Нобору Ямагути - Серебряный праздник Сошествия
Это было из-за того, что считалось непочтительным изображать Основателя реалистично. С другой стороны, сведения о реальной внешности Бримира не сохранились.
Королева, тихо возносящая молитвы, услышала стук в дверь.
— Ваше Величество, это я, — раздался голос кардинала Мазарини.
Взяв положенный рядом жезл, Анриетта уже намеревалась произнести заклинание Отпирания, однако… помотав головой, положила жезл на стол, затем встала и отперла дверь ключом.
Вошедший в кабинет Королевы Мазарини, нахмурив брови, принес свои извинения:
— Ох, нет, я явился в середине вашего богослужения? Прошу меня простить.
— Все в порядке, — ответила Анриетта. — Так или иначе, я возношу молитвы от рассвета до вечера. В какой бы момент вы ни зашли, будет то же самое.
Мазарини похолодевшим взглядом уставился на свою госпожу. Слухи о том, что после вторжения в Альбион Королева молилась целыми днями, были верны.
Анриетта пояснила, как будто оправдываясь:
— Эта бессильная Королева ни на что не способна, кроме как возносить молитвы.
— Вы закутаны в черное, почему? Хотя Вашему Величеству подходит белый цвет.
— Война. Погибших офицеров и солдат немало. Я ношу траур.
Мазарини, похоже, почувствовав неловкость, потупился и доложил Анриетте:
— Вчера наша объединенная армия захватила город Саксен-Гота. Это — плацдарм для похода на Лондиниум, поэтому он прочно удерживался.
— Хорошее известие. Пожалуйста, пошлите генералу де Пуатье поздравление от моего имени.
— Слушаюсь. Однако, еще одно…
— Дурная весть?
— Именно. Объединенная армия требует пополнения провианта. Необходимо немедленно выслать.
— На основании калькуляции должно еще иметься на три последующие недели.
Глядя в находящийся в руках доклад, Мазарини произнес:
— Продовольственные склады города Саксен-Гота были пусты. Альбионская армия утащила все без остатка. Пришлось оказать милость горожанам.
— Враги нуждаются в продовольствии?
— Нет. Полагаю, их цель состоит в том, чтобы доставить проблемы нашей армии. Имея предвидение, что мы будем доставлять провиант, они отобрали провизию у горожан. Это — нужда, которая задержит нас на месте.
— Такое жестокое действие.
— Ведь это — война.
Анриетта кивнула.
— Пожалуйста, займитесь приготовлениями.
— Слушаюсь. Однако… не вызвать бы в скором времени озабоченность казначейства.
— А Суперинтендант финансов?
— На переговорах с послом Галлии.
— Галлии?
— Договор о займе. Война требует денег.
Анриетта пристально посмотрела на свои руки. Затем она страдальческим голосом произнесла:
— Нам лучше бы победить. Именно, нам лучше бы победить. И мы вернем из кошелька Альбиона.
— День, когда этот кошелек попадет к нам в руки, настанет, но, похоже, решено его немного отложить.
— В чем причина?
Лицо Анриетты помрачнело. Похоже, сегодня я — победитель по числу плохих вестей.
— От противника прибыло предложение о перемирии.
— Перемирие? На срок?
— С послезавтрашнего дня до окончания праздника Сошествия. Поскольку существует традиция: на время этого фестиваля боевые действия тоже прекращаются.
Праздник Сошествия, который длится около десяти дней, является самым большим фестивалем в Халкегинии. Поскольку празднество начинается с первого дня наступающего года… начало будет менее чем через неделю.
— Перемирие на целых две недели? Недопустимо! Даже если традиция, с этим невозможно согласиться! Кроме того, такому перемирию с бесстыдными людьми, нарушавшими договоры, невозможно доверять! Те бесстыдные люди, сделав налет на Академию Волшебства, намеревались взять детей в заложники! С такой подлой бандой…
Академия Волшебства была атакована на следующий день после отправки флота вторжения. К счастью студенты были живы и здоровы, однако при подавлении налетчиков возникло несколько жертв.
— Хотя они не внушают доверия, у нас ведь нет возможности выбирать. Так или иначе, мы должны перевезти провиант. Значит, в это время армия не может двигаться.
— В таком случае захватывайте Лондиниум по прошествии недели! Для чего вам такой большой флот?! Такая большая армия?! Для чего вам магия Пустоты?! Вы думаете, она помечена как последнее средство? — Анриетта подступила вплотную к Мазарини.
Первый министр увещевал негодующую Королеву:
— Ваше Величество. И солдаты, и военачальники — тоже люди. Если заставить их делать невозможное, неизвестно куда это нас заведет. Хоть я понимаю, что вы хотите быстрее со всем этим покончить… уступите в этом случае.
Анриетта, опомнившись, понурила голову:
— …Я сказала слишком много. Пожалуйста, забудьте. Все действуют правильно, именно так.
— В таком случае немедленно составим проект условий перемирия, — Мазарини поднялся. Остановившись возле двери, он обернулся:
— Ваше Величество. Когда война окончиться, снимите черные одежды. Этот цвет вам не подходит.
Анриетта не ответила.
Мазарини произнес мягким, как разговаривал бы отец, голосом:
— Забудьте. Достаточно того, что вы вечно будете пребывать в трауре по вашей матушке.
Когда Кардинал ушел, Анриетта сжала лоб руками:
— А-а. Что же я тут наговорила? О Луизе, о Пустоте?
Она бормотала настолько горестным голосом, как будто кого-то раздавило насмерть:
— …жестокая цель даже дорогого мне человека превратила в инструмент.
* * *
Город Саксен-Гота на третий день после вступления в силу перемирия с Республикой Святого Альбион.
В одной из комнат гостиницы, которую реквизировала объединенная армия, перед камином съежилась Луиза.
Почти через четыре дня настанет новый год. И тогда начнется праздник Сошествия Основателя.
И хотя война еще не закончилась, город был окутан на удивление беспокойной атмосферой. Нет, возможно, именно потому, что идет война, хотелось демонстративно устроить какое-нибудь веселье. Для проживающих в этом городе альбионцев за весь год это, похоже, стало днями утешения.
И у жителей города Саксен-Гота, и у солдат из Тристейна и Германии, кажется, было намерение вдоволь насладиться периодом перемирия, который напоминал подарок от Основателя.
Таким образом, одежды людей, с неприкрытой радостью идущих по городу, были достаточно теплыми.
Поскольку Альбион был расположен на высоте трех тысяч мейлов, зимы здесь были ранние, опять же потому, что это был летающий остров, зимы наступали внезапно.
Будучи очень худой, Луиза чрезвычайно чувствительна к холоду. Впервые испытанная на собственном опыте альбионская зима была невыносима. С головой закутавшись в шерстяное одеяло, девочка мелко дрожала перед ярко пылающим камином.
