Робин Бейли - Поющая кровь
Она стояла на земле своей родины. Больше двадцати лет она видела Эсгарию только во снах, и вот теперь она стоит здесь наяву.
Эсгария.
К ней вернулся прежний страх, и она бросилась назад в Лите, гонимая мыслями о застарелой вине и своих кошмарах. Нет, эта земля ей не просто снилась — она преследовала ее во снах подобно мстительному призраку.
И снова она поплыла, отчаянно борясь с водой. Но на этот раз усталость и боль от ожогов сделали свое дело. Последние силы покинули ее прежде, чем она добралась до келедского берега.
Она крепко зажмурилась и постаралась вдохнуть еще немного воздуха. Река тянула ее вниз, и помощи ждать было неоткуда.
Глава 6
Непростые эти карты,
И не всякий может знать,
Как обрывки расписные
По мастям распределять.
Поверни их вниз рубашкой —
Пусть их солнце озлатит.
Непростые судьбы наши
Обретут понятный вид.
Наши зыбкие надежды,
Наши горькие мечты…
Сбудутся ль они, гадалка,
Не тая, расскажешь ты.
И — колеблемые рябью
Отражения в воде —
Темных Ангелов фигуры
Молча явятся тебе.
Врут гадания на картах,
И монетах, и прутах —
Не солжет лишь меч из тени
И руки бесплотной взмах.
«Сломанный Меч» был заполнен дымом из кухни, вонью немытых тел, скисшего вина, блевотины и еще того хуже. Половицы были липкими от пота и жира. Закопченные масляные лампы, свисавшие с потолочных балок, давали тусклый свет, которого посетителям хватало лишь на то, чтобы разглядеть, что у них налито в кружки, но грязь на этих кружках они уже созерцать не могли.
В этот вечер в трактире было людно. Имрик, хозяин заведения, то и дело наливал в кружки темное пенящееся пиво из заляпанного бочонка, обводя помещение своим хмурым взглядом. Его единственный здоровый глаз поблескивал, примечая, как худеют кошельки у его гостей и как наполняется монетами его мошна. Его жена Бела, зловредная стерва, тряся своим жиром, пробиралась между столами и стоявшими посетителями, выкрикивая непристойные шутки завсегдатаям, без разбора обливая пивом всех, кого угораздило оказаться на ее пути.
Ну а те глупцы, что выражали недовольство грубостью обслуги, подгоревшей едой или выдохшимся пивом, а также храбрецы, что отказывались платить, имели дело уже с Ормом. Этот великан неизменно стоял на посту у входной двери, он неустанно следил за всем, что происходит в трактире, готовый к любым неприятностям. Он не носил оружия — оно ему просто не было нужно. Кулаки его и так смертоносны, как булавы.
Стужа заткнула уши, чтобы отдохнуть от оглушительных криков толпы. Сегодня здесь чересчур много пьяных и хвастунов. В таком шуме трудно подслушивать чужие разговоры. Ничего не поделаешь, она склонилась над столом, приблизившись к маленькой свече, которую сама же и принесла, взяла в руки карты и раскрыла ту, что лежала сверху.
Валет с Мечом. Она нахмурилась. Уже дважды за вечер ей выпадала эта карта, когда она выбрасывала наугад. Темноволосый мужчина, романтичный, мужественный, волевой, приносящий перемены. Она перевернула следующую карту.
Туз с Мечами: сильная любовь или ненависть, победа и соперничество. Она закусила губу, еще раз внимательно посмотрела на первую карту, затем извлекла следующую.
Она уставилась в нарисованные глаза Верховной Жрицы, непостижимые глаза, которые видят все и ничего. Будущее непознаваемо, толковала она, перемены непредсказуемы, воздействия скрыты от глаз. Все это делало неясным значение первых двух карт.
Стужа пожала плечами, взяла со стола три карты и смешала их с остальными. Все эти толкования были бессмысленны, карты не слушались ее. У нее не было власти над ними. Карты были ей нужны лишь для того, чтобы все верили, что она — ясновидица.
Она раскладывала карты, чтобы убить время или чтобы развлечь любого из посетителей, бросивших ей в руку монету. Она говорила то, что каждому нужнее всего. Это было нетрудно. Не важно, какие карты выпадали. Бедняк в лохмотьях хотел услышать о богатстве. Солдат с задумчивым взглядом искал любви. Торговец, который то и дело облизывал губы и так вызывающе подался вперед, жаждал славы и влиятельности. Нет, не по выпавшим картам она составляла свой рассказ, а по тому, что примечала. Ей нужно было лишь присмотреться к человеку и понять, что выражают его глаза, чтобы знать, о чем врать.
Она говорила, но одновременно и слушала. Ей рассказывали о Риотамусе, о передвижениях военных отрядов, о волнениях в сельских местностях. Конечно, она не расспрашивала напрямую, но среди всех сплетен и сетований ее больше всего интересовала одна тема. Все, что связано с мятежниками, которые действовали повсюду в последнее время. Они жгли деревни, убивали стражников, грабили обозы. Она узнавала также об ответных ударах короля, актах возмездия. Шло время, и с каждым рассказом вырисовывалась страшная картина всеобщей жестокости и дикости, в которой повинны обе стороны.
Город Кир всегда полнился слухами, и рано или поздно все слухи стекались сюда, в «Сломанный Меч». Вот почему Стужа под видом ясновидицы проводила здесь время, предсказывая будущее, — главным для нее было слушать.
И еще она ждала сына. Кел приближался. Она ощущала это по тому, как нарастала тяжесть в груди, холодным камнем заполняя место, где прежде было ее сердце. Последние нападения мятежников случились на юге и на западе. Он должен быть где-то рядом.
Она сняла карту с колоды, перевернула ее и усмехнулась. Князь Демонов ухмылялся ей со стола. В самом деле, карты сегодня издеваются над ней.
Дверь трактира распахнулась. С порывом ветра внутрь залетела пыль. Лампы отчаянно замигали и успокоились, когда дверь мягко закрылась. Она подняла голову, ожидая увидеть еще одного солдата, зашедшего выпить с друзьями. В Кире было много солдат, и с каждым днем их становилось все больше по мере того, как разрастался мятеж.
Но вошедший не был солдатом. Его лицо пряталось под пыльным капюшоном, а длинный плащ скрывал его почти полностью. Впрочем, не могло укрыться от глаз то, что он был одного роста с Ормом, стоявшим на страже у входа. Незнакомец кивком поприветствовал великана с обнаженной грудью, но не сказал ни слова. Он неспешно оглядел лица всех, кто находился в трактире, после чего спустился по трем ступеням вниз — туда, где начинался пол, и, проложив путь через сгрудившиеся тела, сел на скамью прямо напротив нее.
Он поставил локти на маленький столик. Света крошечной свечи не хватало, чтобы разглядеть лицо незнакомца, скрытое в тени капюшона, а сам он не поднимал головы. Вдруг, как по волшебству, оказалось, что между двумя пальцами руки, облаченной в перчатку, зажат серебряный минарин.
