храни камень!
Стужа вызывающе посмотрела на Траса, засунув камень в висевший на поясе кошелек. Коркирский капитан, повернувшись на каблуках, вышел из хижины на ночной воздух.
— Я лучше составлю ему компанию, — сказал незнакомец и тоже удалился.
Уна подобрала валявшуюся в углу шаль, которую Стужа привезла ей из Кардалы, отряхнула ее от пыли и осколков и накинула себе на плечи.
— Больше мне здесь нечего делать, — объявила она и направилась к двери.
Стужа схватила ее за руку.
— Мне очень жаль, что мальчик умер, — сказала она упавшим голосом. — Я знаю, что ты сделала все, что могла, но лихорадка…
Голова Уны поникла, из груди вырвался горестный вздох. Когда она снова взглянула на Стужу, в ее глазах стояли слезы.
— Ты должна постараться спасти ребёнка, Самидар. — Она протянула морщинистую руку, чтобы погладить молодую женщину по щеке. Затем крепко обняла ее. На этот раз Стужа не почувствовала никакого раздражения, и от всего сердца обняла Уну в ответ. — Теперь иди, — наконец произнесла Уна. — Твои друзья заждались.
Стужа выпрямилась.
— Но ты ведь поедешь с нами, — сказала она. — Мы найдем тебе по дороге тихий городок.
Уна отрицательно покачала головой:
— Избегайте городов, скачите по прямой, и как можно быстрее, пока не отыщете девочку.
— Но что же будет с тобой? — запротестовала Стужа.
— У меня приготовлено убежище в горах, там есть все необходимое, чтобы я могла несколько недель отдохнуть. А потом я отправлюсь на восток к границе Шондо, буду идти пока не выберу местечко, чтобы построить новый дом. Лекари всегда нужны. Но не таким тупицам и мракобесам, как эта свора из Шадамы. — Она пожала плечами. — Я уже много лет назад поняла, что поселиться здесь было ошибкой.
Стужа вспомнила про изумруды в своем кошельке.
— Возьми это, — сказала она. — Тебе понадобятся деньги.
Уна отвела ее руку.
— В моем горном укрытии есть все, что нужно. Я всегда знала, что рано или поздно мне придется отсюда уйти. Я к этому приготовилась. — Затем, нахмурившись и закусив губу, она все же взяла камни. — С другой стороны, эти изумруды мне не помешают.
Стужа улыбнулась:
— К тому же я взяла взамен твой рубин.
Они вышли из хижины рука об руку. Уна притянула к себе Стужу и поцеловала ее.
— Береги себя, детка, и помни, что я люблю тебя. — Затем она повернулась и, подобрав юбки, направилась к холмам.
Стужа смотрела ей вслед, пока та не скрылась в ночи. На щеках девушки блестели слезы. Она с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. «Почему она сказала это? Почему?»
У нее сохранились детские воспоминания о матери, которая звала ее Самидар, обнимала и целовала перед сном. Но Стужа помнила и о том, что случилось с их семьей позже, эти кошмары до сих пор продолжали терзать девушку. Теперь ее мать мертва, как впрочем и вся родня. С последним вздохом мать прокляла свою дочь.
Стужа мотнула головой, прогоняя воспоминание. Оно вернется, она это знала. Оно всегда возвращалось в кошмарах, мучивших ее по ночам.
Девушка глубоко вздохнула и вскочила в седло.
— Она назвала тебя Самидар, — заметил Трас Суртиан, когда они тронулись в путь. — Почему?
— Меня зовут Стужа, — произнесла она ледяным тоном, не добавив больше ни слова, лишь пришпорила Ашура, который пустился вскачь.
Глава 6
— Ты не сказал, как тебя зовут.
Стужа сидела на краю уступа, любуясь полной луной, и жевала сушеные фрукты из запасов незнакомца. Ее спина болела от долгой скачки, она чувствовала себя усталой и разбитой, но заснуть не могла. Заржала лошадь, вероятно, Траса Суртиана. Коркирец ушел, чтобы стреножить ее, и пока не вернулся. Ашур и конь незнакомца бродили без привязи.
— Кимон, — ответил он и принялся за свой ужин.
Девушка откинулась на седло и стала разглядывать стройного незнакомца. Он сидел, задрав одну ногу, в совершенно непринужденной позе. Она видела его только в сумеречном свете, но от него веяло самоуверенностью и нагловатым безразличием, что так свойственны наемникам. К тому же в Шадаме он действовал довольно умело.
— Ты ведь не из Коркиры. — Стужа поняла это по акценту, но откуда он родом, определить не могла.
— Я из многих мест, — ответил он. — Из Трафибана, Келед-Зарема, Шагеи, Эммидара…
— А какое из них ты зовешь домом? — перебила она.
Он медленно прожевал и проглотил кусочек.
— Сколько корней мы пускаем в этот глупый мир, — сказал Кимон. — Мой дом там, где моя лошадь. — Затем показал на меч, лежавший рядом с седлом и добавил: — И где мое оружие.
Трас Суртиан вынырнул из темноты с охапкой хвороста, чего удивительного, что его так долго не было. Он бросил свою ношу на землю и потянулся за огнивом, висевшим на поясе.
Стужа резко поднялась.
— Нет! — вскрикнула она. — Никакого костра, с такой высоты его будет видно на много миль вокруг.
— Нас никто не преследовал, — возразил Трас Суртиан. И уже приготовился высечь искру.
— Готовить нам все равно нечего, и к тому же довольно тепло, — запротестовала Стужа. — К чему этот риск?
Посыпавшиеся искры осветили лицо старика, сверкнули на его оружии и доспехах. Но хворост не разгорелся.
