Лана Тихомирова - Тау
Вам нужна дешевая рабочая сила для грязной уборки? У нас найдутся детеныши и женщины из разоренной деревушки. Необходимы квалифицированные рабочие? И такого добра у нас навалом. Интересуетесь экзотикой? Придется раскошелиться, но силлиерихов или людей обоих полов мы сможем вам предоставить, принимаются заказы на внешность по различным параметрам.
В самом дорогом секторе рынка рабов угрюмо сидели Гай, Михас и Тамареск. Рядом с ними на высоком стуле сидел Иргаса.
— Извини, Михас, с книжками не вышло. Но я надеюсь тебя купит кто-то кто умеет читать, и хотя бы азбукой и букварем ты будешь обеспечен, — пытался шутить Гай. Иргаса криво усмехнулся.
— Впрочем, от всего есть польза, — продолжал Гай, — вот Таму помыли, он у нас теперь чистенький, миленький, но какой-то обиженный. Ты чего, Тама?
— У меня голова уже трещит от твоей болтовни. — честно ответил Тамареск.
— Михас, это чудовище меня обижает. Мало того, что у него страшное темное прошлое, так он еще и ворчит на меня.
— Правда, заткнись, Гай — ласково сказал Михас.
Гай поджал губы и что-то проворчал.
Друзьям, в отличие от других, повезло. Их место было в тени, а не на солнцепеке, как у других. К Иргасе подошел полнотелый ардог в тюрбане и белом балахоне, с золотым поясом. Работорговец соскочил со стула и согнулся пополам.
— Иргаса, что у тебя сегодня?
— О, великий кошельный Верховного шамана, сегодня я могу предложить вам кое-что для гарема его святейшества.
— Например?
— Силлиерих, — Игаб рывком поднял Гая, — не чистокровный, конечно, но я и много за него не прошу. Солгаласитесь, красавец!
У Гая на голове шевелились волосы.
— А эти?
— Эти… Человек многоумен, ардог, тоже не чистой крови, умен, ловок, как посыльный незаменим.
Тамареск отвесил легкий поклон Иргасе. Все, что наговорил этот работорговец обеспечивало им неплохую жизнь и даже свободу по истечению определенного срока.
— Можно всех посмотреть? — спросил великий кошельный.
— Можно, — сказал Иргаса, — раздевайтесь.
— Как, совсем??!! — возопил Гай.
— Делай, что тебе говорят и молчи, — цыкнул Тамареск, раздеваясь.
— Тебе хорошо говорить, сквозь шерсть все равно ничего не рассмотришь, — ворчал Гай.
— Я не так уж и волосат, — с достоинством парировал Тамареск.
— Молчать!!! — рявкнул Иргаса.
Трое молодых людей стояли посреди Ынифы, совершенно голые. За попытку прикрыться Гаю надовали по рукам.
— Человек толстоват, но зато молчалив и многоумен, это плюс. Силлиерих безусловно красавец, как лицом так и телом, он понравится верховному шаману. Ардог… — Великий кошельный задумался, — если все, что ты сказал правда… У него красивые глаза, злые такие, — покупатель еще немного подумал, — я беру всех троих. Всех троих в гарем. Они разные, верховный это любит.
— Что? — взревел Гай, — меня в гарем?!
— Гай, успокойся, — шепнул Тамареск.
— Да я тебя… сам… Меня В ГАРЕМ???!!! — Гай перекрывал своим криком весь рынок, он угрожающе двинулся на Великого кошельного.
— Утихомирься немедленно, — угрожал гарпуном Иргаса.
— А ты, вообще замолчи урод ардожий, — Гай разошелся не на шутку, он метнул в Играсу стеклянный сгусток и тот замер неподвижной статуей, — Я и с тобой такое сотворю, — вопил Гай. Он методично, как-то даже не торопясь убрал под стекло охрану, а ничего не понимавшего Великого кошельного пригвоздил к земле. Она хоть и была сухая, как-то на удивление быстро схватилась со стеклом в единую массу. Спустя секунду, все трое уже держали оборону стеклом, землей и яблоками освобождая новых и новых рабов. Некоторые владели земляной магией помогали Тамареску, некоторые просто вооружались и зажимали по углам своих продавцов. Возглавляли шествие три голых раба. Гай продолжал орать, что есть мочи:
— У меня есть невеста. Я ее люблю! Меня нельзя в гарем! Нельзя обращаться со мной, как с вещью! Мы не рабы, рабы теперь не мы!!!
— Что за ересь он несет? — награждая кого-то огромной шишкой и возможно сотрясением мозга, спросил Михас у Тамареска.
— В раж вошел, взбесился, — отвечал Тамареск, — может оно и к лучшему.
Когда с рынком рабов было покончено, то спонтанное движение продолжилось в хаотичном направлении, сметая на своем пути одиноких охранников (таких же рабов), некоторые присоединялись к восстанию. Толпа разгромила птичий и свинной рынки, и замедлилось только возле ворот дворца Великого Шамана. Деморализованная охрана присоединилась к восстанию и сама открыла ворота. Охрана дворца оказалась крепче, они не стали обороняться, она заперлась во дворце изнутри. Толпа шумела, выкрикивая хлесткие лозунги, находу выдвигаемые Гаем. Особенно полубился рабам такой: "Все отнять и поделить!"
Наконец, из своей башенки вышел на балкончик Верховный Шаман. Еле живой старик сверкнул черными глазами на толпу и взревел:
— Что такое???
— Это ЕМУ нас в гарем?! — совсем расстроился Гай и пнул вперед Великого кошельного.
— Что случилось??! — допрашивался шаман.
— Эти рабы подняли восстание, о Великий.
— Я ничего не слышу, сейчас спущусь, — Великий шаман пропал в башенке.
Вид дряхлого, но очень могущественного старика несколько изменил настрой рабов: они приумолкли, некоторые, наименее идеологически стойкие ушли обратно к своим продавцам, но таких было мало.
— Кто все эти люди? Тана, я просил купить тебе одного, ну, максимум двух ребят в мой гарем, а ты кого привел? — напустился шаман на слугу, — а почему твои руки связаны? И зачем ты вел этих достойных молодых людей черех весь город голыми?
— Мы не будем вашими рабами! — громко заявил Гай.
Шаман цокнул языком.
— А жаль, мальчики, вы очень красивые и разные, вы наверное хорошо друг друга дополните. Не хотите, ваше дело, где ваш торговец, я верну ему деньги?
— А разве можно так? — спросил какой-то раб.
— Можно! — улыбнулся старик, — Просто никому в голову не приходило. Господа, зайдите ко мне. Право, срам один стоять голыми посреди улицы. Все остальные господа с вами?
— Нет, они присоединились к нам, — ответил Тамареск, единственный он сохранил ясный разум. Гай тихо рыдал на плече у Михаса.
— Господа, Господа! Идите с миром! — повелительно прокричал старик. Через несколько минут никого во дворе не осталось.
Шаман проводил гостей в холл, где ими занялись другие слуги.
Гаю дали чай, с успокоительными травами, его тонкая организация тяжело переносила стресс. В последнем порыве вдохновения Гай написал письмо матушке и Гайне, где описал все, что с ними произошло. Письмо отправили с гонцом.
