Дэвид Кек - Небесное Око
Дьюранду показалось, что его преследует злой рок, а судьбой его овладел сам Властелин Тьмы. Радомор смягчится. Он должен смягчиться. Он герой, сражавшийся в авангарде королевской армии. Он чуть не погиб. Он — один из Сынов Атти, кровный родич государя.
"А леди Альвен приходится родней уже мне", — подумал Дьюранд, вспомнив ее черные глаза полные отчаяния.
День прошел в молчании. Альвен так ничего и не принесли — ни еды, ни воды. Пришла ночь, и Дьюранд, лежа на тюфяке в подвале крепости, никак не мог заснуть, размышляя о женщине, заключенной в высокую башню. Что он скажет в свое оправдание, когда предстанет перед престолом Всевышнего? То, что они делали, было фактически убийством дочки герцога. Дочки одного из самых верных вассалов и союзников короля. Может начаться война.
На следующий день Дьюранд вознес молитву, в которой искренне благодарил Небеса — его назначили нести стражу внизу.
Было жарко. Очень жарко.
Гоул назначил ему нести стражу в трапезной, наказав глядеть в оба и никого не выпускать.
Около полудня со стороны главного входа донеслись крики. Дверь распахнулась, и в трапезную кубарем влетел один из стражников. Вслед за ним в зал двумя колоннами шагнули незнакомцы в золотых одеждах. Это были священники. Некоторые из них бросали по сторонам такие свирепые взгляды, которые сделали бы честь воинам-варварам, обретавшимся в дальних пределах королевства.
Самый грозный из священников вошел последним. Он был около шести футов ростом. На грудь ему ниспадала борода, формой и размером напоминавшая медвежью шкуру, а богатство его одежд было воистину королевским. Патриарх Ферангора. Взгляд обычного священника способен заставить человека замереть на месте, склонившись в поклоне, взор патриарха — пронзал насквозь. Он и подобные ему были главной опорой Создателю.
Патриарх, скрестив на груди руки, обвел взглядом зал, ничего не упуская из виду. Солдаты прятали глаза — о женщине и ребенке, томящихся в башне, было известно всем. Патриарх поморщился — ему явно не нравилась царившая в трапезной жара.
— Я призвал тебя, лорд Радомор, — произнес патриарх, и его голос гулким эхом пошел гулять по трапезной. — Я призвал тебя, но ты не пришел.
Чернецы, беспрестанно кланяясь, воронами кружились у трона Радомора. Один из них поднял руку и, улыбнувшись, произнес:
— Ваше Святейшество, у его светлости были неотложные дела.
Патриарх, сверкнув глазами, кинул взгляд на чернеца, а потом, резко подняв руку, указал пальцем на Радомора.
— Я слышал о том, что ты творишь здесь! Я видел. Мои священники были на пожаре, разгоревшемся в городе. Ты убил человека. Ты сжег его дом. Довольно. Освободи жену и ребенка. Ты уже перешел все границы. Взяв суд в свои руки, ты забыл о законах и обычаях. Вспомни о своем деде, покоящемся под сводами святилища. Вспомни об отце, который возносит молитвы в Мантльуэлле. Я знаю, подчас ты принимаешь решения сгоряча. Но я знаю, что ты благороден. Ты не из тех, кто сносит предательство. Но поверь, из предательства можно почерпнуть не только ненависть. Знай, что Сатана не сводит глаз с великих, обретающихся в этом мире, — глаза Патриарха сверкнули, обдав всех присутствующих волной жара. — Знай, что праведный гнев таит в себе западню.
Радомор заморгал, не в силах двинуться с места под тяжелым взглядом патриарха.
— Радомор, сын Аильнора, — продолжил патриарх, — истинно говорю тебе, не принесут тебе добра твои новые советчики. Вести о том, что приключилось в битве у Хэллоудауна, дошли и до нас. Мы знаем о твоем чудесном исцелении. Мир, в котором мы живем, не вечен. Человек, осмелившийся вмешаться в устройство мироздания, многим рискует. В этом мире есть твари, которых мы зовем Изгнанными и Утраченными, и они столь же реальны, сколь реален ты или я. Они ищут трещины в мироздании. Спроси об этом своих советчиков. Ибо они мечтают, как расширить трещины, о которых я тебе говорю.
Патриарх замолчал, его грудь тяжело вздымалась, а по лицу градом катился пот.
— Я сказал тебе то, ради чего пришел сюда, лорд Радомор. Ты предупрежден. Остановись! У тебя еще есть надежда спастись.
Несмотря на жару, на лице Радомора не было ни капельки пота.
Просияв, один из чернецов произнес:
— Мы крайне признательны, что вы, Ваше Святейшество, нашли время и пришли поговорить с нами.
— Точно, — закивал его брат.
Теперь патриарх смотрел на чернецов. От такого взгляда цепенеют. Умирают.
— Было весьма занимательно, — сказал один.
— Очень, — кивнул второй.
— Вы подкинули нам пищу для размышлений.
— Страшные вещи рассказываете.
— Точно.
Чернецы улыбались Патриарху.
Патриарх устремил взгляд на Радомора, сидящего на троне.
— Хорошенько запомни то, что сейчас услышал.
Долгим, очень долгим взглядом Патриарх обвел всех присутствующих, после чего развернулся и вышел из зала.
Чернецы ухмылялись ему вслед.
К тому моменту, когда Дьюранд заступил на вечернее дежурство, ничего не изменилось — лишь чернецам разрешалось свободно перемещаться по замку. Дьюранд понемногу стал понимать: несмотря на то, что он стоит на часах, он сам превратился в своего рода пленника. Чем дольше он оставался в замке, тем очевиднее ему становилось, что Радомор не сжалится над пленниками, и Альвен с сыном обречены. Гоул не спускал с них глаз.
К великому облегчению Дьюранд снова избежал неприятной участи нести стражу у покоев Альвен — его поставили охранять верхний пролет замковой лестницы. Лицо обдавало волнами жара из трапезной, а шею морозил осенний холод. Когда рубиновые клинки лучей закатного солнца окрасили небо, снизу донеслись звуки шагов и голоса. Хлопнула дверь. Дьюранд увидел, как по лестнице поднимается незнакомец — шустрый, прилизанный — это явно был не Патриарх. Слева и справа от него шли чернецы.
На мгновение чернецы и незнакомец остановились вверху лестничного пролета, который охранял Дьюранд. Один из чернецов ухмыльнулся Дьюранду в лицо и скользнул в трапезную. Второй чернец наградил незнакомца и Дьюранда улыбкой, больше похожей на оскал мертвеца.
Дьюранд не двигался с места, загораживая незнакомцу путь. Несмотря на то, что незнакомец был в два раза его ниже, он явно чувствовал себя уверенно. Черные с проседью волосы очерчивали широкие скулы, а в глазах светился ум. Черная накидка одетая поверх доспехов была оторочена белым, а с пояса рыцаря свисал меч.
Пока чернец, стоявший с ними на лестнице, продолжал улыбаться, его брат склонился в поклоне перед лордом Радомором.
— Милорд, прошу прощения за беспокойство.
Радомор качнул головой.
— У нас гость, — продолжил чернец. — Мне показалось, что вы не откажетесь с ним встретится. Барон Кассонель из Дамарина ожидает вашей аудиенции.
