Надежда Кархалёва - Альдана Последняя королева эпохи
— Радуйся! — рявкнул старший. — Мы выполним твою последнюю просьбу, ответим на вопрос: почему мы такие нехорошие.
Лайам закрыл дверь. Изнутри запереть её нельзя было, но магия помогла, она же и осветила кладовую.
— Ну, Эризен, выплесни то, что так терзает тебя. Быть может, я ещё и позволю тебе выбрать способ, которым мы её казним. А улучшится у меня настроение — разрешу и палачом быть, — Лайам придвинул к себе какой-то ящик, сел, закинув ногу на ногу.
Эризен опустился на пол возле Дашки, чтобы расстояние между взглядами было как можно меньше, и вся его кипящая ненависть обжигала её.
— Слушайте, леди. Лаборатория Минаурес — говорит ли вам о чём-нибудь это название?
Дашка едва заметно покачала головой.
— А деревня Фривелл?
Вот о ней колдунья знала. Родное поселение Теоны и Шаки. Оно было разрушено кем-то из людей короля, чтобы на освободившейся земле построить какой-то объект, очевидно, лабораторию Минаурес, причём жителей деревни даже не предупредили, и они не успели покинуть Фривелл. В тот день чуть не погибла от магической энергии Шаки, с тех пор у неё почти не ходят ноги и она страдает от приступов боли, которая несравнима с той, что чувствует сейчас Дашка.
Колдунья хотела склонить голову, чтобы показать положительный ответ, но Эризен её опередил: значит, Дашкин взгляд уже всё сказал.
— Я родился и вырос во Фривелле. Там же чуть не умер. Меня из-под обломков вытащили. Нет, не односельчане — те люди, которые должны были возвести на месте Фривелла Минаурес. Сначала мне выбрали судьбу подопытного животного в лаборатории. Меня поили зельями, которые изобретали алхимики, в том числе и отравляющими. Меня травили существами, создаваемыми демонологами и элементалистами, — проверяли, достаточно ли агрессивны порождения их магии, чтобы нападать на беззащитный народ, подобный жителям Фривелла. На мне испытывали посохи, волшебные жезлы, заколдованное оружие, а также различные препараты, не лекарственные, разумеется. На мне проверяли новые заклятия магии отнюдь не белой. И отдали бы меня в отдел лаборатории, где проводят эксперименты некроманты, но я удрал. Скитался по королевству, терпел унижения и голод, пока не угодил в этот приют. Хотя почему «пока»? Тут всё то же самое. Так что, леди, извиняйте, мне надо отомстить за своё несчастное детство и погибших родителей. И за односельчан, — Эризен тяжело вздохнул, вспомнив об этих людях.
— Ты про унижение ещё говоришь? — разозлился Лайам. — Это моё достоинство оплевали и в грязь кинули! Из-за проклятия ведьмы я взрослею внешне очень медленно, поэтому, попав в приют в тринадцать, вынужден был терпеть постоянные издёвки тех, кто считал себя старше — даже от десятилетних щенков! — это мальчишка говорил уже Дашке. — Мне пришлось искать защиты у Эризена, стать зависимым от него. Он был лидером среди воспитанников, кроме самых старших, четырнадцати и пятнадцати лет — те имели право измываться над ним, но их немного было. Детям своего возраста и мелюзге Эризен приказывал не трогать меня. Потом он, верящий мне, убедил всех, что я его ровесник. Я получил лидерство, но только спустя год. Самый жуткий год в моей жизни.
— Давай сожжём её, — предложил Эризен голосом, лишённым эмоций.
Парню уже не в удовольствие была месть. Он, наверное, смирился уже с давлением приютского диктатора, ставшего таковым из-за его доброты, но напоминания Лайама вызывали невыносимую обиду и тоску.
— Нет, я вырежу ей сердце. Представляю, ты хотел бы забрать его себе как трофей. Но ты расстроил меня, поэтому не получишь. Сгоняй за ножом, — велел Лайам.
Эризен повиновался беспрекословно.
— Жаль, что мне пришлось сделать тебя немой. Послушал бы твои крики, — притворно огорчился Лайам. — Кстати, я очень надеюсь, что ты лгала нам, когда лепетала, что не из богатой семьи. А то получается, что ни одним аристократом в Альдане меньше не станет, а так хочется!
Стук в дверь и голос Эризена, просящий впустить. Лайам отворил, магией снова запер кладовую, взял поданный нож и медленно стал вонзать лезвие в Дашкину грудь. Колдунье повезло — она в последнюю секунду, когда металл только коснулся её, лишилась чувств.
Глава 7 Теримас
Дашка уже не удивилась тому, что, когда вновь сознание вернулось к ней, обстановка вокруг была другая. Этот факт даже забавлял. Колдунья бы усмехнулась, но разбитыми губами делать это было больно.
Её перенесли в одну из комнат в приюте. Тут явно никто не жил сейчас: ничьих вещей здесь не наблюдалось, кроме её собственной одежды, висевшей на стуле, выстиранной и выглаженной. Все Дашкины раны были обработаны и перевязаны.
Она подумала, стоит ли звать кого-нибудь, заодно проверила, вернулся ли к ней дар речи. Да, всё было в порядке, только голос слегка изменился. Но обращать на себя внимание Дашка не стала. Вполне вероятно, что все дети приюта такие озлобленные. Раздражать их своим существованием представлялось делом небезопасным. Кто-то же принёс её сюда, он должен к ней заглянуть, проверить, как она.
К вечеру Дашке стало казаться, что про неё забыли. Жизнь приюта гремела вовсю, как на улице, так и в стенах здания, по коридорам носились дети, кто-то пару раз долбился в дверь комнаты, где Дашку заперли, раздавались голоса воспитателей. Иногда у колдуньи от ужаса перехватывало дыхание, когда она слышала Лайама и Эризена, проходящих мимо её «убежища». Оба догадывались, кого прячут в комнате, и намеревались найти и украсть ключ от неё, а ночью добить жертву. О ночном происшествии уже было известно всему приюту, причём неодобрение многие воспитанники высказывали весьма своеобразное: почему мальчишки не прикончили представительницу горячо ненавистного всем сословия сразу. Некоторые приставали с расспросами к взрослым, те говорить отказывались. Одно Дашке удалось уловить: кладовку, где её убивали, хотела открыть воспитательница, закрыть там провинившегося ребёнка, поняла, что дверь заперта магией, сняла чары — и помешала местному диктатору и его слуге. Колдунья стала понимать с горечью, что эти двое ходят безнаказанными…
Но в комнату вошла, наконец, молодая женщина с русыми локонами с золотистыми отблесками, с грустными зелёными глазами, в невзрачном длинном сером платье и фартуке. Красавица, если бы не её измученный усталый вид. С ней была девчушка, какая-то тихая, наверное, затравленная воспитанниками. Её коротенький сарафанчик не прикрывал и коленей, а тоненькие ножки девочки выглядели безобразно, все в ссадинах, царапинах и даже шрамах — наверняка выражение «любви» других детей.
— Тебе полегчало? — встревожено спросила воспитательница. — Будет лучше, если ты ночью покинешь приют, я проведу тебя до ворот. Эта парочка, Лайам и Эризен, стащила запасные ключи от этой комнаты. Они хотят задушить тебя. Тебе есть, куда идти?
